Анна Чащина - Бог со звезды

Но стал палачом.

Стоуш никогда не задумывался, виновен ли тот, кто умирает от его руки. И не получал удовольствия от насилия. Он просто очень хорошо делал свою работу.

Келан бежал вверх по склону. Он тяжело дышал, сердце колотилось в груди, как пойманный зверек.

На вершине холма росло несколько больших деревьев. Могучие исполины, сотканные из блестящих толстых жгутов лиан и ороговевших пластин, подобия коры. Крупные кружевные листья ярко-зеленого цвета гроздьями облапливали тонкие отростки гибких ветвей, образуя пышную, беспрестанно шевелящуюся крону. Они источали слабый, чуть сладковатый запах.

Мальчишка направился к одному из великанов. Старый кривой кебук с толстыми, испещренными отметинами времени ветвями был его любимым местом. Обдирая ладони и цепляясь пальцами ног за шершавые пластины, Келан влез на одну из жгутообразных ветвей. Замер, распластавшись, словно лягушонок, и только тогда позволил себе расплакаться.

Стыдно плакать в таком возрасте. Мальчик считал себя уже взрослым, но сейчас ничего не мог с собой поделать…

Выплакавшись, вытер грязные щеки.

Более тонкие ветви мягко сошлись над его головой, образуя колыбель из зеленого кружева и упругих сильных лоз. Природа слышит шантийцев так же, как и они ее. Кебук мог убить любого неосторожно присевшего в его тень путника, но мальчишку ласкал, легонько покачивая. Почему? Еще одна из тайн проклятого народа. Келан чувствовал, как дрожит под ним ствол, пульсирует, словно внутри гиганта бьется могучее сердце. Неясный шепот, тепло, разливающееся по телу — следствие действия наркотика, выделяемого в воздух листьями. Кебук успокаивал, а не пытался отравить. Завитки волос щекотали шею Келана, открывая большое родимое пятно, похожее на изогнутый лук с наложенной на тетиву стрелой. Тишину нарушал равномерный шелест листьев. Внизу ветер волнами гнал высокую траву, заставляя ее переливаться под солнцем от серебристого до темно-зеленого.

Мальчик сощурился и, ковыряя пальцем пластину перед собой, предался размышлениям. Келан знал историю своего появления на свет и теперь пытался понять, как лучше. Знать, что кто-то носил тебя под сердцем много месяцев, а затем выбросил на обочину дороги? Или что мог умереть гораздо раньше, очутившись в тазу?

Стоуш был в его жизни всегда. Мальчик знал: нельзя называть огромного, угрюмого силача, племя которого проживало далеко на юге, в пустынях талаври, отцом. Кто такой жевлар и чем зарабатывает на пропитание им обоим — тоже знал. Но никто не смог бы позаботиться о нем лучше. Эту уверенность мальчик принимал как данность. Келан не понимал многих вещей в силу своего возраста, но чувствовал: Стоуш защищает его от многих бед, в том числе и от чужой ненависти.

Из уроков приемного отца он усвоил, что у шантийцев нет друзей среди представителей других рас. Спасибо хотя бы за то, что селяне относились к пасынку палача с опаской, а не с презрением. Дразнить не смели. Опасения, что Стоуш откажет в помощи, случись беда, удерживали их от необдуманных поступков. Такова жизнь.

Это Келан тоже принимал как данность.

Отсидевшись и немного успокоившись, мальчик спустился с дерева и припустил обратно к дому.

Келан крутил головой во все стороны и при этом пытался не отставать от Стоуша. Гигант размеренно шагал, придерживая рукой заплечный мешок. Горожане сторонились жевлара, в глазах их таились страх и затаенное возбуждение. Страшное, оно всегда будит самые низменные страсти. Казнь — зрелище, которое вслух многие осуждают, но ни за что не пропустят.

Мальчишка тоже ловил на себе удивленные взгляды прохожих.

Они выглядели странной парой. Жевлар и шантиец. Палач и изгой.

Маленький и худой Келан быстро уставал, семеня за высоким, могучим отцом. Мускулистые ноги Стоуша выдерживали долгий путь без труда. Сгибающиеся назад в коленях, они позволяли при желании двигаться очень быстро. Широкая ступня с длинными толстыми когтями придавала дополнительную устойчивость при ходьбе или беге. Тем не менее палач не торопился брать ребенка на руки.

Бесконечные улочки и проулки, шумный рынок, наполненный торговцами всех родов и мастей. Узкоглазых, похожих на птиц, сентов с их посудой. Торгующих переливчатыми тканями катаринок, чья чешуйчатая кожа и шипящая речь напоминала о далеких предках ящерах. Многих-многих других — тау, кельдов…

Нищета бедных кварталов, вонь нечистот и гнилых продуктов, орущие попрошайки, торговки живой рыбой и скисшим вином. Дома купцов и знати, ароматы свежего хлеба, духов, власти.

Стоуш перевидал множество городов. Кейчат был лишь «одним из». Очередная работа.

Он снисходительно поглядывал на мальчика, чьи глаза блестели, как два кусочка солнечного камня, а думал о новых ножах и ремнях. О тех, чьи жизни скоро придется прервать, пока не вспоминал.

Здание тюрьмы для жевлара мало отличалось от любого другого, а вот Келан притих. Восторг его несколько угас.

Стоуш обычно оставлял мальчика под присмотром в гостинице или на постоялом дворе в том городе, где ожидалась работа. Хорошо оплаченная услуга гарантировала душевный покой обоим. В этот раз будет иначе. Стоуш счел возраст мальчишки вполне подходящим для начала обучения. Раз уж так сложилось, то пусть идет, как идет.

Оставив Келана с одним из стражников, жевлар спустился вниз. Ему должны были показать осужденных и зачитать приговор, из которого последует вид казни.

В одной из клеток сидел мужчина, в другой — две женщины. Шантийцы. Как их занесло в эти края, Стоуш не знал, а подробности его не интересовали.

Он подошел вплотную к прутьям.

— Я палач, — ответил Стоуш на незаданный вопрос.

Одна из женщин зарыдала, попытавшись закрыть лицо рукавом. Вторая — бледная, но спокойная, поднялась с кучи старой соломы, сваленной в углу, подошла ближе. Взялась руками за ржавые пруты и прямо посмотрела на жевлара.

— Ты убьешь нас?

— Я приведу приговор в исполнение.

— Зачем пришел? Мало разговора с судьями?

— Нет. Я всегда делаю так.

Она содрогнулась под его безразличным взглядом. А Стоуш думал о мальчике, сидевшем наверху, со стражей. О том, сможет ли маленький шантиец стать палачом? Сможет ли стать палачом, а не убийцей?

Женщина облизнула губы и грустно улыбнулась.

— Так зачем ты пришел? Неужели никакого покоя… до самого конца. — Она склонила голову, золотистые волосы упали на лицо, открывая шею. Стоуш увидел родимое пятно, похожее на изогнутый лук с наложенной на тетиву стрелой. — Ты ведь не исповедник? Или… и исповедник тоже? Выслушиваешь ли тех, кто стоит у порога смерти?

Жевлар отступил на шаг.

— Могу выслушать. Иногда меня просят о такой услуге, и я не отказываю без веской причины.