Илья Сомов - Солнечный Остров

- Увы, дорогой Таалад, совершенно не понимаю, что вы имеете в виду. Кажется, я вам уже советовал – общаясь со мной, используйте только самые простые фразы. От предложений длиннее пяти слов у меня начинает болеть голова.

- Постараюсь учесть ваше пожелание, - отозвался мастер этикета, скрещивая руки на груди, он уже давно готовился к этому разговору. Пришла, наконец, пора расставить точки. – Я возмущен вашими действиями в отношении объекта Центурион. Как вы посмели изолировать его, не посоветовавшись с другими наставниками?

- Дело было срочным, - мягко улыбнулся Циклоп, - объект Менестрель бегал по всей Палестре, горя благородным желанием открутить Центуриону голову. Если бы я не вмешался, последствия могли бы быть самыми тяжелыми.

- Какая трогательная забота. Особенно приятно ее видеть, если учесть, что именно ваши безответственные действия позволили сложиться тому, что вы называете тяжелой ситуацией.

Циклоп плавно шагнул к мастеру этикета. Движение вышло грозным и Таалад едва удержался от того, чтобы сглотнуть.

«Он думает, что может меня запугать дешевыми трюками? – нахмурился Таалад, ощутив как на лбу выступил пот. – Пора уже этому выскочке понять, что его фокусы действуют далеко не на всех подряд».

- Я решил, что Менестрелю не повредит небольшая встряска, - Циклоп снисходительно улыбнулся, будто разговаривал с ребенком, - А Центурион… с него не убудет.

Эта улыбочка окончательно вывела Таалада из себя. Тряхнув священными косицами, он ткнул пальцем в широкую грудь оружейника:

- Решили?! У вас нет квалификации, чтобы что-либо решать. Выражаясь простыми словами, вы – обычный подсобный работник. Не осознавая всей глубины нашего проекта, вы, тем не менее, вмешиваетесь в сложнейшие процессы. Я не понимаю, в какие игры вы тут играете, но ваши затеи способны погубить все, чего мы достигли, и лишить нас надежд на будущее.

Циклоп чуть склонил голову, живой глаз остро блеснул, заставив Таалада осечься. Он вовсе не хотел говорить настолько резко.

- Прошу меня простить, мастер оружейник, я говорил в раздражении, но согласитесь, на это у меня есть причины. Алекс, дружище, занимайтесь своими делами и не вмешивайтесь в посторонние вопросы. В противном случае, я буду вынужден принять меры и доложить о происходящем в администрацию верховного князя. А ни вам, ни мне это совершенно не нужно. Ну что, мы поняли друг друга?

Таалад потянулся похлопать Циклопа по плечу, но рука повисла в воздухе. Живой глаз оружейника скрылся за веком, на прекрасном безжизненном лице мертвенно горел огонек протеза. Ухватив Таалада за отвороты куртки, Циклоп очень бережно притянул его к себе. Белое лицо медленно склонилось, горячий ветерок дыхания коснулся щеки Таалада:

- Хочешь принять меры? Ну, попробуй, пожалуйся. Пожалуйся, и увидишь что будет. Глупый флейтист. Встань у меня на пути, и однажды, когда проснешься, твое сердце будет биться рядом с тобой. На туалетном столике.

Циклоп поднял ладонь и, чуть сжимая согнутые когтями пальцы, изобразил мерную пульсацию.

Таалад часто заморгал, глядя на эту красивую сильную руку. Закрытое веко Циклопа распахнулось, и мастер этикета вздрогнул, увидев то, чего не замечал никогда – в темно-синем бездонном глазу оружейника жизни было не больше, чем в серебряном протезе.

Какая-то струна в душе мастера Таалада задрожала, наполняя все тело отвратительным дребезжащим звуком. Скульпутрные губы Циклопа изогнулись в улыбке:

- Вот такие дела, дружище Таалад. Простите меня, я тоже говорил в раздражении, но, надеюсь, мы поняли друг друга.

- Привет, Итай, ты не поверишь, что я тебе расскажу.

Лео влетев в зал для медитаций, подбежал к рыжеволосому князю, который сидел, скрестив ноги пред глыбой дикого камня, высящейся посреди широкого круга белого песка.

- Почему же не поверю, - усмехнулся Итай, не отводя взгляда от глубокой, блестящей льдинками кристаллов трещины в валуне. – Ульвэ уже поведала мне о ваших приключениях.

Лео с испугом взглянул в спокойное лицо друга и облегченно выдохнул. Нет, это не о поцелуе. Сестра просто рассказала ему о странном случае на Тропе.

Вместе с облегчением пришла какая-то непонятная обида. А как, интересно, Итай бы отреагировал, если бы Ульвэ и Лео… Он заставил себя оборвать глупую мысль.

Поцелуй – всего лишь случайность. Реакция на пережитый страх. Не будь большим дураком, чем ты есть. Ни к чему из мошки морского быка раздувать.

- Ну ладно, Итай я своими глазами легенду видел, а ты сидишь и только губами шевелишь. Отвлекись на минутку от своей каменюки, - нагнувшись, Лео тряхнул друга за плечо.

Итай, дернувшись, резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы:

- Осторожней, пожалуйста.

Пораженный Лео опустился на колени:

- Что с тобой случилось? У врача был?

- Был, к сожалению, - поморщился Итай. Лео понимающе кивнул, он хорошо знал какие чувства друг питает к медикам, - что мог он уже сделал.

- Да что хоть случилось? Ты можешь толком объяснить?

Итай на миг зажмурился и быстро коснулся запястья Лео:

- Только обещай не рассказывать Ульвэ. Страшно представить, что она может выкинуть, - дождавшись неуверенно кивка друга, Итай сбивчиво продолжил. – Сегодня меня вызвал к себе Циклоп – у меня много неотработанных часов, ты знаешь – я давно ждал, когда он обо мне вспомнит. Сначала все шло как обычно, а потом Циклоп вдруг остановился и сказал, что если я хочу пережить хотя бы десяток дуэлей, то должен работать намного лучше. Я удивился: «Кто меня может заставить драться, если я этого не хочу?» А он: «Разве ты не собираешься защищать честь семьи? Ведь для сопляков это любимое развлечение. Скоро ты поедешь в семейную резиденцию, а там найдется куча молодых остолопов, готовых плюнуть тебе в след, если не получится всадить клинок в брюхо. Но ты ведь не станешь такого терпеть? Значит, очередь к тебе выстроится большая. У твоих родичей загребущие ручонки, и они ухитрились запустить их во все карманы, до которых только могли дотянуться».

Замолчав Итай сглотнул:

– В общем, я потребовал извинений. Он засмеялся. А я сказал, что не буду относиться к нему, как к мастеру, пока он не возьмет свои слова назад, - рыжий князь закусил губу.

- И что случилось дальше? - тревожно спросил Лео, когда молчание затянулось.

- Он снова засмеялся, взял фиоретту и воткнул ее мне в грудь.

- Он – что?! – привстал Лео.

- Воткнул в меня клинок, думаю, пальца на три, - спокойно проговорил Итай. – Сказал, что то же самое будет на каждом занятии, пока я не возьмусь за ум.

Лео машинально схватился за предплечье. Грудь – это, должно быть, намного больнее.

- Но вот что я тебе скажу, Лео. Я не собираюсь ему уступать. Может делать что хочет. Знаю, о моей семье мало что хорошего можно сказать, но поливать ее грязью у себя на глазах я никому не позволю.