Владимир Царицын - Ген мужества

- Никак водка? – ахнул Прохор.

- Обижаете, господин бывший штаб-ротмистр, - довольно улыбнулся бывший поручик, - чистый спирт.

- Да ну! – выдохнул Стас.

- Так точно, C2H5OH. Произведен в подземной лаборатории города Энска знаменитым химиком Горицветом Филиппом Владимировичем и передан мне с настойчивой рекомендацией употребить по назначению в компании боевых друзей.

- Мы тут со Стасиком давеча о сухом законе разговаривали, - вспомнил Прохор. – А у меня, между прочим, уже второй день нос чешется.

- Нос чешется – это к драке, - сказал Стас, - а драться нам теперь не с кем.

- Нет, мой нос другое чует, - рассмеялся Прохор. – Не биту мне быть, но пьяну! А примета твоя, Стас, неправильная – к драке кулак чесаться должен.

Первую выпили, не чокаясь.

- За Семена Семеновича Воробьева, отдавшего свою жизнь во имя спасения человечества, - сказал Стас.

- За нашего Воробья, - тряхнул чубом Прохор.

- Царство ему небесное. – Юрий перекрестился. Его примеру последовали остальные.

Выпив помолчали, вспоминая погибшего друга.

- Неугомонный был мужик, Семен, - вздохнув, сказал Прохор. – Все в бой рвался…

- Не нужно было мне его одного в Энске оставлять, - с сожалением произнес Юрий. - Надо было хоть Жилина при нем оставить.

- А что бы Жилин сделал? – возразил Стас. – Удержал бы? Сомневаюсь… А где он, кстати, союзник наш?

- Со мной прилетел, к брату пошел. У них там сегодня что-то вроде дня памяти погибшим соплеменникам организуется. Знаете, сколько их полегло? Мне Жилин сказал, у них, у крдаков, перепись быстро делается. Из четырех миллионов прибывших на Землю крдаков чуть больше трехсот пятидесяти тысяч в живых осталось. Гиганты, когда поняли, что те их предали, всех кто убежать не сумел или не стал из гордости, огнем пожгли.

- Война, - вздохнул Прохор, - она не щадит никого.

- Надо похоронить Семена на родине, в Сибири, в селе Кривощеково. - сказал Стас. – Он мне наказ перед смертью дал. Вот только не уверен я, есть ли оно теперь, это село.

- Все сделаем, как положено, - кивнул Юрий. И Кривощеково это найдем и кладбище, где родные Семена похоронены. А если не сохранилось ничего, все равно там, в тех краях, в земле сибирской прах Семена покоиться будет.

- Давайте, братцы, еще по одной, - предложил Стас. - За победу выпить надо. Мы в нее верили и она пришла.

- Не только верили, но и кое-что сделали, чтобы она быстрей настала, - дополнил слова товарища Юрий.

Едва он потянулся к колбе, намереваясь наполнить стаканы, в рубку ворвался запыхавшийся Федор Джонович Скворцов.

- А вот и я! Привет, мужики! О, Орел, и ты здесь! Как здорово!

- Что все мы здесь сегодня собрались, - громко продекламировал Стас строчку известной лишь ему одному бардовской песни.

- Да-да, это просто замечательно, что мы, наконец, собрались все вместе! - Федор буквально светился счастьем. Он бросился к друзьям, обнял каждого, поздравил с победой. А потом, заметив колбу, стаканы и разложенные на приборной панели закуски, повел носом и удивленно спросил:

- Вы что - пьете?! – и тут вдруг огорошил всех: - Это дело. Но почему без меня? Я что, больше не друг вам?

- Так ты ж где-то шляешься, - радостно улыбнулся Стас. – Откуда нам знать, когда ты нас своим присутствием осчастливишь?.. А тебе вроде как нельзя, у вас же сухой закон.

- Какой-какой закон?

- Сухой. Это когда спиртное запрещено.

- Что-то я ничего о таком законе не слышал, - покачал головой Федор. – Кто это тебе такое сказал?

- Как это? Ты ж сам рассказывал в день нашего воскрешения. Мол, никаких спиртных напитков не употребляете. Ну, тогда, забыл что ли? Когда еще змеиным супчиком нас потчевал.

- Ничего подобного… А, - вспомнил Федор, - так я же тогда о порядках, установленных на Островке Надежды вам говорил. А так… никакого сухого закона нет.

- Ура! – воскликнул Прохор. – Мечты сбываются: напьемся вчетвером!

Юра снова потянулся к колбе.

- Погодите, мужики, - остановил его Федор. - У меня другое предложение имеется. Давайте-ка все это богатство сейчас быстренько соберем и пойдем ко мне домой. Тут рядом.

- А что, я согласен! - обрадовано произнес Прохор. – Мне уже в этом иноземном сарае порядком обрыдло.

Стас пожал плечами, он тоже был не против. Юра, наконец, взял в руки колбу, но для того, чтобы заткнуть ее пробкой. Прохор принялся заворачивать наспех порезанную рыбу и складывать обратно в пакет.

- Вообще-то у меня все есть. Девчата уже на стол собрали… но вы все забирайте, пригодится. У меня жить будете. Пока. А там подыщем каждому по квартире…

- Девчата? – Прохор перестал паковать продукты. – Какие девчата? Ты сказал: девчата?..

- Ну да. Стелла, Станислава и Леночка Позднякова.

- А Елена… - Прохор почему-то покраснел. – Это ты ее пригласил?

- Я, - кивнул Федор. – Они же со Стасей Светловой в одном ВУЗе учились, однокашницы так сказать… Случайно на проспекте встретились.

- Ага… - Прохор украдкой взглянул на свои пальцы, пожал плечами.

Стас задумчиво погладил отросшую бороду и посмотрел на Скворцова – на его аккуратную прическу и гладко выбритые щеки, на ослепительно белый воротничок рубашки. Правда, серый в полоску совершенно новый костюм висел на похудевшем Федоре мешком, но, несмотря на это выглядел он как настоящий мачо.

- Собственно, мы не совсем прилично одеты для такого рода торжеств, - нерешительно произнес он. – Да и заросли, как геологи…

Федор, сдвинув пальцем белоснежный манжет, посмотрел на часы.

- Дамы часок поскучают без кавалеров. А мы с вами по пути зайдем в парикмахерскую и в салон модной одежды…

Выходя из рубки последним, он придержал за локоть Юрия и тихо сказал:

- Извини, брат, не рассчитал. Дам только три, и все они, - он кивнул на впередиидущих с пакетами в руках Стаса и Прохора, - в некотором роде заняты. Но если хочешь, я скажу Стелле, у нее много подруг в Полынограде…

- Не стоит, Федор, - так же тихо ответил Юра. – Меня девушка во Владивостоке ждет.

- Да ты что! – обрадовался Федор. – Ну, ты - орел! Поздравляю…

Орлов, Филин, Сокольский и Скворцов сидели на открытой веранде речного вокзала, расположенного на правом берегу Оби. Величественная сибирская река неторопливо несла мимо них свои воды.

Стас никак не мог оторвать взгляд от воды. Это бесконечное и непрерывное движение вызывало два взаимоисключающих чувства – ощущение чего-то вечного, неизменного и, одновременно, осознание неизбежного и неотвратимого течения времени – от прошлого через настоящее к будущему…

На круглом пластиковом столике стояло пять рюмок и малюсенький графинчик с водкой, на одной из рюмок лежал кусок черного хлеба.

- Вот и похоронили мы нашего Семена, - Федор взял рюмку. – Ну… пусть земля будет ему пухом.

Мужчины выпили.