Проскурин Геннадьевич - Дары ледяного неба

– Вот что, Дейкстра, – сказал Роланд. – Вчера, когда я готовился ко сну, Джа послал мне интересную и многообещающую мысль.

Произнося эти слова, Роланд не отрывал от лица Дейкстры пытливого взгляда. Роланд ждал, что мудрец ехидно ухмыльнется, дескать, да, конечно, Джа послал мысль, мы оба понимаем, что означают эти слова. Но мудрец не ухмыльнулся, он слушал короля спокойно и серьезно, кажется, он действительно верит, что Роланд – просто усилитель для антенны Джа, каменный нож в его руке. Нож, которым Джа вознамерился перекроить положение дел в океане.

– Вот о чем я подумал, – продолжал Роланд. – Раньше, когда наш старый вулкан еще не извергся и наш великий поход еще не состоялся, мы полагали, что во всем океане нет других людей, кроме нашего племени. Но теперь мы знаем, что в океане есть не менее двух вулканов, рядом с которыми одновременно обитало не менее двух различных племен. И вот вчера Джа послал мне такую мысль: а почему мы считаем, что вулканов в океане ровно два?

– Думаю, их больше, – сказал Дейкстра. – Более того, я полагаю, что их число бесконечно. Это легко обосновать: океан бесконечен, и потому…

– Не надо обосновывать, я тебе верю, – перебил его Роланд. – Лучше послушай меня. Вулканов в океане много, и около многих из них живут какие-то человеческие племена. Раньше мы считали другие вулканы недосягаемыми, но великий поход показал, что это мнение ошибочно. Здоровый и сильный акул вполне способен преодолеть путь от одного вулкана до другого даже с двумя всадниками на спине.

– А зачем? – удивился Дейкстра. – Зачем отправляться к другим вулканам и другим людям? Этот вулкан вроде пока не собирается взрываться.

– Ты еще не понял самое главное, – сказал Роланд. – Я долго думал, в чем окончательный смысл тех испытаний, которым Джа подвергает меня и, отчасти, тебя. И вчера я понял, в чем состоит воля создателя. Мы должны объединить все население океана в единый народ, который будет управляться одним королем, и жизнь этого народа будет строиться на основе одних и тех же преданий и заветов. Один Джа, одна вера, один король, один народ.

Дейкстра долго молчал, осознавая услышанное. А затем осторожно спросил:

– А эта воля Джа, как она тебе открылась? Джа явился тебе во сне?

Роланд опечалился. Зря он подумал, что Дейкстра ему верит, нет, он просто боится показывать свое неверие. Он не понимает, что происходит, отказывается воспринимать мощь и величие замысла создателя вселенной. Но ему придется понять и поверить, иначе…

– Нет, – сказал Роланд. – Все было не так. Просто в какой-то момент я вдруг понял, с какой целью Джа избрал меня своим орудием. Все, что с нами случилось, не было случайным, все было предначертано, все служило единой цели. И теперь ты знаешь, в чем она состоит.

Дейкстра ничего не отвечал и смотрел в сторону. Роланд немного подождал, а затем спросил:

– Может, ты полагаешь, что у меня началось раздвоение личности?

Мудрец ничего не ответил, но вздрогнул. Роланд почувствовал, как в глубине души подземным огнем разгорается ярость.

– Если ты думаешь, что сможешь отмолчаться – ты зря так думаешь! – воскликнул Роланд. – Решай, мудрец, со мной ты или против меня? Готов ли ты поддержать всей душой великий замысел творца океана или ты вздумал ему воспротивиться? Отвечай немедленно и помни, что твоя судьба зависит от твоего выбора!

Закончив эту речь, Роланд мрачно усмехнулся, и эта усмешка повергла Дейкстру в ужас. Мудрец не понял, что король иронизирует над самим собой, над собственной наивностью. Роланд, дурак, думал, что не будет испытания тяжелее, чем захватить власть в чужом племени, убить множество людей и заставить остальных склониться перед волей пришельца. Дать нерушимое обещание яйценесущей матери и сразу же нарушить его, потому что ни одно обещание не может быть соблюдено, когда дерзкий травоед бросает вызов заветам Джа. Ради великой цели Роланд отринул все правила поведения, отринул собственную честь, и сейчас он отвергает последнее, что связывает его с миром людей – дружбу. Что бы ни ответил Дейкстра на последние слова Роланда, этот ответ оборвет последнюю нить, привязывающую героя к миру обычных людей. Роланд больше не человек, отныне он каменный нож в руке повелителя всего сущего. Помнится, Джейн кричала в своем пророчестве, что Роланд – господь. Нет, не господь Роланд, но орудие господа, направляющее бытие тварного мира согласно воле всевышнего.

Тем временем Дейкстра пребывал в полнейшем смятении. Он стоял вполоборота к Роланду, смотрел в сторону и боялся повернуть антенну, потому что невыносимо было видеть безумный взгляд того, кто раньше был величайшим героем в истории известной вселенной. Каждый раз, когда Роланд проходил очередное испытание, Дейкстра изумлялся тому, сколь велика удача его друга. И вот настал момент, когда всевышний положил предел удаче героя.

Странно, что мозг Роланда так долго держался, что раздвоение личности не настигло его раньше – в час ужасного извержения или в той расщелине на вершине большой скалы, где он лежал израненный. Но теперь этот час настал, истерзанный мозг героя не выдержал очередного испытания. И Дейкстра не понимал, что ему теперь говорить и что делать.

Будь на месте Роланда обычный рыцарь, Дейкстра не стал бы колебаться. В таких случаях надо не предаваться пустым размышлениям, а уплывать прочь, не щадя ни рук, не мантии, и вопить во всю мочь, не щадя антенны. Любой человек с раздвоением личности опасен, а могучий рыцарь в таком состоянии опасен вдвойне. Одному только Джа ведомо, какие мысли могут придти в воспаленный мозг больного человека. Нельзя позволять ему ходить и плавать, где вздумается. От века повелось, что рыцаря с раздвоенной личностью опутывают веревочной сетью, укладывают в темную пещеру и держат там, пока он не успокоится, и тогда король и мудрец решают его участь. И участь эта почти всегда незавидна, собственно, обычно решается только один вопрос – достоин ли безумный рыцарь отдать семя какой-либо женщине или лучше не рисковать душевным здоровьем будущих поколений. Иногда, если безумие точно безобидно, больного не связывают, а продолжают обращаться с ним, как с обычным человеком, король Ян, например, половину жизни провел с раздвоенной личностью и совершил в этом состоянии несколько славных подвигов, но сейчас явно не тот случай.

Дейкстра не знал, что делать. Допустим, он поплывет к большой скале, громко крича: "Роланд обезумел! Вяжите его!" Но никто не отважится подставить веревочную сеть под чудовищный меч, уже оборвавший две восьмерки человеческих жизней. Никто не посмеет возразить Роланду ни в чем, прикажи он сейчас всем рыцарям есть траву – будут есть, пока не изнемогут от кровавого поноса. Разве это хорошее дело?