Алексей Полстовалов - Сын

Немногие, наверное, помнят, как потрясло общественность сообщение о неожиданной смерти сына графа Чёрчстона во время их путешествия на Балканы тринадцать лет назад. Однако я полагаю, что имею весьма веские основания, чтобы напомнить об этом событии. По данным, которыми располагали газеты (каковые, собственно, и принято считать достоверными), во время горной прогулки, юный Чёрчстон, которому было четырнадцать лет, сорвался в пропасть, поиски же его тела не увенчались успехом в силу определённых обстоятельств. Думаю, что имею право утверждать, что мне известны эти "определённые обстоятельства". Не стану приводить здесь длинный рассказ, о том, как я получил дневник графа, который он вёл во время поездки, скажу лишь то, что я был душеприказчиком человека, которому был отдан на сохранение данный документ. Не думаю, что есть смысл приводить этот дневник в полном виде, так как множество информации не имеет для нас никакого значения. Я умышленно выпускаю географические названия, дабы места, в которых это произошло, не стали прибежищем безумствующих паломников, как слишком часто случается в наше время, когда сверхъестественное становится чуть ли не нормой хорошего тона.

То, о чём я собираюсь поведать, несколько не укладывается в современное видение человеком мира, и надежды, что мне поверят, немного, скорее, меня сочтут сумасшедшим, или просто бездарным мистификатором. Тем не менее, замалчивание подобных событий один раз, привело к тем самым трагическим последствиям, о которых я и намерен рассказать. То, что я публикую эту историю через полтора года после смерти старого графа, ни в коем случае не связано с тем, что я хочу очернить память о нём, напротив, ни к кому, в особенности после прочтения дневника, я не испытываю чувства большего почтения и благодарности, чем к графу Чёрчстону. Такая задержка объясняется тем, что документ попал ко мне лишь три месяца назад. Долго сомневался я, стоит ли посвящать общественность в подробности данной истории, но в итоге, я всё-таки пришёл к выводу, что ошибка не должна повториться ещё раз. Правда, признаюсь, если бы граф был жив, я бы вряд ли осмелился придать историю огласке, зная, как непредсказуемо может измениться общественное мнение, порой, вопреки логике и здравому смыслу, направляя гнев свой против своих же защитников и спасителей. Нелегко приступать мне к описанию, доказательств у меня нет, ибо дневник, по завещанию, мне пришлось сжечь, но то, о чём там говорится, запомнилось мне навсегда, хотя порой я и рад об этом забыть.

Чудовищно представлять, каково было графу жить со знанием правды всё это время, и, честно говоря, я полагаю, смерть стала избавлением от страданий для него, ибо поистине, нужно быть сверхчеловеком, чтобы пережитое не оставило бы после себя никаких последствий. Первая запись дневника датирована 14 апреля, тогда ещё ничего не предвещало трагедии. Мне известно, что идея путешествия принадлежала сыну графа, сам же он относился к этой поездке с некоторой долей неприязни, по-видимому, предчувствуя недоброе, однако безумно любя мальчика, граф ни в чём не мог ему отказать. Мать Артура умерла при родах, сама же история его рождения если и не была окутана мраком, то, по крайней мере, содержала в себе таинственные подробности. Дело в том, что за свою жизнь граф был на Балканах дважды, и первый раз он там провёл больше двух лет. Практически ничего неизвестно о его жизни в Восточной Европе, неизвестна и цель поездки, известно лишь то, что там он полюбил девушку, дочь местного богача, которая дала ему ребёнка и умерла. Вернулся домой он уже с маленьким сыном, и с тех пор, сердце его не принадлежало никому, кроме Артура. Граф больше не женился, хотя претенденток на его огромное состояние было немало.

Принимая же во внимание, тот факт, что женитьба его не была нигде засвидетельствована, и никаких юридических препятствий против повторного брака не существовало, Чёрчстон приобрёл далеко не лучшую репутацию в свете. Постепенно он всё больше и больше отдалялся от своих старых друзей, и поэтому, его повторный отъезд на Балканы остался незамеченным, снова о графе заговорили лишь тогда, когда пришло известие о гибели его сына. И, надо отметить, что разговоры эти, основываясь на различных домыслах, которые подчас имели характер весьма фантастический, а подчас и прямо обвиняли графа в убийстве сына. Причиной тому стал, по-видимому, тот факт, что версия, предложенная газетами, была столь туманна и пространна, при этом подчас обнаруживая, если не полное, то, по крайней мере, весьма очевидное отсутствие логики. Что, в свою очередь, позволило людям считать, что от них скрывают некую загадку, а когда у публики складывается мнение, что от них что-либо утаивают, они, как правило, изливают чашу негодования на виновника. В данном случае ситуация повторилась: налицо было исчезновение Артура, была какая-то тайна, было известие о смерти, но при каких обстоятельствах эта смерть произошла? Ответить на этот вопрос мог бы только граф, а он упорно молчал. Теперь же, когда я кратко изложил причины, по которым нашёл целесообразным предложить вашему вниманию историю гибели Артура Чёрчстона, я позволю себе начать рассказ.

Итак, бумаги графа свидетельствуют о том, что путешествие протекало вполне спокойно, до тех пор, пока не появилась Книга. Этот древний документ представлял собой рукопись пятнадцатого века, сделанную, по-видимому, каким-то монахом на неизвестном графу, по-видимому, венгерском языке. Что удивительно, так это то, что, судя по всему, ребёнок прекрасно понимал написанное, хотя никогда не изучал венгерского. Откуда взялся этот древний манускрипт, неизвестно, ибо граф ничего не упоминал в дневнике о том, как его сын заполучил её. В двадцатых числах месяца, Чёрчстон с беспокойством замечает, что сын всё меньше и меньше общается с ним, в чём он винит в первую очередь, книгу, с которой мальчик к тому времени уже не расставался ни на минуту. Чёрчстон не без грусти говорит, что Артур взрослеет буквально на глазах, его взгляд становится не по детски серьёзным, а любой разговор, который он начинает, касается тем, затрагивающих проблемы куда более важные, чем те, о которых принято рассуждать мальчикам в четырнадцатилетнем возрасте. У ребёнка появились какие-то знакомые среди местных бродяг. А когда граф предложил Артуру покинуть город, сын выслушал предложение отца в недоумении, и ничего не ответил. В тот вечер он снова отправился к своим новым друзьям.

Стоит ли говорить, насколько отцу не нравилась эта дружба, мало того, что она затрагивала его титул: сын графа, пусть сам и не в полной мере дворянин, но взращенный и воспитанный дворянином, общается с нищими, но и, кроме того, видел Чёрчстон в этой дружбе и какую-то иную опасность, передать словами которую было нелегко, которая даже заключалась не в том, что после того, как Артур приходил от своих друзей, он был замкнут и не разговорчив, а ночами кричал от страха, на утро, отказываясь рассказать отцу о своих снах, не в том, что Артур постоянно находился в подавленном состоянии, как будто душа его отчаянно сопротивлялась чему-то, нет, граф сам не мог понять, на чём же основывались его страхи, но то, что с каждым днём его опасения становились серьёзней, было очевидно.