Василий Сахаров - Ройхо Ваирский (СИ)

Шаг на Бирмака! Клинок вылетел из ножен и поднялся. Еще один шаг! И черная полоска металла опускается вниз. Свист клинка! Четкий вертикальный удар! Металл врубается в мясо! Слышен хруст костей и хрящей! Мертвое тело упало наземь. Меч вернулся в ножны, и я спросил:

— Еще желающие возмутиться есть? — таковых, как и следовало ожидать, не было, и я продолжил: — Знаете, почему вы еще живы? Объясню. Потому что вы нужны мне и империи. Но не все, а только десять-пятнадцать человек, которые подпишут бумагу о возвращении Данце и прилегающих к нему островов в Империю Оствер. Эти люди будут жить, гарантирую, а остальных ожидает смерть. Кстати сказать, точно такая же участь постигнет и большинство ваших близких. Впрочем, если желающих будет больше пятнадцати, я не буду против. Итак, кто готов покаяться, подписать знаменательный документ и выступить перед своими заморскими компаньонами с заявлением, что отныне все вы имперские граждане на добровольной основе? Время на размышление одна минута.

— Круто берешь, граф, — просипел старческий голос. После чего ко мне вынесли жирного инвалида, капитана Эльвика Лютвира, который минувшей ночью за малым не сгорел в своем доме.

— Да, круто, — всматриваясь в глазки-пуговки Эльвика, согласился я. — Однако не круче, чем ты, когда разорял имперские деревни и тысячами продавал мирных людей в рабство. А ведь были в твоей жизни моменты и похуже, а Эльвик? Могу напомнить. Изнасилования. Убийства. Воровство. Похищение людей. Торговля наркотиками. Контрабанда. Поджег ограбленных кораблей, на которых находились живые люди. Все это было Эльвик. Никто про твои поганые делишки не забыл, и ты за все ответишь.

— Да чем ты меня испугаешь!? — старый пират плюнул в меня, но не попал, и рассмеялся: — Ха-ха! Ройхо — ты дурак! Меня и таких людей как я тебе не сломать! Плевали мы на вашу сраную империю! Дух свободолюбивых ваирцев несгибаем!

— Посмотрим.

Медленно я снял правую перчатку, и щелкнул пальцами. Двери за моей спиной открылись и в Зал Совета вошли ублюдки старого Эльвика. Он увидел их и подавился смехом, а я кивнул на него и, не оборачиваясь, сказал:

— Он ваш.

К побледневшему Лютвиру, который словно выброшенная на берег рыба, раскрывал рот, но не мог ничего сказать, подскочили Торвальд Топор и Каип Эшли. Они отбросили людей, которые держали старого капитана, и он упал. Сыновья, ненавидевшие своего отца больше, чем кто бы то ни было, схватили тело парализованного инвалида за руки и выволокли его прочь, а я помедлил, и снова щелкнул пальцами.

Опять двери открылись, и появились капитаны «мяса»: Мишо Гундос, Быстроног, Йон Заря, Рыжий Ян, Крис Зубец, Вильен Игрок, Лофф Серый и прочие, в общей численности два десятка замаранных кровью земляков пиратских вожаков. Они были при оружии и ждали команду. Но я не торопился, так как из другой двери появилась еще одна группа пиратов, и каждый из морских разбойников держал в руках маленького человечка, мальчика или девочку. И родители этих тихонько хныкающих детей стояли в толпе. Поэтому после всего, что произошло, пленные купчины, капитаны и корабелы, окончательно осознали, что я не шучу, и сам в их крови мараться не собираюсь, для этого найдутся другие люди, причем те самые, кого они хорошо знали и не раз снаряжали в налеты на имперские земли. Так что уже через секунду из толпы выбрался первый местный авторитет, глава Купеческой Гильдии Вилли Йоцке, а за ним последовали другие. Картограф Сим Чанкар, знатный корабел Микка Сквир, капитан Мурвин Жава по прозвищу Каракатица, а далее главный оружейник и глава Гильдии Кузнецов Рым Румини.

Ну, что сказать? Я этих людей понимал. Ночью их вытянули из теплых постелей или взяли на причале. Потом избиения, издевательства и быстрый допрос. А в финале появляется представитель рода Ройхо, про который все они хоть что-то (как правило, плохое), но слышали. Граф требует сдать остров. Совершенно спокойно убивает одного из пленных капитанов, а старого Лютвира отдает бастардам, которые, наверняка, распустят его на лоскуты. Ну и в конце беседы, появляются дети этих самых людей. И тут уж поневоле, про все забудешь, и лапки кверху поднимешь. Но кто им виноват? Никто. Сидели бы на острове, торговали и рыбу ловили, и претензий к ним не было, по крайней мере, с моей стороны, сто процентов. А если захотели повоевать, пограбить и на этом нажиться, то будьте любезны, приготовьтесь к тому, что война, со всеми ее некрасивостями и жестокостями, придет и в ваш дом. Так-то.

Один за другим, люди, готовые за жизнь своих близких и свою собственную, продать то, что они считали «ваирским образом жизни», покидали толпу, а остальные следовали их заразительному примеру. И когда людская масса разделилась на две примерно равные части, я покинул Зал Совета. Дальше барон Крамм разберется без меня. А у меня иных дел хватает. Надо будет сформировать и проинструктировать отряды для занятия других городов на острове. Затем отдать команду на экспроприацию материальных богатств у местных жителей. Организовать оборону Данце. Принять заморских гостей и побеседовать с ними. И это только начало очередного суетного дня. Но я не жалуюсь. Взялся за большое дело, значит, по умолчанию, будь готов к тому, что работы будет много, а свободного времени, напротив, не останется совсем. Поэтому все нормально, продолжаю претворять свои планы в жизнь.

Империя Оствер. Грасс-Анхо. 20.05.1406.

По проспекту Славы, от храмового комплекса Бойры Целительницы до Старого Дворца и далее, шли полки Резервной армии и гвардия. Били сотни барабанщиков и трубили горнисты. Сияли на ласковом весеннем солнышке надраенные доспехи и оружие. Подкованные сапоги выбивали из брусчатки снопы искр. И ровные ротные коробки, печатая шаг, под взглядами тысяч столичных жителей проходили мимо своего молодого, но сурового и чрезвычайно серьезного императора, который в окружении близких к нему сановников вместе с молодой женой стоял на стене своей резиденции.

Шел парад в честь одержанной две недели назад на востоке славной победы, кузнецом которой официально был назван молодой государь Марк Анхо. Горожане радовались и надеялись на то, что вскоре все наладится. Воины регулярных имперских войск и новобранцы верили в неминуемую победу и грезили о славе. Наемники мечтали о добыче. Дружинники феодальных армий думали о возвращении домой, в родные деревни и города. У каждого человека в этот день было что-то за душой. И в основном, настрой жителей столицы и готовых по слову своего государя отправиться на фронт воинов, был праздничный. Чего нельзя было сказать о самом Марке Четвертом, молодом кареглазом брюнете в строгой черной униформе полковника гвардии с единственным орденом на груди, недавно учрежденным Восточным Орлом.