Эндрю Кейт - Когорта Проклятых

Лиза осуждающе посмотрела на него:

- За что ты недолюбливаешь Маяги, Вольф?

Он пожал плечами.

- Нельзя сказать, чтобы я питал к нему отвращение, - уклончиво ответил он. - Просто я не знаю, как вести себя с гуманоидами.

- Старайся относиться к ним так, как относишься ко всем остальным. Пока ты будешь думать, что эйлы отличаются от тебя, то всегда будешь считать их ниже. Маяги лучше многих людей, которых мне приходилось встречать, и он вовсе не заслуживает презрения.

- Эй, я ведь неплохо уживался с ним, когда он командовал лэнсом. Я выполнял его приказы, даже когда они мне не нравились.

- Естественно. Но всем было видно, как это тебя раздражает, Вольф. Как бы тебе понравилось, если бы все так относились к твоему обществу?

Он отвел взгляд.

- Теперь это не имеет значения, - медленно произнес он.

- О чем ты говоришь?

- Я не думаю, что отправлюсь в Форт Кессель на следующей неделе, - объяснил Вольф. Эта мысль в течение многих дней не давала ему покоя, и он произнес слова с таким чувством, словно наконец принял решение. - Мне не добиться успеха в Легионе, Лиза. Пожалуй, настало время признать это и освободить место тому, кто действительно заслуживает звания легионера.

- Ерунда какая-то! - рассердилась девушка. - Да у тебя самый высокий рейтинг в лэнсе, и я слышала собственными ушами, как Конрад говорил Ванеку, что ты - в числе десяти лучших курсантов роты! Ты не можешь просто так все бросить.

- Мы прошли только часть пути, - заметил Вольф. - У меня имеется масса возможностей споткнуться... особенно когда меня назначили старшим по лэнсу. Посмотри, что произошло с Антонелли. Он ведь начал прогрессировать. Затем разочек оступился и... - он вспомнил тело юноши, медленно раскачивающееся на веревке в казарме Форта Сурибан.

- Антонелли - совсем другое дело, - возразила Лиза. - Никто толком ничего не понял. Только он сам знал, в чем дело, но теперь уже не сможет рассказать правду. Итальянец старался изо всех сил, но, вспомни, всякий раз находился на волосок от провала. Когда же его исключили, он не смог этого вынести. Просто и ясно. Не стоит цепляться за Антонелли, и тем более сравнивать себя с ним. У итальянца не было нужных качеств. У тебя они есть.

- Неужели? - спросил Вольф. - Я же считаю, что мы с Антонелли во многом похожи. Ни он, ни я не нашли общего языка со здешним обществом. Меня таинственностью не купишь. Я имею в виду всякие традиции и обряды, с помощью которых нас превращают в послушных маленьких додиков. "Честь и Верность" или "Легион сам позаботится о себе" - и другая чушь. Об Антонелли никто не позаботился... да возьми того же Иен Чена, который получил штамп о демобилизации, и его выпихнули на все четыре стороны, не предложив даже оплатить протез...

Он опустил глаза:

- Я не заметил, чтобы кто-то бросился на помощь итальянцу, когда ему действительно стало плохо. Ни курсанты, ни, конечно же, инструктора. Более того, когда один из лэнсов направили в его комнату, чтобы убрать тело и навести порядок, они взяли веревку, на которой он повесился, и порезав на куски, продавали как сувениры. Это как понимать?! Еще одна из дьявольских традиций?!

- Я знаю, - ответила Лиза. - Это как талисман. Суеверия уходят корнями в глубокое прошлое, к самым истокам Легиона. Все началось еще на Земле.

- По моему убеждению, всем на него было просто наплевать. Большинство курсантов не удосужились даже прийти на похороны. - Он вспомнил, как Маяги и Ванек брали землю с могилы, но отбросил мысль в сторону... это не имело ничего общего с их отношением к самому Антонелли. - Поэтому зачем нам нараспев твердят о каком-то товариществе, о готовности умереть за Легион, зачем? Надо верить, если желаешь стать здесь своим, а я вот, извините, неверующий.

- О, да брось ты, - в сердцах воскликнула Лиза. - Не надо ставить на себе крест. Это нелепо, - она потянулась через стол и взяла его за руки, пристально вглядываясь в лицо ласковыми голубыми глазами. - Да, мистика и все эти обряды порой кажутся довольно глупыми. Но это - не пустые слова. Иначе Банда оставил бы Йен Чена истекать кровью во время боя на плантации. А твой дружок Макдафф не бросился бы к "Песчаннику", пытаясь спасти патруль. Ты думаешь, он верил в небылицы о Камеруне и Ханумане? Я сомневаюсь. Но он думал о долге... о товарищах... и пожертвовал собственной жизнью, когда мы оказались в опасности. Насколько я помню, ты сделал то же самое. А вот где был Антонелли? Прятался в лесу, не так ли? Ты никогда не говорил об этом, но я ведь заметила, как ты смотрел потом на итальянца. Он испугался, так ведь? Не смей сравнивать его с собой, Вольф. И не делай из него мученика. Он покончил счеты с жизнью, поскольку сломался, не выдержал. Только на это у него и хватило сил. Но так поступают только трусы. Слизняки.

- Что ж, может быть, ты и права. - Вольф неохотно кивнул. Твердый голос девушки побудил его переменить решение, но он не был уверен, что оно окончательно. Кроме того, он был убежден, что Антонелли покончил жизнь самоубийством потому, что считал Вольфа предателем. Эта мысль сильно ранила его самолюбие.

Официантка вернулась с напитками, и он не успел ответить. Осторожно хлебнув из своего бокала, Вольф скривился в гримасе отвращения. Зерновые, выращиваемые на Дэвро, несли с собой терпкий привкус здешней почвы. Однако все легионеры открыто восхищались продуктами, производимыми на их планете. Хотя у Вольфа было достаточно денег, чтобы позволить себе дорогие импортные напитки, он давно решил, что лучше не выделяться. Аристократические замашки не приветствовались в среде легионеров. Кроме того, пиво никогда не входило в число его любимых напитков, а уж этот сорт... Впрочем, дело было не в пиве.

Если он примет решение и демобилизуется, то ему не придется предъявлять претензии к жизни. Хотя Лиза Скотт и высказала ряд разумных мыслей, она все же не убедила его окончательно изменить решение.

Девушка грустно рассмеялась. - Удивительное дело, - проговорила она с горечью. - Вот ты рвешься уйти, а я отдала бы все, чтобы остаться здесь и не возвращаться в путы отца.

Пораженный ее словами, Вольф не нашел что ответить.

Молчание затянулось. Погруженная в свои мысли, Лиза Скотт пила пиво, не обращая внимания на его терпкий привкус. Она вступила в Легион с твердым намерением держаться от людей на расстоянии. Это было еще одно наследие ее похищения террористами - нежелание близко подпускать к себе кого-либо. Очень давно она разделила Вселенную на три категории: одни не имели с ней ничего общего, другим что-то было от нее нужно, и лишь немногие заслуживали дружбы. Последняя категория, как она обнаружила, была смертельно опасна. Алисия Аберкромби поклялась, что больше не станет причинять боль другим и не допустит, чтобы причинили боль ей.