Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

Заброшенный «ренджровер» никуда не делся, как стоял, так и продолжал стоять. На всякий случай Виктор посидел в машине, тщательно смотря по сторонам. Все было умиротворенно тихо на этом отрезке заброшенной с марта дороги. Подумав мимоходом, что теперь ясно, с чего тут оказались эти отмороженные дизайнеры (их тоже здесь заперли зомби у Борков, вот они и отсиживались, отыгрываясь на безоружных и беззащитных), Виктор прикинул варианты действий. Можно залить в «ровер» тот бензин, что в канистрах. Тогда придется ехать двумя машинами сразу, посадив Ирку в «ровер». Но черт его знает, как отреагирует навороченный джип на весьма убогий бензин. То, что упадет мощность, и к бабке не ходи. Но ведь и двигатель можно угробить. Да и будет ли вся эта навороченная электроника действовать как положено?

Можно пока оставить «ровер» здесь, а потом вернуться с оружием, спокойно расчистить, например, затор у Борков да и сами Борки тоже. Полста мертвяков не такой уж и большой заслон. Если там нет лахудр резвых, то тем более. А в мертвой деревне и полезного много найти можно, и в двух десятках машин тоже изрядно чего найдется. В том числе и топливо под «ровер». «Чайник», кстати, вроде приспособлен был именно под 92-й бензин, но тянул как-то неуверенно, да и пальчиками стучал.

Задним числом Виктор в очередной раз заподозрил, что то ли запасенное топливо за время хранения попортилось, то ли его банально напарили, втюхав не вполне 92-й.

Спросил Ирку, как она предполагает действовать. Та неуверенно предложила оттащить «ровер» на буксире до деревни.

– И что? Там бензина тоже нет.

– А ты что предлагаешь?

– Расчистим дорогу через Борки. Сольем из машин. Заодно еще что ценное найдется, надеюсь.

– Патронов пожгем немерено.

– На полста дохляков? Не, не так чтоб очень много. Сейчас прикинем, что нужно, что не очень, и вернемся. Машину поставим в ста метрах, если лахудры будут – оторвемся легко.

– Лахудру можно и машиной придавить.

– Это тоже. И не торопясь этих мертвяков замогилим. По одному.

– А потом?

– Потом растащим машины, сделаем проезд.

– Там грузовик здоровенный поперек стоял.

– Я помню. Но до него мы успеем разжиться бензином, и «ровер» будет наш.

– Ладно. Но ты не улыбайся, скотина, я тебя не простила!

– Слушай, Ириха. Ну да, погорячился. Но ты ж сама говорила, что дети нужны. Давай тебе тоже ребенка заведем?

Сказав это примирительным голосом, Виктор немного испугался сказанного, но мириться нужно было быстро. То, что рассчитывать можно только на нее, он уже понял. В том, что она и в спину стрельнуть может, а то и не в спину, а в лобешник – тоже не сомневался. Ровер явно Ирке очень понравился, вот и будет примирительным подарком. Раньше бы Виктор пошел на обострение легко и поколотить бы подругу не побоялся. Да вот теперь, посмотрев на нее утречком, как-то передумал. Все-таки слишком бешеная морда была у Ирки, да еще в придачу слишком уж близко маячил ствол ее помповухи. Когда человек смотрит на тебя тремя глазами, причем один глазок – дульный срез 12-го калибра, немного иначе начинаешь к этому человеку относиться. Может, и без уважения, но с опаской – точно.

– Да уж завели, папочка! Два месяца нашему маленькому уже самое малое. Да ты на дорогу смотри, не на меня.

– Вот блин! Ох! – несколько выспренно выразил свое удивление Виктор.

– Ага. Он самый. Не пучь глаза. Давай, поехали дальше, а то зря время теряем.

Впрочем, доехав до дома, Виктор уже вполне пришел в себя. Простейшая прикидка скорее успокоила – бабы не будут стрелять друг в друга, во всяком случае, пока не родят. В него скорее всего тоже стрелять не будут – он сейчас им обеим нужен. Скажут много чего теплого, но, пожалуй, без пальбы. Это уже радует. Но его будут жарить на двух огнях сразу. Не говоря уж о таком пустяке, как воздержание монашеского толка – карты раскрыты, дальше начнут отговариваться, что ребеночку не полезно перепихиваться. Он-то, дурак, губу раскатал, решил, что такой красавец, и влип. И, разумеется, каждая будет тянуть одеяло на себя. Хотя этим можно и воспользоваться. Если, конечно, они до этого не споются. Могут спеться? Могут. Наверное. Интересы-то у них общие станут. Соски, пеленки, «мы покакали», «мы покушали», сюси-пуси, ути-тюти. Ну да, общие интересы сближают. А ему надо будет жратву доставать да выполнять отцовскую роль с двух оперных сцен одномоментно. Ария Хозе из оперы Бизе, исполняется хором имени Пятницкого.

Разобраться, какое оружие и боеприпасы брать с собой, предстояло ему, этот перерыв был очень кстати. Виктор отлично понимал, что, получив два таких сокрушительных щелчка по лбу, он потерял командную высоту. Следовало немедля отбить утерянное, пока Ирка не вошла во вкус совершенного архангела с пламенеющим ружьем. Власть потерять легко, а Ирка – она покомандовать любит.

Раздумья не мешали работе. Что-что, а снаряжаться на автомате Виктор себя давно приучил. Быстро прикинул, что, разумеется, он возьмет с собой и «дегтярева» с дисками, и АКСУ, и пистолет, потому как мало ли что, а оставлять самое козырное свое оружие без присмотра не хотелось. Подумал и пришел к выводу, что как раз самое время для «отходов и утиля». Малоподвижные зомби были легкой мишенью, потому на основное средство утихомиривания Витя припас очень изгвазданный «бок». Покойный хозяин этой двустволки ухитрился чем-то свирепо исцарапать канал ствола и обшарпать несчастное ружье до жуткого состояния. Само собой, не чищено давным-давно. Но при том стрелять из этого инвалида было можно. С некоторым удовольствием от процесса утилизации наконец-то пригодившегося хлама, Виктор пустил в дело все самые паршивые гильзы, банку наковырянного из копаных патронов пороха самой дрянной кондиции – с ржаваниной и мусором, и наконец, найденные в автомастерской Валентина маленькие ржавые гайки – их кто-то принес прижимистому хозяину мастерской за бутылку лет десять назад, но они так и не пригодились, потому как оказались то ли для американских, то ли для австралийских болтов иной метрической системы. Вот всю эту шваль можно было пустить без особого сожаления на отстрел мертвяков. Правда, первый же собранный патрон огорчил при пробном выстреле – копаный порох горел медленнее или, наоборот, так и должен был гореть, он же для нарезного оружия предназначался. Но осыпь гаечек не впечатлила, череп таким боем не просадишь. Пришлось мудрить с порохом, добавляя в него для быстроты горения другие пороха. А копанину промолоть в ручной кофемолке. С пятой попытки выстрел в сарай наконец показал приемлемый результат. Получилось тридцать восемь патронов увечного вида. Посмотрев на шеренгу этих убожеств, Виктор вздохнул и со словами: «Последние солдаты Урфина Джюса!» – стал укладывать их в патронташ. Дробовик-автомат решил взять тоже, добавив к нему уже нормальных боеприпасов.