Александр Афанасьев - Время героев ч4

Прошли Баграм — раньше британская база, теперь — непонятно что. От Баграма — поднимались в воздух клубы черного и зеленого дыма, над ним сновали вертолеты — русские десантники на вертолетах ночным броском захватили Баграм почти без сопротивления. За Баграмом — самолеты начали перестраиваться в «лесенку», посадочный строй.

— Лидер Гусей — Громовержцу, мы на подходе, РВП пять минут, прошу обстановку в посадочной зоне — вышел на связь головной самолет

— Лидер Гусей, это Громовержец, сопротивление в посадочной зоне подавлено, посадочная зона под контролем. Ориентируйте по дыму и пламени — по правому крылу. Наземная группа контролирует обстановку, позывной — Немой.

— Громовержец, вас понял.

— Лидер Гусей, это Громовержец, отходим в южном направлении. Если в танкерах что-то осталось, мы сможем поддержать вас над городом.

— Громовержец, в танкерах есть НЗ, мы выведем танкер на вас.

— Лидер Гусей, вас понял. Всего вам доброго.

Командир группы Гусей, проходящий под позывным «Гусь один — один» — а сегодня за штурвалом был офицер в чине бригадного генерала, лично решивший возглавить десантную операцию перед уходом на пенсию — повел свой самолет в посадочный сектор Кабульского авиаузла, известный еще с королевских времен — и Гуси последовали за ним.

Посадочная полоса была задымлена, да и утро еще не наступило, рассвет только еще теплился где-то за горами на Востоке. Однако — вдоль посадочной полосы кто-то выложил в линию химические источники света, крестами, составленными из них же, указал начало и конец полосы. Длины на первый взгляд хватало…

— Лидер Гусей всем Гусям, иду на посадку. До получения условного сигнала — оставаться в зоне снижения. В случае моей гибели Гусю — четыре принять командование.

Вроде как все нормально. А ну как — поперек полосы канава, и с Громовержца ее не видно. Хоть это и против устава, прямо запрещающего командиру возглавлять атаку, находясь впереди рядов атакующих — это дело чести русского офицера и дворянина, вот почему в Мировой войне потери офицеров были самыми высокими, если сравнить с потерями нижних чинов.

— Приготовиться к посадке. Механизацию крыла включить. Закрылки тридцать.

— Есть тридцать

— Скорость триста восемьдесят. Триста семьдесят. Триста пятьдесят. Штурман?

— Идем по глиссаде, продолжаем.

— Триста тридцать. Триста десять. Двести девяносто. Двести семьдесят. Касание!

— Есть касание!

Пузатый, словно раскормленный гусь самолет коснулся грязной, заваленной мусором бетонки, подпрыгнул и… покатился дальше.

— Двести пятьдесят! Реверс!

— Есть реверс!

Спаренные саблевидные лопасти винтов раскручиваются в другую сторону, помогая самолету тормозить…

— Сто восемьдесят! Сто пятьдесят!

Из кабины уже видно человека в конце полосы у какой-то бронемашины, размахивающего ХИСами — по одному в каждой руке.

— Кажется, свои…

Самолет пробежал по полосе, резко завернул в сторону, прокатился еще два десятка метров и встал. Распахнулась передняя аппарель — и сразу несколько десантников с автоматами и пулеметами оказались на полосе.

— Свои! Свои!

— Пароль! — пулеметы направлены друг на друга

— Россию не победить!

— Россия всегда права! — кричат от скособочившегося у края ВПП грузовика с разорванными пулями в клочья покрышками.

Нацеленные друг на друга стволы медленно опускаются.

— Кто старший?

Офицеры сходятся как на нейтральной территории — на равном расстоянии от грузовика до самолета.

— Я. Подполковник в отставке Тихонов. Немой.

— Полковник Абрамян. Девяностый воздушно-штурмовой полк. Это Маклясов, начальник нашей разведки. Здесь безопасно? — полковник кивает в сторону потрескивающих дальше, у контейнеров автоматных очередей.

— Пока да. Остатки былой роскоши. Но если не пошевелиться — они попытаются заблокировать дорогу.

— Не успеют. Вы у нас проводниками?

— Да, в пределах города.

— Тогда — Маклясов, займись. Распредели по ротам, мы выдвигаемся. Транспорт здесь можно найти?

— Навряд ли. Хотя в городе есть.

— Бивень, бери своих — занять вышку, закрепиться. Устанавливайте пулемет. И не стреляй в кого попало, там свои есть.

— Есть, господин полковник — десантник бросается исполнять поручение. На полосу уже садятся другие самолеты, поднимая в воздух тучи густой, афганской пыли…

Высоко в ночном кабульском небе, сваливаясь на правый бок, парит только что пополнивший запасы топлива тяжелый штурмовик Громовержец. Сенсоры и радары ищут цели, достойные внимания — прежде всего по маршруту выдвижения десантников. При планировании операции — были приняты ограничения на ведение огня — только в ответ. Еще не хватало — расстрелять полгорода и получить с ходу партизанскую войну и тысячу — другую кровных мстителей.

По центру, в обшитой мягким негорючим материалом кабине группы разведки и наведения — перед огромными, на половину переборки экранами сидят два офицера. Перед каждым — компьютерная клавиатура и приборная панель, показывающая состояние огневых и разведывательных средств воздушного корабля. Этот самолет экспериментальный — на нем все огневые системы обеспечены либо бункерным, либо конвейерным питанием и перезарядка вручную не требуется. Поэтому в самолете сейчас — только они и летный экипаж механик из которого обучен искать и устранять неисправности в огневых системах, если такие случатся. На экранах — в россыпи условных знаков — символов медленно плывет Кабул…

— Внимание. Наблюдаю множественные цели справа от маршрута выдвижения, цели активны.

— Есть. Настраиваю сканирование. Фиксирую.

Один из экранов — внезапно как будто застывает, по углам экрана скачут цифры, на самом экране появляется все больше и больше значков.

— Зафиксировал.

— Множественные цели, активны. Наблюдаю автоматы АК, пулеметы, противотанковые гранатометы в большом количестве. Легкая техника… вооруженная, вооруженная крупнокалиберными пулеметами.

— Опознать цели.

— Цели опознанию не поддаются. Помечены маяком как враждебные.

Кто-то из боевиков, видимо из командного состава, как на грех начинает стрелять в воздух из автомата, видимо поднимая воинов на джихад против крестоносцев, высаживающихся в аэропорту. А в приказе на проведение операции, между прочим — в разделе, определяющем правила применения оружия, ничего не сказано относительно степени опасности. Это значит, что даже автоматный огонь, направленный в сторону высоколетящего самолета — экипаж оного имеет право рассматривать как угрозу и враждебные действия. И правда — а ну как все таки достанут… вон, тут у них и ДШК и РПГ есть — черт знает, сейчас им взбрело в голову из автомата пострелять, а через минуту что взбредет в голову?