Илья Сомов - Солнечный Остров

- Глаза! – дико заорал Гнеслав. – Зажмурьте глаза и ходу отсюда! Быстро!

Не раздумывая, Вакир зажмурился и, полагаясь на память, бросился прочь с полянки. Вокруг него что-то мерзко злобно зашипело, тут же раздались крики, послышался истошный собачий визг. Что же творится, бину вас побери?!

Приятно прохладные капельки коснулись горячей скулы, щека тут же занемела, а через миг… Вакиру показались, что на кожу упали раскаленные угли, угли липкие, которые невозможно стряхнуть. Управляющий ринулся вперед, прикрывая голову ладонями. По ребрам Вакира, застучали ветки кустов, он вырвался со страшной поляны. Рядом проламывались еще несколько человек, в уши все ещё врезался истошный собачий вой.

Развернувшись, Вакир заставил себя открыть глаза. Полянка была почти пуста, на земле лежали только три жалобно стонущих кучки меха, между которых, запутавшись в поводках, метался Ходди. Он протягивал к собакам до костей обожженные руки, словно хотел обнять их всех разом. Сверху на человека сыпались все новые и новые радужные пузырьки. Когда они лопались, шипящая жидкость, разъедала одежду и кожу.

- Брось! – закричал Вакир. – Их уже не спасти! Брось их!

Ходди поднял голову, и даже привычного ко всему управляющего пробрала дрожь ужаса. Вместо глаз на обоженном лице Ходди сочились кровью лишенные век белесые шарики похожие на свернувшийся яичный белок.

- На голос, иди на голос! - срывая горло, заорал Вакир. - Иди на мой голос!

Горячий ветер донес до сидящего у подножия дерева Ормата отдаленные крики. На посеревшем от усталости лице появилась удовлетворенная улыбка.

Сработало, все же сработало! Ха! Жальник-то, небось, решил, что весна раньше сроку настала и на поляне стадо толстоспинов. А оказалось – это всего лишь кучка мягкокожих уродов, и чешую об стволы они чесать не будут, и семечек они не разнесут. Прости меня, жальник. И спасибо.

Следующий порыв донес что-то похожее на собачий визг. Ормат поморщился. Опираясь на липкий смолистый ствол, он тяжело встал на ноги.

- Ну, хоть прыть им это собьет, - Ормат попробовал сплюнуть пересохшим ртом. – Плохо, что куртку пришлось оставить.

Оттолкнувшись от дерева, беглец ринулся в чащу. Он не оглядывался.

Из разломившейся капсулы потекла тонкая струйка синеватой жидкости. Вакир медленно водил ею, покрывая лекарством широкую рану, протянувшуюся от глаза к краю челюсти. Едва касаясь плоти жидкость, превращалась в белый дымок, оставляя полупрозрачную, похожую на лед корку. Теперь хоть заражения не будет. Но шрам все равно останется. И страшный.

Вакир резко стукнул по земле кулаком. Нянчащий посиневшую распухшую руку Гнеслав вопросительно поднял глаза. Управляющий злобно дернул щекой и тут же тихо застонал от пронзившей тело боли.

Конечно, в городских клиниках рожу можно подправить, но за такие деньги, которых у Вакира нет и не будет.

Он обвел глазами отряд, оценивая потери. Почти все обожжены, но это ерунда. Тяжелее с рукой Гнеслава, однако лекарства должны снять аллергию. А вот Дарик… один глаз охотника закрылся, и что с ним случилось, понять было совершенно невозможно. Да, если честно, не очень Вакир и хотел это выяснять. По сравнению с Ходди, легко отделался. Вакир возвращался потом на полянку и видел тело бедняги, покрытое длинным, колышущимся под ветром пухом, словно какой-то чудовищной плесенью. Забрать труп с поляны никто так и не решился, а заставлять Вакир никого не посмел. Он понимал, что его авторитет и так дал трещину, а если надавить сильнее, чем нужно – и вовсе разлетится на куски. И никто потом ничего не узнает – места здесь глухие. И все из-за этого щенка!

Вакир почувствовал, как его тело наливается вязкой злобой. Нет, это не щенок. Это настоящий демон! Как он ловко заманил их в капкан!

Сначала нашел гнездо жальника, потом оставил такую тропу, что и слепой не прошел бы мимо. И ловушка – простая и эффективная. В самый раз за дураков.

Управляющий заскрипел зубами:

- У нас ничего не изменилось, - глухо сказал он, обводя отряд горящим взглядом. – Сейчас мы в темпе жрем снадобья, обрабатываем раны и поднимаемся в погоню. Ты, – длинный палец навелся на Дарика, - возвращаешься к тому месту, где мы оставили лошадей.

Вакир впивался взглядом в лицо каждого из своих людей, готовый немедленно подавить бунт. Ладонь управляющего незаметно легла на гладкий пластик винтовки.

- Один вопрос, - поднял распухшую руку Гнеслав, - Мы остались без собак, а Хадди был единственным из нас опытным следопытом… Так как же мы поймаем этого… парня?

Вакир молча распустил шнуровку рубашки и показал висящий у него на груди черный кристалл. Охотники начали недоуменно переглядываться. Так же молча управляющий вытащил из кармана полоску грубой серой ткани, больше всего напоминающей кусок рукава, обернул ее вокруг амулета и крепко сжал. Скоро все ясно услышали идущий из-под ткани сухой треск.

Незаметно подавив облегченный вздох, Вакир показал загоревшийся в кристалле алый огонек.

- Это подарок князя. Как раз на такой случай. Помогает найти беглеца. Долго не проработает, но времени у нас и так нет. Если к тому времени, как господин прибудет в поместье, мы не сможем выдать ему голову убийцы, то нам всем конец, - Вакир выделил голосом последнюю фразу. Управляющему уже много лет не приходилось уговаривать кого-то выполнять приказы и доказывать собственный авторитет. То, что теперь из-за этого юнца он словно вернулся на пятьдесят лет в прошлое, по-настоящему бесило.

- Голову… - протянул Гнеслав. – Князь велел взять парня живым.

- Точно, - хмыкнул Вакир. – Я оговорился. Просто мало ли у кого рука при выстреле дрогнет или мошка в глаз попадет.

Вакир уже давно все решил. Князю придется пережить маленькое разочарование. Для простых работников поместья все еще может сложиться по-разному, возможно они действительно останутся живы и даже получат награду, но управляющий, так подведший своего высокородного, навсегда лишится его доверия. Этого уже ничем не исправишь. Но кое-что Вакир мог сделать. Он поймает того, кто сломал его жизнь и изуродовал лицо. Поймает и казнит. Собственными руками.

- Именно поэтому Гнездо Сокола называют еще Дворцом тысячи куполов, - закончил вошедший в роль экскурсовода Лео.

- А куполов действительно тысяча? - Мау вопросительно поднял бровь – у него вообще было поразительно живое лицо, в одно движение губ он мог вложить целую гамму чувств. – Ты пробовал их когда-нибудь пересчитать?

- Однажды пробовал, но сбился на третьей сотне, - честно признался Лео.

Молодые люди стояли на белой, как мел, брусчатке одного из бесчисленных атриумов дворцового комплекса. В сгустившемся сумеречном воздухе золотились тяжелые гроздья световых шаров. За их плечами в гранитной чаше вокруг статуи Человека-победителя тихо журчала проточная вода. Лео украдкой наблюдал за своим новым знакомым. Он видел, с какой жадностью серые глаза впитывают все новые виды дворца. А рассказывать Мау истории было настоящим удовольствием. Стараясь жить сегодняшним днем, Лео довольно равнодушно относился к преданиям старины, которыми было пропитано Гнездо, но увидев благодарную радость с которой гость принимает каждую бывальщину, он неожиданно почувствовал к ним вкус. Из глубин памяти будто сами собой возникали факты, легенды, сплетни. Смешные и грустные, которые он, казалось, уже сам позабыл. Любой новый рассказ был для Мау словно дорогой подарок.