Роман Злотников - Последняя крепость. Том 2

— Ты хочешь сказать, Певец Шепчущих Листьев, что Высокий Народ не в состоянии сокрушить всего-то пару жалких гилуглов ? — услышал он голос одного из своих соплеменников.

— Когда ты последний раз покидал Тайные Чертоги, Левианий? — спросил он в свою очередь и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты, верно, уже и забыл, каков мир гилуглов и каковы они сами… Четверо из нас погибли от рук этих двоих — четверо, Левианий! Если мы выступим против болотников войной, сколько еще детей Высокого Народа погибнет в битве с ними? Семеро? Десятеро? Такая цена за смерть двух гилуглов совершенно неприемлема. К тому же… Нельзя менять установившееся мнение всех прочих гилуглов насчет того, что мы явились к ним с миром и благом, нельзя открыто обнажать оружие против этих… грязных созданий. Никак нельзя! Хватит с нас Великой Войны! Посеяв ненависть, не придется ли вновь сбирать урожай… в виде новых Кругов Истины и Константинов?

— В таком случае, как нам быть, Гразуадий? — спросил Бродящего В Сумерках Вечного Хаоса еще кто-то. — Неужели это чудовищное, невероятное, вопиющее преступление… останется без возмездия? Какой это был бы позор для всего Высокого Народа!

Гразуадий не успел ответить. Вопрос, заданный ему, волновал всех. В воздух над Обителью Жизни поднялась рокочущая туча гневных тирад, острыми молниями режуще сверкали в той туче злобные угрозы в адрес мерзких гилуглов . Сотни бутонов тревожно заколыхались на стеблях.

Гразуадий велел своему бутону подняться так высоко, чтобы его могли увидеть все участники Форума. Подобное действие означало, что он собирается сказать нечто важное, — и требовало тишины.

— Рубиновый Мечник Аллиарий, Призывающий Серебряных Волков! — позвал Гразуадий, когда мрачная туча растаяла. — Я слышу голоса многих… Даже тех, кто входил в мир гилуглов последний раз лишь во времена Великой Войны. Но не слышу твоего голоса. А именно твое мнение могло бы стать полезным для всех нас. После гибели Лилатирия и Орелия никого, кроме тебя, кто так хорошо был бы знаком с тем, что творится сейчас в мире гилуглов , нет.

Аллиарий полусидел-полулежал в своем бутоне в какой-то неудобной позе, точно был нездоров. В руках он держал кубок с вином. По неровной дрожи кубка и еще по тому, как эльф клонил голову к плечу, можно было судить о том, что этот кубок — далеко не первый.

— Мое мнение… — вяло проговорил Рубиновый Мечник. — Мое мнение… По мне, так я вырезал бы всех гилуглов подчистую. К большому сожалению, это сделать невозможно, ибо некому тогда будет оберегать нас от чудовищ, приходящих из-за Порогов…

— Ты пьян, Аллиарий! — удивился Гразуадий. — Ты позволил себе напиться на Форуме?

— Прошу прощения у Форума, — отозвался на это Аллиарий, но никакого раскаяния или даже сожаления в его голосе заметно не было.

Он допил вино и швырнул кубок вниз, где его подхватил один из золотых големов.

— Мы потеряли контроль над правителем Гаэлона, и потеряли его окончательно и бесповоротно, — сказал Рубиновый Мечник. — Жаль… С помощью этого гилугла можно было совершить многое. Но разве мало еще осталось гилуглов , облеченных властью?

Он вяло шевельнул пальцами. Бутон его цветка скользнул вниз. Аллиарий взял наполненный кубок, который подал ему голем, опорожнил его в несколько длинных глотков и продолжил:

— Поголовье гилуглов должно быть уменьшено. Это то, к чему мы стремимся. Зачем придумывать что-то новое? Старые, проверенные средства работают безотказно… Пусть гилуглы уничтожают друг друга и дальше — это у них хорошо получается. И еще. Вовсе не обязательно являться им во плоти. Мы имели возможность убедиться в том, что эти существа стали опасны… А болотники… Возмездие… Если тропинка поросла колючим кустарником, что лучше: продираться через шипы, приложить массу усилий, чтобы вырубить кустарник, или просто пойти по другому пути? Ступить на соседнюю тропинку — это не позорно. Это разумно.

— Вы слышали, дети Высокого Народа, речь Рубинового Мечника Аллиария, Призывающего Серебряных Волков, — сказал Гразуадий. — Согласитесь ли вы со мной в том, что пришла пора вынести решение?

И в Саду Благословенной Вечности воцарилась тишина. Каждый из эльфов открыл разум для своего соплеменника. В мире людей минуло несколько недель, пока участники Форума пришли к единому мнению. В Тайных Чертогах — до того, как решение произнесли вслух (этого требовали традиции), Рубиновый Мечник успел осушить еще два кубка.

— Пусть гилуглы сами уничтожают друг друга, — проговорил Певец Шепчущих Листьев Гразуадий, Бродящий В Сумерках Вечного Хаоса. — Пусть это продолжается, пока их не станет втрое меньше против нынешнего числа. И мы приложим все усилия к тому, чтобы это случилось как можно скорее. А за преступление болотников кара постигнет все их королевство. Гаэлон должен быть уничтожен.

— Гаэлон должен быть уничтожен! — Этот приговор был подтвержден множеством голосов детей Высокого Народа.

Бродяга по прозвищу Гусь пришел в себя на заплеванном полу гостевой комнаты дарбионского трактира. Он прокашлялся, с трудом разлепил глаза, почесал бороду, осыпая на пол кусочки засохшей блевотины, потом пополз к кровати.

Влезть на кровать у него не хватило сил. Похмелье, владевшее им, было, судя по всему, царем и повелителем всех похмелий. Голова ощущалась разбухшим тряпичным шаром, ноги и руки тряслись так, что, казалось, вот-вот и они отвалятся.

Необходимо было как можно скорее излечиться.

Гусь, привалившись спиной к кровати, набрал в легкие побольше воздуха и заорал:

— Асан!

От собственного крика голова бродяги мгновенно налилась чугунной болью, а глаза защипало от прилива крови.

— Асан… — хрипнул еще Гусь и замолчал, понимая, что дальнейшего напряжения сил может просто не пережить.

За незапертой дверью комнаты послышались шаги. В комнату заглянул заросший пегими волосами оборванец, прислуживавший в трактире за еду и выпивку.

— Асан… — попытался улыбнуться трясущимися губами Гусь. — Родненький… Услышал… Волоки сюда пивца кувшинчик… Беги со всех ног, милый…

Но оборванец смотрел на Гуся враждебно и стремления бежать со всех ног не выказывал.

— Хозяин велел передать, чтобы ты за комнату заплатил, — хмуро сообщил он. — Четвертый день не платишь, обещаешься. И за вино тоже, которое вчера вылакал.

— Заплачу, — тут же пообещал Гусь. — Заплачу, родненький. Ты мне пивца сначала принеси…

— Хозяин велел передать, чтобы ты сначала заплатил, — сказал Асан. — А потом — хоть пивца, хоть винца… Чего хочешь…

— Да ты что?! — плаксиво возмутился Гусь. — Сомневаешься? Думаешь, у меня денег нет? Козел ты кудлатый… А как на мои кровные хлебал, небось не сомневался. А ну неси пива! — Бродяга попытался было пристукнуть кулаком, но не сумел сжать пальцы — настолько у него распухли руки. — Неси, сказано!