Уильям Дитц - Resistance. Ураганный огонь

Вот почему радиожурналист Генри Стиллмен и свободный фоторепортер Эйб Бристоу ждали у мемориала, и они не были единственными. Всего собралось около тридцати журналистов, а также человек пятьдесят зевак, желающих хоть мельком взглянуть на президента.

Стиллмен, мужчина с длинным худым лицом и внушительным подбородком, был одет в ладно скроенный серый костюм. Закурив сигарету «Кэмел», каких в день он выкуривал немало, Стиллмен захлопнул зажигалку и бросил в карман пиджака.

— Итак, Эйб, — сказал он, глубоко затягиваясь крепким дымом, — как ты думаешь, зачем Грейс приехал сюда? Чтобы спросить совета у Линкольна?

Бристоу был невысокий и коренастый, словно Создатель взял человека обычного роста и приплюснул его, как если бы тот был из глины. Он возился с громоздким фотоаппаратом, оснащенным вспышкой.

— Видит Бог, дельные советы паршивцу не помешают, — кисло ответил Бристоу. — Хотя он все равно к ним не прислушается.

Возможно, Стиллмен сказал бы что-то еще, но в этот момент на лестнице, ведущей к мемориалу, произошло какое-то оживление, и толпа устремилась вперед.

Стиллмен и Бристоу поспешили вместе с потоком, но вскоре вынуждены были остановиться, поскольку десяток полицейских перекрыли дорогу. Сразу же позади них появился мужчина в штатском, подошедший к микрофону. Его голос понесся из громкоговорителей, установленных два часа назад.

— Добрый день… меня зовут Уильям Дентвейлер, я возглавляю президентскую администрацию. Не надо толкаться и лезть вперед. Президент Грейс будет отвечать на вопросы в течение десяти минут. После чего он отправится обратно в Белый дом на важное совещание. Господин президент?

Дентвейлер отступил на два шага вправо, пропуская Грейса к микрофону.

Сверкнув фирменной ослепительной улыбкой, президент подошел к микрофону в сопровождении свиты из работников службы безопасности. Погода стояла солнечная, поэтому Грейсу не пришлось щуриться от вспышек, когда Бристоу и его собратья по ремеслу защелкали фотоаппаратами.

Тем временем Стиллмен упорно протискивался вперед в надежде поднести свой новенький диктофон на батарейках как можно ближе к президенту. Журналисты принялись выкрикивать вопросы, но только одному бывалому радиорепортеру удалось перекрыть зычным голосом общий гул.

— Господин президент! Артур Нортон, «Ви-Ди-Си ньюс». Ходят слухи, что в линии обороны «Свобода» появились бреши. Беспокоит ли правительство возможная паника среди мирного населения?

Грейс нахмурился.

— Паника? Артур, сделайте одолжение… я обращаюсь ко всем… Посмотрите вверх.

Стиллмен, держа диктофон в вытянутой руке, поднял взгляд. Остальные поступили так же.

— Итак, — продолжал президент, — что вы видите?

Нортон, лысеющий мужчина лет тридцати с небольшим, был озадачен.

— Ничего.

Грейс довольно кивнул.

— Совершенно верно. Ничего. А объясняется это тем, что налогоплательщики — а вы среди них — любезно высказали доверие моей администрации. Закон и порядок — вот почему наша страна продолжает твердо стоять, в то время как другие пали.

Когда президент завершил фразу, Стиллмену наконец удалось протолкнуться в первый ряд.

— Генри Стиллмен из «Ю-Эс-Эй ньюс». Господин президент… Наш корреспондент в Монтане сообщает, что охраняемый лагерь, расположенный за пределами линии обороны, позавчера был атакован тысячами пришельцев.

К микрофону шагнул Дентвейлер. В его голосе прозвучала неприкрытая ярость.

— Этот лагерь находился бы внутри линии обороны, если бы пособники «Только свободы» не присвоили выделенные для этой цели материалы! Что вынудило правительство ужать линию.

— Боюсь, Билл прав, — рассудительно добавил Грейс. — Так называемая «Только свобода» представляет б о льшую угрозу, чем вонючки.

Видимо, Дентвейлер был не в восторге от подобных вопросов, поскольку поспешил закончить пресс-конференцию.

— Ну хорошо, — сказал глава администрации, — у президента напряженный график работы. Давайте закругляться.

Внезапно послышался пронзительный свист, и что-то огромное, свалившись с ясного неба, упало на дорогу позади толпы. В воздух взлетело такси и с грохотом рухнуло на мостовую, тотчас вспыхнув. Все вокруг затянуло черным дымом, женщины в испуге завизжали, полицейские принялись выкрикивать противоречащие друг другу приказы, а президента буквально унесли в ждущий лимузин.

Когда дым начал рассеиваться, Бристоу указал на огромный шпиль, торчащий из земли. Он был похож на громадное копье, наконечник которого пробил бетон и ушел глубоко в землю. Целиком металлическое копье, только в тысячи раз больше. От раскаленной ракеты исходил пар, затем послышался слабый скрежет остывающего корпуса.

— Что это… Генри?

Стиллмен покачал головой.

— Понятия не имею, Эйб… Но сделали эту штуку не люди. Тут нет никаких сомнений.

На земле лежали раненые, другие пытались им помочь. Завыли сирены, и президентский кортеж стремительно умчался прочь. Стиллмен и Бристоу, журналисты до мозга костей, приблизились к шпилю. Фотограф делал один снимок за другим.

— Слава богу, она не взорвалась, — заметил Бристоу, опуская фотоаппарат. — Но может, нам лучше…

Он так и не договорил. Со зловещим гулом от корпуса ракеты отделились участки обшивки. Затем без предупреждения на улицу стали вываливаться сотни яиц размером с детский мяч. При виде желтоватых шаров, которые, подпрыгивая, катились во все стороны, Стиллмен ощутил холодок в груди.

— Не нравится мне все это, — пробормотал он. — Бежим!

Развернувшись, они бросились вверх по лестнице, ведущей к мемориалу, и в этот самый момент яйца начали лопаться. Послышалась леденящая кровь какофония — писк тысяч рождающихся на свет прядильщиков. Мерзкие твари выбирались из мягкой скорлупы, за считаные мгновения трансформировались и, достигнув размера кошки, набрасывались на тех, кто замешкался.

Люди кричали, падая на землю под весом пяти-шести прядильщиков. У каждой вонючки имелись клыки и полые шипы, через которые они вводили жертве отраву. Пораженные ядом тотчас начинали корчиться в судорогах.

Избежав первой волны нападения, Стиллмен и Бристоу добрались до середины лестницы, следуя за толпой журналистов и зевак. Вдруг оба услышали жуткий рев, и Бристоу почувствовал, что одна из тварей запрыгнула ему на спину, при этом другие неудержимым потоком лезли по ступеням. Остановившись, Бристоу попытался дотянуться до химеры. На помощь пришел Стиллмен, он схватил извивающегося вонючку и оторвал его от спины товарища. Прядильщик оказался горячим на ощупь; он яростно сопротивлялся, но журналист отшвырнул его вниз.

К этому моменту лестницу запрудили сотни новых прядильщиков, оба журналиста снова бросились бежать. Многих сбивало с ног, и Стиллмен, вынужденный наступить на грудь упавшему, ощутил, как там что-то сломалось с жутким хрустом. Здание окружала стальная решетка, и не растерявшийся молодой охранник как раз запирал последние ворота, когда Стиллмен и Бристоу проскочили внутрь.