Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

– Уйдите от меня! – закричала она, но люди Бабу Дхакала не собирались к ней прислушиваться.

– Я ж тебя предупреждал, – поведал ей главарь бандитов едва ли не дружелюбным тоном.

– Нет, – возразила Роксана. – Это я предупреждала тебя !

Головорез, терзавший её пояс, неожиданно забился в конвульсиях, словно его прошило высоковольтным электрическим разрядом. Из-за его зубов повалила кровавая пена, а глаза вскипели в орбитах, превращаясь в липкий пар. Он завопил и скатился с Роксанны, царапая пальцами по своему дымящемуся черепу и дёргаясь так, будто на него набросилась толпа невидимок.

– Что ты сделала? – в ужасе прорычал второй бандит, резво отползая прочь.

Роксанна села и выплюнула сломанный зуб. Её злость и её боль были слишком сильны, чтобы допустить хоть единую мысль о милосердии. Она вперилась взглядом в перепуганного мужчину и снова проделала ту самую вещь, которую, как постоянно твердили ей её домашние учителя, она не должна была совершать никогда в жизни.

Человек завопил, и из его носа и ушей брызнула яркая красная кровь. Жизнь покинула его в тот же миг, и он сполз по стене, как пьяный. Роксанна, шатаясь, вскарабкалась на ноги, и третий бандит попятился от неё в ужасе.

– Ты бокши [20] Бокши (непальск.) – ведьма. ! – выкрикнул он. – Демоническая ведьма!

– Я тебе говорила, чтобы вы оставили меня в покое, – сказала Роксана. – Но ты не стал слушать.

– Я тебя убью! – выкрикнул бандит, потянувшись за своим пистолетом.

Оружие ещё не покинуло его комбинезон, а он уже отшатывался назад, и из каждого отверстия его черепа вытекало скворчащее мозговое вещество. Он молча опрокинулся на бок, и когда его голова ударилась о землю, она вмялась, как сдутый воздушный шарик.

Задыхающаяся Роксанна опёрлась спиной о стену. Учинённое ей насилие повергло её в ужас. Она поспешно разыскала свою бандану и натянула на голову капюшон, чтобы никто не увидел её лица и не понял, кем она была по своей природе.

Кровь и смерть снова следовали за ней по пятам. Она была той, кого древние мореходы когда-то называли Ионой [21] Иона (англ. Jonah) – в среде западных мореходов так традиционно называли "ходячее бедствие" в лице моряка или пассажира, чьё присутствие на борту навлекало на корабль несчастье и опасность. Корни, по всей видимости, растут из предания об Ионе. , и казалось, что куда бы она ни спрячься, её всегда будут окружать злой рок и погибель. Она не собиралась убивать этих людей, но в дело вступил примитивный инстинкт самосохранения, и не в её силах было предотвратить их смерть.

Она увидела эмблемы клана, вытатуированные на руке человека, которого она убила первым, и на неё нахлынуло леденящее осознание того, что она натворила.

Это были люди Бабу Дхакала!

Он потребует расквитаться за их смерть кровью, а Бабу был не из тех, кто привык сдерживаться, верша свою месть. Когда наступит время возмездия, он возьмёт плату в десятикратном размере.

– Трон, что же я наделала? – прошептала она.

Рокасана растворилась в ночи.

Скиммер пробирался через Город Прозрения, голубые и аметистовые цвета машины ярко выделялись среди неестественно длинных теней, которыми полнились эти тоскливые районы. Установленные здесь статуи можно было пересчитать по пальцам. Несмотря на величественный вид и впечатляющие пропорции, которые имели многие из здешних блёклых, украшенных колоннами зданий, это были угрюмые монументальные строения, которые подминали собой поверхность гор в некоем подобии архитектурных чёрных дыр, всасывающих в себя весь свет и всё тепло, какие только мог дать угасающий день.

Кай знал, что его чувства отдают театральностью – черта, которую он презирал в других, – но он не мог противостоять нашедшей на него блажи. Он давным-давно решил, что больше не имеет отношения к этому безрадостному месту, но вот он снова обнаруживает себя здесь, вышвырнутого обратно, как засыпавшегося соискателя.

Сравнение было удачным, осознал он. Разве он был кем-то иным?

Над городом нависала Полая Гора, отбрасывая на Кая свою тень. Хотя он и имитировал безразличный вид, от одной мысли о том, что его туда заберут, у него перехватывало дыхание от страха, волнами прокатывавшегося по его телу. Он прогнал мысли об этом ужасающем месте и сосредоточился на дороге перед собой. Тортега отвернулся от окна, доказывая этим, что бремя угрюмости, пропитавшей Город Прозрения, мог ощутить даже болван. Кай потянулся наружу крохотной толикой своих пси-чувств, чтобы определить, где именно они находятся. Ему потребовалось некоторое время, чтобы перестроить своё восприятие с визуального на псионическое, поскольку до этого у него не было особого повода задействовать своё второе зрение. За это следовало благодарить аугметические глаза, точно подогнанные глазные имплантаты ручной работы, которые были изготовлены и отшлифованы прикреплёнными к Дому Кастана адептами Механикум.

Он закрыл глаза, чувствуя вес соседних зданий и эфирную массу множества высоких псайкерских башен. Ему понадобилось какое-то время, чтобы сориентироваться, но уже через несколько секунд он сформировал картину окружающих построек в виде лент света и мерцающих цветных нитей. Скиммер следовал мимо Галереи Зеркал – огромного, похожего на собор здания, через которое проходили принятые в астропаты новички, держа путь к грандиозным пещерам под городом. Там, глубоко под Дворцом, они преклонят колени перед Императором и подвергнутся мучительной процедуре переформирования невероятно сложных нервных трактов, чтобы лучше противостоять опасностям варпа.

Кай помнил, как был препровождён через галерею группой Чёрных Стражей: свою нервозность, возбуждение и неуверенность в том, что его ждёт. В его предположении, зеркала предназначались для того, чтобы соискатели в последний раз взглянули на свои лица, прежде чем им выжжет глаза невообразимо могучая сила. За все те годы, что минули с того дня, как Кай прошёл этим маршрутом, он так и не смог решить, было ли это милосердием или жестокостью.

Он прогнал это воспоминание, не желая заново переживать такой уникальный момент в присутствии тех, кто мог ошибочно принять болезненное выражение на его лице за страх перед местом, в которое они направлялись. Вместо этого он бросил своё ментальное восприятие вперёд, вдоль гладкой плоскости улицы и к самому высокому минарету города. Шепчущая Башня, стоявшая особняком от всех окружающих её строений, сияла сетчатым сплетением серебристых лучей, хотя они и не были доступны взгляду большинства смертных.

И всё же, несмотря на всю свою яркость, блеск башни совершенно затмевался пылающим копьём света, которое било из Полой Горы. Интенсивность его сияния имела совсем другой порядок величины, и Каю пришлось потрудиться, чтобы исключить его из поля своего восприятия.