Сурен Цормудян - Наследие предков

— Еще бы обратный путь до той развилки найти, — прокряхтел Тигран. — Черт, Рита, поверить не могу, что ты меня пыталась соблазнить рядом с двумя трупами!

— Господи, ну зачем сейчас уже вспоминать об этом? — отозвалась Гжель.

— Вот! Я же говорил! — воскликнул Баграмян, отчего незнакомка испуганно вздрогнула.

— Прекрати уже…

Стечкин резко поднялся с кровати, на которой лежал прямо так, в одежде и ботинках. Книга, которую он пытался осилить уже который год, свалились на пол. Он наклонился и поднял ее, косясь на дверь.

— А, Боря, ты? Докладывай. Я тут, кажись, трошки задремал.

— Ну так надо думать, — капитан Колесников покачал головой. — Сколько дней толком не спишь, командир?

— Да ладно. Помрем, так и выспимся. Ну что нащупали, рассказывай.

— Флаг с ПУРа, как вы и уговаривались, они сняли.

— Попробовали бы не снять, мать их. Что еще?

— Они землю роют, командир.

— Землю роют? — удивился майор. — А где именно?

Колесников разложил на столе карту.

— Вот. Здесь ПУР. Здесь, — Борис указал точку, расположенную на тысячу с небольшим метров ближе к северо-востоку от ПУРа, — подрывная станция. Бывшая…

— Да что ты мне это объясняешь? Знаю я, — проворчал Стечкин.

— Ну а вот тут они прямиком углубились на полтора километра от берега к лесу. Даже почти на два. Поначалу в трех местах рыли. И вовсе не могилы для тех, кого мы положили. У них машина какая-то инженерная, с ковшом. Наши друзья ее сгрузили с корабля целиком, но кое-какие части были демонтированы, и они еще долго ее собирали. Машина наметила три места. Вот тут, треугольником. Пока она рыла в одном месте, в другом копали вручную.

— Рабы? — Стечкин уставился на Бориса.

— Не похоже. Экипировка, как у солдат. Да и вооруженные люди вокруг больше следят за окрестностями, чем за копателями. Значит, не надзиратели, а оборона.

— От кого?

— Да от нас, от кого еще. Не доверяют ведь.

— Ну да. Логично.

— Ну так вот. Потом они вдруг вот эти две точки бросили и стали усиленно копать в третьей. И машиной, и людьми.

— А что они ищут?

— Да трудно сказать. Особенно на том расстоянии, где мы наблюдали.

— Ты хоть предупредил разведчиков своих, что наше перемирие вовсе не означает, что они должны попадаться на своем наблюдении?

— Само собой, командир.

— Ладно. А что корабль?

— Корабль на месте. Катер, вроде, ходил к платформе заброшенной. Но вот тут, чуть в стороне от их точки высадки, они мастерят прямо на берегу какой-то загон. Делают колья из деревьев и вбивают вот так, — Колесников стал ставить точки карандашом на карте. — Мне думается, что они хотят краба живого поймать. Либо наоборот, защищают свой лагерь от крабов.

— Идиоты, блин! — усмехнулся Стечкин. — Значит, они так и не поняли, что это за тварина… Ну а если защита… Им тут половину леса вырубить надо и полгода частокол городить.

В дверь постучали.

— Да! — крикнул Стечкин и потер шею.

Вошел младший сержант Альфтан.

— Товарищ гвардии майор, сеанс связи Рохеса произведен. Он теперь просится к вам.

— Зачем?

— Говорит, дело есть.

— На каком языке он говорил со своим хозяином?

— На немецком, Павел Васильевич. Похоже, что он напрямую центуриону докладывает.

— Н-да. А центурион, несмотря на знание испанского, страдает параноидальным фанатизмом к языку предков. Ну и что он там докладывал? Ты разобрался в языке?

— Да ничего особенного. Немного разобрался. Доложил, что каких-то непредвиденных действий с нашей стороны не наблюдается. Доложил о дружественном отношении. Выслушал какие-то инструкции, и все.

— Ладно. Заводи.

Никита скрылся за дверью, и тут же вошел Рохес.

— Что, скучно одному? Мы тебе, вроде, книг надавали кучу, — ухмыльнулся Павел.

— Благодарю. Жалоб не имею, — мотнул головой вечно серьезный чилиец. — Я провел оговоренный нашим договором сеанс связи.

— Ну так я рад за тебя, дружище. А в чем закавыка-то?

— Что, простите? — непонимающе поморщился Рохес.

— Что ты хотел, говорю.

— Центурион обязал меня задать вам вопрос, касаемый дизельного топлива.

Майор и капитан переглянулись.

— Та-ак. Ну, задавай.

— Имеются ли у вас излишки дизельного топлива, которым вы могли бы поделиться с нами? И что вы за него хотите?

— Топливо в наше время лишним быть не может в принципе, — Стечкин закурил и прищурился от дыма. — Зачем оно вам? У вас корабль разве не на дизтопливе?

— Конечно, — Пауль кивнул. — Но это топливо корабельное. То есть на другие нужды мы не можем его расходовать, учитывая долгий путь обратно. Запасы топлива для наших машин ограничены.

— Так вы хотите покататься на своих боевых машинах по нашему краю? Мы, кажется, четко обговорили, что вы ищите свое подземелье и не распространяете здесь вашу экспансию.

Рохес покосился на Колесникова и стал говорить дальше.

— Центурион предполагает, что вам уже известно о производимых нами земляных работах недалеко от точки высадки.

— Неужели? — хмыкнул майор. — Что ищите? Клад?

— Как выяснилось, ближайшее место доступа в подземные коммуникации, которые нас интересуют, судя по старым схемам основателей, было засыпано большим объемом песка и земли, а потом там на протяжении десятилетий произрастали деревья. У нас есть инженерная машина, но мы не предполагали, с каким объемом работ придется столкнуться. Это дополнительные расходы топлива для машины.

— Ну, так бы и сказал сразу. Сколько надо?

— Тонну. Одну.

— Тонну?! — воскликнул Стечкин. — А харя не треснет?

— Что, простите?

— Ну, лицо не лопнет?

— По какой причине?

— По причине таких требований.

— Это не требование. Мы можем рассмотреть ваши условия. Что вы хотите за такое количество топлива?

— А что у вас есть?

— У нас есть кофейные зерна. Тростниковый сахар. Пенициллин. Также возможна ваша доля боеприпасов, если мы наткнемся на склад таковых.

— Нужды в боеприпасах у нас нет, — усмехнулся майор, намекая на то, что попытка захватить его топливо силой будет иметь неприятный результат для захватчика. — А все это кофе и сахар — баловство и понты. Ладно. Мы подумаем.

— Долго?

— Сколько потребуется, — нахмурился Стечкин. — Ты вот что скажи: в возможные условия, которые мы можем предъявить, входит возможность нахождения на ваших землеройных работах наших наблюдателей?

На этот раз нахмурился Пауль.

— Этого я не знаю, — ответил он.

— А ты узнай, дружок.

— Мне понадобится внеочередной сеанс связи. — Чилиец похлопал по своей наплечной сумке с радиостанцией.

— Я не возражаю, — кивнул Стечкин. — Никита!

— Здесь, — тут же показался младший сержант.

— Забирай подопечного. И добро ему на внеочередной сеанс.