Игорь Подгурский - Подземный рейд

– Не отвлекаться, солдат. Следи за своей стороной улицы, – процедил командир роты. – Разболтался, говорун ты наш. Двинули дальше.

И они двинули, подбадриваемые злым командирским матерком.

Капитан нутром чуял, что впереди их ждет что-то, способное дать если не ответ, то хотя бы намек на то, что случилось с этим городком.

– Дрейфишь, Гена?! – заряжающий подначил товарища.

За подколкой он попытался скрыть собственный страх. Несмотря на августовскую жару, мурашки у него так и бегали по спине и, похоже, никуда не собирались деваться. За службу он успел навидаться трупов. Но такого гнетущего чувства, как сейчас, никогда не испытывал. Есть враг: дави, стреляй. Все просто. Ожидание неизвестного давило на нервы, изматывая душу. Скоро всем самураям и их божественному микадо придет окончательный и бесповоротный капут. В этом он ни на минуту не сомневался. Вот только не все доживут до этого часа. Обидно – отмахать пол-Европы, чтобы лечь в китайскую землю. Не дождавшись ответа, он ободряюще произнес:

– Все будет хорошо. Щас встретимся с разведчиками и махнем обратно!

– Отставить разговорчики, – зло прошипел капитан. Он хотел рявкнуть во всю мощь луженой командирской глотки, но в последний момент сдержался. Внутренний голос подсказывал: «Тише, еще тише. Будь незаметнее. И беда, может быть, пройдет мимо».

Они еще пару раз зашли в дома, потом просто стали заглядывать внутрь через мутные, запыленные окна. Ни души. Может, остальных эвакуировали?

Несколько скелетов, которые они увидели, не в счет, они не могли быть населением целого городка. Наконец улица, вильнув пару раз, уперлась в площадь. Скорее всего, это и есть центр города. Никакой эвакуации не было. Все население находилось здесь. Все от мала до велика.

Неприятное чувство, испытанное ими, когда они нашли первые скелеты, сменилось ощущением, близким к тоскливому ужасу.

Выйдя к площади, Шаржуков сразу понял, что вот здесь и начинается самое страшное. Площадь стала эпицентром трагедии, разыгравшейся в городе. Трем танкистам ужас зацементировал ноги.

В центре площади стояла небольшая двухъярусная башня-пагода.

Черепами по направлению к пагоде по спирали были аккуратно уложены человеческие скелеты. Жуткие кольца хоровода покойников заняли всю площадь.

На костях едва держалась истлевшая одежда. При этом ничего не было похищено из ценного, что было у людей при жизни. На руках скелетов блестели кольца, золотые браслеты, у одного на шее висело дорогое ожерелье из жемчуга.

Некоторые из сотен скелетов, выбеленных солнцем и дождями, лежали обнявшись. Рядом с костяками взрослых покоились детские тела. Их положили таким образом, что родители как бы и после смерти приглядывают за своими чадами.

Танкисты прошли по краю площади. В одном месте наткнулись на две аккуратные пирамидки из черепов, высотой по пояс. Черепа скалились ровными крепкими зубами. Люди, встретившие здесь свой последний момент бытия, явно были молоды. Кто-то словно развлекался, играя черепами в кубики.

С лейтенантом разведчиков в двойке был старшина, его личный телохранитель и вторая тень. Когда они проходили мимо магазинчика, где, судя по выцветшим от времени и солнца костюмам на манекенах, раньше торговали одеждой, со скрипом настежь распахнулась дверь на ржавых петлях, словно приглашая зайти. Ветру или разгулявшемуся сквозняку такое было не по силам. Разведчики переглянулись. За время, проведенное в разведрейдах, они давно научились понимать друг друга без слов.

Старшина ткнул себя в грудь и показал командиру разведгруппы один палец – «Я иду первый». Лейтенант кивнул и качнул стволом «ППШ» вверх-вниз – «Понял, я тебя прикрываю». Оба хорошо понимали, что тот, кто пойдет первым, будет приманкой для врага и вызовет огонь на себя, если внутри засада. Бурят, пригибаясь, прокрался внутрь магазина. Лейтенант, выждав положенное время, так и не дождался условного сигнала. Секундная стрелка успела пробежать на циферблате часов лишних два круга. Пора и ему. Офицер бесшумно прошмыгнул в раскрытую дверь. Не успела человеческая фигура скрыться в дверном проеме, как тишину вспорола очередь в полмагазина. Расколотая срикошетившей пулей витрина осыпалась стеклянным дождем осколков. Внутри, в глубине магазина, куда не дотягивались солнечные лучи, кто-то дернулся в полумраке, раздался крик, перешедший в глухое сипение. Вновь воцарилась тишина: ни звуков, ни выстрелов…

– Господи, что же здесь сотворили, – вырвалось у Степана. – Нелюди.

На душе у Шаржукова сделалось гадко. Захотелось бежать отсюда, куда глаза глядят, быстро и подальше. Капитан тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Из оцепенения танкистов вывел орудийный выстрел. Снаряд прошелестел над головами и разорвался на противоположной от входа окраине города. Опознать калибр и марку орудия они могли бы на слух и с закрытыми глазами. Стреляли из 85-миллиметровой пушки «тридцатьчетверки». Причем били вслепую. Наугад. Второго выстрела не последовало. Зачем стреляли? Случайность? Хотели подать сигнал? Надо возвращаться. Узнать, что случилось. Но они договорились встретиться с разведчиками на центральной площади, превратившейся в городское кладбище. Несвязный бред, который нес пленный, уже не казался чем-то ирреальным, обретая реальные черты.

«Подождем еще десять минут, – прикинул в уме Шаржуков. – Дальше будем действовать по обстановке».

Долго пребывать в томительном ожидании не пришлось. Минут через пять-шесть тишину нарушила длинная автоматная очередь из «ППШ». Звуки выстрелов трескучим горохом рассыпались по безлюдным улицам, рикошетом эха отразились от стен и стихли. Больше ни звука. Надо было разобраться, в чем дело.

– За мной, – приказал капитан. – Глянем, в кого это наши стреляют.

Два раза команду повторять не пришлось. Излишне аргументировать почему. Ни у кого не было желания задерживаться у площади, превращенной в погост. Неупокоенные человеческие останки нагоняли жуть и тоску.

С автоматами на изготовку танкисты скорым шагом двинулись в сторону, откуда раздалась длинная очередь.

На двойку разведчиков они наткнулись через два квартала. Улыбчивый бурят сидел, прислонившись спиной к стене. У него было перерезано горло от уха до уха. Зрачки закатились, глаза взирали на белый свет пятнами белков. Убийца вытащил из раны язык. Но этого видно ему показалось мало. Он сделал на щеках дугообразные надрезы, казалось, старшина чему-то радуется, расплывшись в широкой улыбке. Дом манил танкистов призывно распахнутой дверью. В центре комнаты лежал огромный кусок сырого мяса. Рядом на полу аккуратной стопкой была сложена форма. Сверху находилась гимнастерка с лейтенантскими погонами. На груди двумя красными кляксами отсвечивали эмалью два ордена Красной Звезды. С командира разведгруппы сняли кожу. Из-за спины раздались захлебывающиеся булькающие звуки. Мехвода рвало, выворачивая от того, что он увидел.