Юрий Вольнов - Сталь и песок

— Как вы собираетесь получить доступ…, — раздался вопрос с одной из проекций союзников, замявшись с определением, изображение наемника в чине майора отвлеклось на сверку с текстом, — к планетарному ретранслятору?

Вводная часть закончилась, и сейчас Черепу предстояло выдержать обсуждение подготовительных этапов и тактических схем. А затем маховик событий провернется с лязгом тысяч просыпающихся танков, гулом пехотной брони, грохотом опустошаемых складов, и ревом подымающихся в небо грузовых шатлов. Будет подготовлена и проведена одна единственная битва, с напряжением всех людских и технических резервов с одной только целью — прекратить кровавую вакханалию на Марсе раз и навсегда.

А затем, ему предстоит совершить не приданную широкой огласке вторую часть операции, в планировании которой участвовало значительно меньше людей, но от успеха зависело очень многое. Если сейчас озвучить второй этап его сочтут совсем уж чокнутым, и не поймут, оспорят и будут только мешаться. По крайней мере Лью Ван с Рвачем настаивали на жуткой секретности авантюры. И скрепя сердцем, Череп согласился с доводами, и о втором этапе знали только друзья и Шептун, без того принимающий самое активное участие во всех планированиях.

Вслушиваясь в монотонный гул турбин, Боб Форест вяло следил за приборами "осы" идущей на автопилоте в колоне ночного марша. А мысленно проклинал всех и вся. "Долбанутую" мамашу, родившего его и бросившего в приюте, "долбанутых" дружков втянувших в черное гетто, "долбанутого" сержанта Манкинса, прозванного Гориллой за свой ор от которого извилины опадали трухой, "долбанутого" себя на всю голову, так и не соскочившего с пилотов "осы" в технари, но больше всего он проклинал "долбанутых" русских, которым как всегда не живется спокойно и постоянно придумывающих сумасшедшие авантюры.

Все началось три дня назад. Влетевший как торнадо офицер всполошил сержанта, и урожденный садист, каннибал пожирающий мозг пилотов с кровожадной ухмылкой далекого африканского предка, скалил зубы, предвкушая новый повод вздрючить рядовой состав. Казарма наполнилась диким ревом Горилы и посыльные запорхали почтовыми голубями. Собранный личный состав, выдернутый со всех злачных мест и стриптиз баров, колыхался не уверенным строем. Наполняя казарму перегаром дешевого виски, коим отпущенные в увольнение пилоты заливали тоску безрадостных перспектив, личный состав пожирал придурковатого сержанта мутным взглядами абсолютной преданности.

— И так отребье. У меня две отличных новости, — закончив читать текст с терминала, отрываясь от блеклого сияния планшета, сержант наградил строй плотоядным оскалом, — Первая и самая радостная. Как раз для вашего здоровья — наконец-то появился повод растрясти ваши ожиревшие задницы! А вторая очень приятна для меня… — у нас объявляется готовность два!

Наслаждаясь стонами, словно мотивами любимой песни, сержант зажмурился от удовольствия. Растянув и без того не сползающую улыбку, еще в большем оскале, рыкнул:

— О да, мои птенчики! Теперь вы полностью в моей власти, до последнего грамма дерьма. Так, что сейчас наш очень шустрый рядовой Форест раздаст аптечки, — наградив Боба любящим взглядом, Горилла дождался ветра от метнувшегося в медпункт рядового, так и не успевшего вырваться в кабак и набраться до беспамятства.

— И вы проблюетесь до изжоги в жопе, но, что бы через 10 минут я видел строй пилотов, а не сборище пьянющих в задницу шлюх! Всем ясно?!

— Так, точно сэр! — разнесся по казарме не стройный голос обреченных.

Через девять с половиной минут строй уже твердо стоявших на ногах рядовых впечатлял ровными шеренгами и строго заправленными комбезами песочного цвета. Вглядываясь в камуфляжную раскраску всех цветов пустыни, матовый блеск утяжеленных ботинок, словно рассматривая шедевры в картинной галерее, сержант расхаживал вдоль строя купаясь в злющих взглядах рядовых. Искоса посматривая на секундную стрелку большого хронометра над входом, сержант резко замер. Дождавшись последнего тика на отметке десят отведенных минут, устремил в строй взгляд наполненный такой суровостью, что все смельчаки готовые пристрелить Гориллу как бешеное животное, загнали даже мысли о расправе в самый дальний чулан. Уставившись на стены пустыми взглядами, забыли как дышать вытянувшись по стойке смирно.

— Сегодня вам повезло, толи поумнели, то ли я раздобрел, дав вам целую вечность, — коснувшись козырька и так безупречно сидевшей на голом валуне головы кепи, сержант рыскал по строю взглядом, — Но я исправлюсь, обещаю. В следующем случае дать вам справедливые сроки. Ты мне веришь рядовой Форест?

Едва не застонав от выбора, Форест проклял сержанта назначившего его сегодня "любимчиком".

— Так точно, сэр!

— Я рад Форест, что ты мне веришь. Но в твоих хитрожопых глазенках вижу любопытство. Ты же хочешь меня о чем-то спросить?

— Ни как нет, сэр!

— Ты, что тупой Форест!?

Запоздало одергивая себя за то, что не смог уловить смену настроения Гориллы, Боб запоздало заметался, соображая какой же вопрос задать.

— Сэр, разрешите вопрос?

— Валяй Форест…

— Какая причина боевой готовности два?

— Ты гений Форест, мать твою! Я уже засыпал, даже не надеясь, что ты пукнешь своим бледнолицым мозгом хоть какой-то звук! Но я тебе отвечу…, — буквально гипнотизирую выкатившимися белками глаз, резко выделяющимся на черном лице, сержант рычал, нависая горным утесом, — Да, рядовой! Есть замечательный повод вытряхнуть дерьмо из твоей головы! Долбанутым русским не сидится на жопе ровно! Да, да именно тем, кто поимел ваши розовые попки в прошлый раз суровым черенком баллистической ракеты! Они услышали ваши перепуганные молитвы и решили наконец-то успокоиться вечным сном, но как всегда… не так как нам хотелось бы — тихо и незаметно! А с долбанным оркестром! Где вам, мать вашу, рожденным по залету, предстоит сыграть на трахбоне!

— Трамбоне, — автоматически поправил, Боб, но еще не успев договорить, уже оторвал свой язык, по-шинковал, сжег и развеял пепел по пустыни.

Воздух буквально сгустился грозовыми тучами и разразился ревом небес:

— Да ты же гений Форест! Но ответь на вопрос Энштейн, мать твою! Если ты такой умный, то какого хрена ты оказался на Марсе?! — секундная пауза не требующая ответа, разразилась ором от которого задрожали плакаты на стенах, — Молчишь?! Тогда я тебе отвечу! Потому, что ты ТУПОЙ ФОРЕСТ! Как и девять корешей рядом с тобой! Вы только и можете, что жрать виски и трахать все, что шевелится! А я, как мамочка и папочка, обязан присматривать за вами, но так как сиська у меня одна — буду любить и воспитывать вас одновременно!