Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»

Я попрощался со Смирновым и выключил телефон, нажав на красный символ на серебристом корпусе. Похоже, нет мне покоя. Конечно, хотелось бы узнать все насчет братства, но… зачем мне это нужно сейчас? Мои главные враги мертвы, а те, кто стоит над ними, меня ни разу не видели, да и наверное не знают. Какой смысл идти на эту улицу Ослиц? Что я получу, кроме утешения любопытства? Вряд ли члены братства захотят поделиться информацией добровольно. Мне придется убивать и применять губернаторские методы.

Я решил, что пусть маркиз расследует все сам, если ему так хочется. Мой долг - исполнять прямые приказы, а не туманные намеки. Меня на улице Ослиц не будет. В конце концов, пора бы уже и отдохнуть, каждый человек имеет право на отдых. Позвоню сейчас какой-нибудь знакомой, схожу в ресторан или в клуб, не все же время с магами сражаться! С Иванной тоже попытаюсь наладить близкие отношения, но это будет завтра. А отдыхать хотелось уже сегодня. Я слышал, что в каком-то ночном клубе появилось сногсшибательное лазерное шоу. Почему бы не посмотреть?

Мой ситроен подъезжал к дому, когда я уже договорился с девушкой о встрече. Это была давняя приятельница, Вика, хорошая во всех отношениях, хотя и не вызывающая глубоких чувств. Я близко знаком с ее братом: мы дружили в детстве. Потом наши пути разошлись, но отношения по-прежнему тлели. Отчего я вспомнил об этой девушке именно сейчас, ведь не думал о ней ни разу за последние месяцы? Мне показалось это просто случайностью. Какая наивность! Следовало бы уже давно догадаться, что, сделавшись одним из важных обитателей Лима, я перестал быть мишенью для 'просто случайностей'. А может быть эту встречу организовало мое подсознание, где таились воспоминания о настоящей швейной фабрике.

Дома я привел себя в порядок и приготовился к свиданию. К первому свиданию за столько времени! Свежая одежда, одеколон: все как полагается. Я уже собирался выходить, но… решил задержаться еще на пару минут. Вытащил миску из саквояжа, налил в нее воды, поставил на желтый кухонный стол и стал вглядываться в свое отражение.

Миска - артефакт, сделанный в Лиме. Эта старинная посудина должна работать везде, жаль лишь, что у меня не было времени заняться ею основательно.

Когда налил в нее воду, сначала ничего не происходило, только мое отражение стало размываться, уступая место белому потолку. Все-таки миска работала на Земле хуже, чем в Лиме. Я видел сам себя на белом фоне. Мое лицо казалось прозрачным, а потолок не выглядел четким, создавалось ощущение будто две картины наложены друг на друга.

То ли мне повезло, то ли 'обитатель миски' в последнее время стал часто заглядывать в свою посудину, но вскоре однородная поверхность потолка была разрушена появлением человеческого лица. Мне сейчас было плохо видно, но я уже знал это лицо по нескольким кратким встречам в замке губернатора. На меня смотрел старик с короткой стрижкой, опущенными вниз уголками губ, небольшим носом и внимательными глазами. Мое изображение, накладывающееся на картинку, мешало видеть все в деталях, но старик отчетливо улыбнулся мне. Его указательный палец стал показывать на грудь, на черный жилет, а губы зашевелились. Старик был одет кроме жилета и белую рубашку с высоким воротником. На жилете золотом были вышиты несколько линий. Четыре самые большие линии пересекались, а три маленьких располагались внизу под большими. Губы старика продолжали шевелиться. Он показывал на грудь и что-то говорил. Увы, я не мог разобрать, ведь звука не было, а читать по губам я не умел! Было ясно, что старик произносит лишь два слова. Два одних и тех же слова! Первое выглядело как 'мрим', а второе я вообще не мог понять.

Я тоже бил себя в грудь и произносил свое имя. Старик благожелательно улыбался, кивал, будто все услышал, но продолжал говорить два своих слова, словно предлагая мне их повторить. А как я мог, если ничего не понимал?! Мне все-таки нужно взять несколько уроков у сурдопедагога, учащего глухонемых читать по губам.

Время совсем уже поджимало и я поклоном попрощался с загадочным стариком. Затем опустошил миску, протер мягкой тряпочкой и вложил в пыжиковую толстую шапку, которую давным давно подарила мне мама. Шапка отправилась на полку для одежды, расположенную в коридоре рядом с входной дверью. Полагаю, что в этом месте, которое на виду, вряд ли будут искать. Сюда заглянут в последнюю очередь и лишь при систематическом длительном обыске.

Ситроен приветливо мигнул подфарниками, когда я открыл его электронным ключом. Клуб располагался неподалеку от моего дома. Я хотел заехать за девушкой, но она сказала, что доберется сама.

Уже почти совсем стемнело, но огни пролетающих мимо машин пока казались тускловатыми в свете еще не полностью ушедшего дня. Я подъехал к клубу, украшенному синей неоновой вывеской 'Подземка'. Необычное название, но, конечно, с улицей Ослиц по необычности не сравнится.

Мне удалось припарковаться неподалеку: просто кто-то отъезжал на синем ВАЗе и место освободилось - повезло! Я вышел из машины, прошел по тротуару и остановился у блестящих черно-красных дверей клуба. Звуки музыки вырывались на улицу, когда двери распахивались.

Мне не пришлось ждать долго: к клубу подкатил черный рено. Я узнал пассажиров: на месте водителя сидел мой друг детства Юра, а рядом - его сестра Вика, с которой у меня свидание. Юра - невысокий парень с вечно взъерошенными каштановыми волосами. Он суетлив и непоседлив, так и норовит попасть в какую-нибудь историю. Вика, в противоположность брату, спокойная девушка. Сейчас ее волосы были осветлены и собраны в пучок на затылке.

Я помог Вике выбраться, а затем подошел к Юре, чтобы пожать ему руку.

- Знаешь, Глеб, у меня плохие новости, - вместо приветствия сказал он. - Леня-то того… умер!

- Как умер?! - удивился я, от огорчения едва не выронив трость. - Болел, что ли?

Леня был еще одним моим другом. Мы с ним и Юрой в детстве составляли неразлучную триаду. Все делали вместе! Ходили в кино, интернет-клубы, даже втроем записались на хоккей, когда нам было по девять лет. Но со спортом не сложилось, всем нам помешала лень и несобранность, как говорили тренеры.

- Не болел, - Юра печально покачал головой. Он хотел было выйти из машины, но передумал, оставшись сидеть на месте водителя и разговаривая со мной через открытое окно. - Сгорел насмерть. Напился и сгорел. Знаешь, как это бывает? Лег с сигаретой в постель по пьянке и все… кранты.

Известия, прямо скажем, были обескураживающие. Хотя я с Леней не общался уже давно, но ощутил неприятное чувство пустоты в груди. Друг детства как-никак! Рановато ему еще на тот свет.

- У него же была собака, - отчего-то сказал я. - Очень умный, породистый пес. Ризеншнауцер! Почему собака не разбудила, когда он заснул? Я читал о нескольких таких историях. Собака могла хотя бы залаять, а крупная вообще стащить его с постели. Такие погорельцы ведь от дыма погибают, быстро задыхаются, не просыпаясь. А если разбудить, то можно спасти!