Игорь Подгурский - Подземный рейд

Способ их размножения стал загадкой для ученых, причем оставлять потомство на Земле бактерии, видимо, не собирались. Они стали трансформировать генный код клеток других живых организмов. Идеальный мутаген, свалившийся в прямом смысле на голову, вызывал изменения в некоторых земных организмах. Стали возникать новые популяции живых существ, потеснив старые. Так появились первые мутанты. Непрекращающиеся перемены, неотвратимые и неизбежные, как день и ночь, образовали мир, в котором человеку предстояло доказать свое право на существование.

По необъяснимой причине эта напасть не затронула людей, птиц и крыс. То ли бактерии побрезговали, то ли у природы имелись другие планы на роль этих популяций в спирали эволюции. Пока…

Это было удивительно, но крысы не превратились в огромных серых монстров с метровыми розовыми хвостами и внушительными клыками, не встали на задние лапы и не стали, подкрутив усы, отвоевывать у приматов поверхность. Они продолжали бегать, хитро попискивая, по своим крысиным делам. Симбиоз с венцом природы их вполне устраивал. Серые орды комфортно чувствовали себя в городах. Крысы не собирались тягаться силой и смекалкой с людьми, которые волей-неволей поставляли им кормовую базу. Что может быть слаще тухлых объедков? Просто люди еще не доросли до понимания настоящего вкуса.

В авральном порядке армию переориентировали на отлов и отстрел мутантов на суше, в воздухе и на море с последующим изучением и утилизацией. Люди в погонах, засучив рукава камуфляжных курток, занялись привычным и… любимым делом: делать живое мертвым. Вскоре военные обнаружили, что остались без работы. Бурный всплеск мутации на большей части планеты они свели на нет. Агрессивные уродцы проиграли схватку с современной армией.

Всепланетное сафари закончилось, за одним «но». Жизнеспособные формы мутантов смогли закрепиться в городах. И не просто в городах, а исключительно в мегаполисах. В человеческих поселениях из бетона, металла и стекла они чувствовали себя уютно и комфортно, будто всегда здесь жили. Городская среда обитания пришлась им по вкусу. Специалисты по эволюционной теории выдвинули гипотезу, что всевозможные электромагнитные излучения, пронизывающие город, и специфическая атмосфера загрязнения, повсеместно сопровождающая горожан с момента рождения и до конца жизни, – идеальные условия для мутировавших животных. Более внятной гипотезы ученые не смогли выдвинуть.

С появлением первых мутантов все эти ползающие, летающие и плавающие твари стали самыми популярными объектами всеобщего внимания. Не было недостатка в фантастических спекуляциях на всем, что касалось новых форм жизни. Но со временем мода на мутантов спала, и они прочно вписались в повседневную жизнь человечества, а досужие домыслы заслуженно были позабыты. Что же осталось? То, что привлекало исследователей с самого начала. Мутанты сумели идеально приспособиться к городской среде обитания. Все их органы чувств, дыхание, кровообращение и многое другое работали почти как и у обычных живых существ, например у человека, но чуть-чуть иначе. Вот над этим «чуть-чуть» и бились научные мужи в лабораториях, обставленных по последнему слову техники. Битва продолжалась, то затухая, то вновь разгораясь с новой силой, выдавая «на-гора» очередную гипотезу.

Человечеству и мутантам, старым и новым видам жизни, пришлось приспосабливаться друг к другу. Люди не теряли надежды извести под корень непрошеных соседей. Те, в свою очередь, продолжали упорно цепляться клыками и когтями за новое жизненное пространство.

Особенно преуспели кожекрылы. Потомки летучих мышей взирали на человечество из поднебесья, величаво барражируя на восходящих воздушных потоках.

В одночасье Москва пережила настоящее нашествие кожекрылов. Раньше небесные просторы мегаполиса заполняли обыкновенные сизые голуби. Большие скопления птиц приносили массу хлопот, загрязняя пометом крыши и фасады зданий, не обделяя вниманием памятники культуры. Но теперь крылатые хищники, мутировавшие из маленьких и застенчивых летучих мышей, быстро адаптировались в городской среде, нарушив небесное равновесие. Они, проигнорировав ворон и воробьев, включили голубей в свою пищевую цепочку. Символ мира и обновления жизни стал повседневным рационом кожекрылов. Летучие мутанты быстро расплодились, захватывая все новые территории города, сначала сильно потеснив, а потом и вовсе истребив привычных голубей. Сизокрылая голубка – повседневная и неотъемлемая черта города – поменялась на зубастого кожекрыла. От этого ситуация в небе города не изменилась в лучшую сторону. Теперь уже перепончатые твари «красили» своим пометом все те же крыши и безответные скульптуры. Как обычно, больше всего доставалось бронзовому Юрию Долгорукому на Тверской.

Перед новоселами не спасовали лишь московские вороны. Крепкие клювы и умение слаженно действовать стаей помогли им какое-то время удерживать шаткое равновесие с оккупантами родных крыш. Но и время каркуш тоже было сочтено. Хрупкий паритет долго не продержался. Кожекрылов становилось все больше, а пернатых все меньше. По статистическим выкладкам получалось, что городские орнитологи в скором времени и вовсе останутся без работы.

В борьбу с новыми особями попытались внести свою лепту биологи. Ученые предложили избавиться от тварей при помощи пернатых хищников, таких, как ястребы. Так сказать, вышибить клин клином. Но выпущенные над городскими просторами степные птицы не стали связываться с новыми хозяевами крыш и с тревожным клекотом унеслись прочь, бесследно растаяв в небесной выси. То же самое произошло и с соколами. Еще через несколько попыток от подобного метода пришлось отказаться как от сильно затратного для городского бюджета.

Единственным памятником, который не пострадал от помета кожекрылов, стал сорокапятиметровый медный гигант на Москве-реке. Повезло Петру Первому, которому не подфартило с выездом за границу. Изначально он был задуман как памятник Христофору Колумбу, а затем, после того, как от него отказались в Америке, скульптор, чуть-чуть трансформировав памятник в фигуру русского царя, установил его в Белокаменной. И теперь кожекрылы с испуганным визгом далеко облетали застывшего над мутной водой исполина в кирасе и в неуместной для российского климата броневой юбочке вместо кафтана. Самый страшный памятник города в очередной раз оправдал свою репутацию. Почему кожекрылы панически боялись статуи, так никто толком и не смог понять. Феномен, одним словом.

Мелкая и крупная нечисть, заселившая город от подземных коммуникаций до чердаков высоток, недвусмысленно, а порой и достаточно нагло заявила свои права на столицу. Мэр Москвы почесал голову и, посовещавшись с собственным отражением в зеркале, решил, что все это – явные признаки катаклизма в одном отдельно взятом городе. Весь мир может катиться в тартарары, но за спокойствие и порядок в своей вотчине глава мегаполиса готов был отдать все. Роль санитаров города поручили выполнять коммунальщикам. Так был заложен первый кирпичик в фундамент новой Коммунальной Службы Спасения.