Адриан Чайковски - Чернь и золото

— Ты видела, и ты веришь.

О чем это она, опять об Империи? Нет… По рядам зрителей прошел трепет, и Чи поняла, что старуха говорит о магии номов. Неужели Ахей совершил такой серьезный проступок, открыв непосвященной ее пути? Ну теперь им обоим конец.

Чи ошибалась: как раз это их и спасло.

— Ты провинился перед своим народом, Ахей. Мы не одобряем твоего поведения, но изгнания ты пока не заслуживаешь, — изрекла Провидица. — Действуя по своему усмотрению и вопреки нашим интересам, ты нашел нечто достойное изучения. Мы признаем это, но обвинений с тебя не снимаем.

Он вздохнул с явным облегчением. Чи очень хотелось его подбодрить, но взгляд Провидицы по-прежнему пригвождал ее к месту.

— А осоиды как же? — спросила она.

— Ты опоздала: они уже прислали к нам своих эмиссаров. Те рассказали, как намерены поступить с Ненавистным Врагом, и мы заключили договор с ними. Даже от злых людей может быть некоторая польза.

— Но ведь…

— Но теперь, после разговора с тобой, мы должны еще раз посовещаться. Мы сверимся со знаками, которые, нам посылает судьба, и объявим тебе наше решение.

Провидцы ушли во тьму, из которой явились. Зрители расправили крылья, вызвав пляску теней на стенах, и улетели куда-то вверх. Когда в зале остались одни часовые-мантиды, Ахей взял Чи за рукав и увел прочь.

Чи поместили в той части Торна, где, видимо, всегда селили приезжих. Ажурная каменная стена выходила на балкон с низенькими перилами; Чи опасалась стоять на нем, но солнцу радовалась, хотя оно мешало ей спать. К жизни номов, где все было ровно наоборот, она привыкала трудно. Солнце, клонясь к закату, расчертило все длинными тенями, как будто это номы из своих горных пределов насылали на землю ночь. Становилось холодно, но местные жители, даже дети, расхаживали в сандалиях и легких одеждах.

Чи жалась к огню, сидя на коврике из мягкой шерсти — мотыльковой, как сказал ей Ахей. Представив себе, как эти серьезные люди занимаются церемониальной стрижкой своих насекомых, она даже развеселилась немного.

От Провидцев пока не было никаких вестей, и Ахея она видела только мельком. Только по его торопливым, неловким благодарственным словам она поняла всю силу пережитого им потрясения: он возвращался сюда как герой, а встретили его как изменника.

Он посоветовал ей лечь и поспать, но к вечеру, когда она проснулась, не пришел к ней. За все это время она видела только слуг, большей частью номов, гораздо реже — мантидов и арахнидов. На смену враждебности, которую к ней проявил Торн, пришло полное безразличие. Чи, пройдя испытание, перестала быть Ненавистным Врагом, но никто, в том числе и она сама, не понимал, кем ее числить теперь.

Миг спустя на балкон, хлопая крыльями, опустился Ахей. Ветер трепал его мантию. Чи бросилась было к нему, но передумала и предоставила ему войти в комнату.

— Где ты был? Что нового слышно?

— Провидцы все еще думают — во всяком случае, не делают никаких объявлений. Я говорил с многими: некоторые разделяют мое беспокойство насчет осоидов и готовы начать войну, но другие, увы, только и ждут, чтобы меня осудили. Я старался по мере сил утишить страсти… уврачевать раны.

— За что эта женщина так тебя ненавидит? Что ты ей сделал? Ну, эта… адвокат, — пояснила Чи, видя, что Ахей не понял ее.

— Личные чувства здесь ни при чем — мы едва знаем друг друга. Я сам в свое время исполнял роль адвоката. Обвиняемый защищается, говоря правду; у меня это вышло плохо, потому что я не был готов.

— Но с тобой хотели сделать то же самое, что со мной. Они правда прочли мои мысли? — Чи изо всех сил старалась мыслить рационально, но в этом чужом краю легко было поверить в какую угодно магию.

— Да. По закону это крайнее средство защиты. Я не хотел прибегать к нему, потому что мои мотивы… — Ахей отвел взгляд, — были не столь чисты, как я утверждал. Если бы они видели, то выгнали бы меня вон… может, еще и выгонят. Я знал, что превышаю свои полномочия, но… — Он стал на колени перед огнем. — Они, конечно же, правы: я слишком долго пробыл среди чужих и начал смотреть на мир по-иному.

— Ты прости, что я…

— Простить? Да ты жизнь мне спасла! Больше того: ты склонила чашу весов так, как я никогда не сумел бы. Возможно, новый взгляд на мир не так уж и плох. — Ахей неловким жестом предложил Чи сесть рядом. Ей странно было видеть его неуклюжим: они так грациозны, эти древние расы. Муравины — отменные воины, но грацией мантидов не обладают, а жуканы, успешные дельцы и мастеровые, всегда будут казаться чурбанами по сравнению с арахнидами. И с номами тоже… Жуканы высоко ценят науку, и самое знаменитое в мире учебное заведение основали они же; однако номы по-прежнему ведут себя так, будто только им ведомы сокровенные тайны вселенной.

Взять Ахея. Он и боец, и ученый, и маг (если верить его словам), и спасатель. С первой же встречи в конюшне он приобрел в ее глазах романтический ореол, который лишь укрепился после всего, что Ахей сделал ради нее. Теперь он, как и она, сбит с толку — мир для них обоих оказался куда шире, чем они полагали.

— Похоже, нам не суждено расквитаться, — сказал он. — Ты помогаешь мне, я тебе… потом я, как последний дурак, подвергаю нас обоих смертельной опасности, а ты спасаешь меня на моей же родине.

— Не будем считаться, — ответила Чи. — Слишком хорошо мы знаем друг друга… — Впрочем, так ли уж хорошо?

— Но кое-что я для тебя могу сделать. Ты говорила, что у тебя трудности с Наследием Предков?

— Да, это не секрет… такое бывает.

— Видимо, у вас на это не обращают внимания. Жуканов много, а у нас каждый человек на счету — номов меньше, чем вы полагаете. Мы способны помогать медитации, поднимать сознание на нужный уровень.

— Ты серьезно? — скруглила глаза Чи. — Я на все готова, если есть хоть малейший шанс. Ты не представляешь, как долго…

— Хорошо. Сядь здесь, лицом к огню. Можешь смотреть на него или закрыть глаза, как пожелаешь.

Свет проникал даже сквозь закрытые веки, теплые волны омывали лицо.

— А теперь что делать?

— Ничего. Расслабься, и пусть твой ум блуждает где хочет.

Чи вздрогнула, ощутив на плечах руки Ахея — он, должно быть, стоял на коленях у нее за спиной, — и задышала ровно, как ее учили при медитациях.

Он, упершись в лопатки большими пальцами, легонько массировал ее плечи. По ней пробежала дрожь, концентрация нарушилась. Ахей сковал ее, как осоиды Сальму. Чи хотела сказать, что он ей нисколько не помогает, но его пальцы продолжали работать, втирая спокойствие в ее плечи, шею и позвоночник. Он делал это с бесконечной деликатностью и терпением, словно механик, разбирающий сломанную машину.

Жесткая миннская ткань царапала кожу. Пальцы Ахея пробрались под нее, и Чи, понимая, что так и надо, свинцовыми руками потянула рубашку вверх. Собственная смелость пугала ее, но она знала, что поступает правильно.