Александр Афанасьев - Время героев ч4

— Закон и здравый смысл, сэр.

Полковник посмотрел на меня с интересом — впервые за все время нашего разговора.

— Не могли бы вы разъяснить подробнее?

— Охотно. Живя здесь, я пришел к выводу, что североамериканцы уважают закон, как ничего другое в жизни — и я надеюсь, что мой вывод справедлив. Закон гласит, что никто не может быть судим и расстрелян без доказательств вины и справедливого суда — я же не сделал ничего плохого, и у вас нет никаких доказательств, свидетельствующих о моей вине. Что же касается моей работы на иностранное государство — то это не преступление, и я как раз ехал в Вашингтон, чтобы надлежащим образом подать сообщение о том генеральному атторнею САСШ. [7] Это конечно же шутка, причем шутка на грани фола. В САСШ лицо, работающее на иностранное государство обязано уведомить об этом министерство юстиции САСШ, иначе это будет считаться шпионажем и соответственно наказываться.

— Советую поторопиться, пока министерство юстиции не снесли с лица земли бомбовым ударом.

— Непременно, сэр. Если же взять соображения здравого смысла — то полагаю, было бы глупостью задерживать лицо нейтральной страны, великой державы, в то время, как вы ведете войну. У вас уже хватает проблем с Великобританией — а если вы расстреляете меня — вполне возможно, вы станете ответственным за вступление в войну России, причем не на вашей стороне, джентльмены.

Полковник Вулби покачал головой

— Ваш язык, сэр, сделает честь любому адвокату.

— Увы, у меня нет юридического образования. Здесь я зарабатывал на жизнь тем, что создал бизнес по продаже оружия и предоставлению охранных услуг — в Мексике и в других кризисных регионах. Если вы свяжетесь с командованием, полагаю, там найдутся люди, которые слышали обо мне и о моей деятельности. Вы можете навести обо мне справки и в Секретной разведывательной службе, мою личность могут подтвердить и там.

— И ваш акцент слишком напоминает мне того полицейского, который обожал штрафовать меня, когда мне было двадцать, и у меня был Мустанг.

— Сэр, в Великобритании я приговорен к смерти. Для того, чтобы убедиться в этом, вам достаточно выдать меня. Подданство и должность в оккупационной администрации получите сразу, одним из первых.

Полковник помолчал, переваривая сказанное, и раздумывая как поступить. Я знал, что он думает. У него хватало проблем и без подозрительного русского, который представился званием намного выше, чем было у него. И он не хотел принимать никакое решение — но обязан был его принять, потому что в ситуации войны — он и царь и бог в отношении всех, кто находится на расстоянии выстрела его солдат.

— Куда вы направлялись, сэр?

— В Вашингтон

— С какими намерениями?

— Встретиться с кем-то, кто может организовать оборону этой страны. Россия не может допустить воссоединения метрополии и колоний. Нет, сэр. Не может.

— Мы идем в Нью-Йорк. Скоро взорвут мост, и мы отступаем. Но в Нью-Йорке будет полномочное командование.

— В таком случае, сэр, мне надо в Нью-Йорк.

— По дороге нас могут убить.

— Сэр, за мою жизнь меня могли убить не меньше десяти раз. Мне не привыкать.

Полковник кивнул.

— Брейвс!

Стукнула дверь

— Развяжите его. И не спускайте с него глаз. Он пойдет с нами.

Полковник Даррелл Вулби погибнет ровно через десять дней — рейдовая группа британской САС наткнется на замаскированный командный пункт в развалинах многоэтажной автостоянки. Его так там и похоронят — вместе с остальными, потому что иначе — было нельзя. Командование остатками полка и сектором обороны — придется принять мне.

— Какого черта ты тут делаешь, сукин ты сын?

Грей набычился — типично по-британски

— Могу спросить то же самое у тебя. Я то воюю со своими, мне можно, а вот ты с кем?

— Я с врагами.

— Вот как?

— Эй, парни вы что, знакомы? — с любопытством спросил полковник Уилкинс.

— Да, сэр — ответил Грей — я знаю этого русского засранца, хотя лучше бы не знать. Хотя он в свое время спас мою задницу.

— Тот факт, что меня контузило, не помешает мне набить тебе морду.

Полковник хлопнул в ладоши.

— Все, джентльмены. Думаю, вам есть о чем поговорить. Двадцать минут, не больше. Потом надо будет уходить отсюда.

Мы отошли в сторону, сели на снарядный ящик — точнее, не снарядный, а из-под винтовок. Крепко, до хруста костей обнялись.

— Ты какого хрена меня не нашел? А?

— Пожить еще хотелось. А рядом с тобой — жить можно, только недолго.

— Да брось. Ты где сейчас?

— Сейчас? Здесь.

— А до этого?

— До того, как началось? Копом.

— Копом? — заинтересовался я

— Точно. Оформили документы… ты же помнишь, что было.

— Помню. Спросили — чем я хочу заниматься. На выбор — парикмахерская, лавка и какая-то хрень с ремонтом машин. Я спросил — нельзя ли копом? Они в голове почесали, сказал — вперед.

— А где ты был копом?

— Водная полиция. Здесь.

— Черт, ты же ненавидишь водоплавающих.

— Решил равняться на тебя. А ты что тут делаешь?

— Ищу кое-кого — ушел от прямого ответа я

— Могу помочь?

Я внимательно посмотрел на своего старого друга.

— Вот так — сразу?

— А что. Мне все равно сейчас — деваться некуда. Я тут сталкером, знаешь, что это такое?

— Свой среди чужих?

— Точно. Я знаю, как вести себя, чтобы быть англичанином. Что говорить, как двигаться. Что будут делать они. Черт, я и есть англичанин.

Я пожалел Грея. Врагу — не пожелаешь.

— Зачем тебе это? Они же…

— Про Родину навернуть хочешь?

— Про нее самую.

— Помнишь, что ты говорил тогда, на авианосце.

— Да брось.

— Да не брошу — Грей внимательно посмотрел на меня — знаешь, констебль Кросс. Ты четыре года прожил среди нас. Скажи — англичане нормальные люди?

Ничего себе вопрос.

— Люди как люди.

— Вот именно. Люди как люди. Среди нас есть всякие люди, но так мы — люди как люди. Мы просто живем на своем острове, у нас есть и другие земли. Но вот эта вся фигня — Грей обвел вокруг рукой — она не нужна никому, кроме тех кто совсем свихнулся от власти. Я не знаю, как это объяснить — но я все это г…о вижу. Я вижу, что мои собратья пришли сюда непрошенными — и стали убивать. Никому из тех, кого я знал в Великобритании — это не нужно. Понимаешь — вот никому не нужно, чтобы мы перешли океан и начали убивать американцев. Ну устроим мы здесь колонию — а дальше что?

— Это ты мне скажи.

— А дальше — ни хрена! Понимаешь, ни хрена! Мы возьмем на себя проблемы и будем вынуждены с ними разбираться. Мы вынуждены будем что-то делать с Мексикой, с Латинской Америкой — иначе пчелы, которые полетят оттуда, чертовски больно изжалят нас. Мы имели по эту сторону океана друзей — а приобрели себе кровных врагов. Скажи — кому и на кой черт это было нужно, а?