Андрей Земляной - Крылья Родины

Наземные службы, ведущие аварийный борт, как и положено, подняли по тревоге все аварийные службы и включили прямой канал связи с командованием ВКО.

Пара истребителей уже стартовала с одного из подмосковных аэродромов и, пристроившись сзади, отслеживала все эволюции аэробуса.

Тот уже шел на высоте около двух километров, когда два из четырех двигателей остановились, и тяжелый лайнер стал быстро снижаться.

Приказ дежурного системы противовоздушной обороны прозвучал ровно через секунду после того, как он получил данные траектории падения.

— Ноль девяносто третий. Приказываю сбить аварийный борт!

— Да как же… — Майор Володин, сидевший в кабине Су-65, похолодел, представив себе, что произойдет сейчас.

— Он падает на Пущино. — Дежурный, прекрасно понявший пилота, попытался разъяснить ситуацию: — Пусть лучше погибнет восемьсот человек, чем пятьдесят тысяч. Кроме того, это оборонный объект. Есть подозрения, что именно ради уничтожения города амеры затеяли все это. Если не можешь, отваливай. Зенитчики уже готовы.

— Приказ понял, — глухо ответил пилот. — Выполняю.

Короткая, ювелирно-точная очередь бортовой пушки остановила еще один двигатель, и теперь командиру корабля стало понятно, что он никак не дотянет до места, где и должен был взорваться самолет. Высота резко упала, и под крылом аэробуса мелькали деревни и поля. Истребитель дал еще одну очередь по курсу «Боинга», и пилот принял решение садиться на грунт.

Бывший военный летчик спокойно, словно делал это много раз, снизился до ста метров и, выпустив закрылки, стал заходить на размякшее от осенних дождей поле.

От удара об землю тяжелые крылья с мотогондолами сразу отвалились и вспыхнули жарким, чадящим пламенем уже на безопасном от самолета расстоянии. Взмывая фонтаны грязи, двухпалубный аэробус, словно катер, скользил по полю, пока не встал, завалившись на бок.

Провал операции «Колесо» сорвал планы очень многих людей. Две машины «Скорой помощи», заполненные боевиками, которые должны были под шумок проехать на закрытую территорию и в Институт фундаментальных проблем биологии, были вынуждены развернуться и попали в поле зрения камер системы дорожного контроля. Небольшой самолет, ожидавший пассажиров на русско-финской границе, улетел пустым, а газеты, уже подготовившие некрологи и гневные статьи по поводу катастрофы, пришлось срочно переверстывать.

Но самое плохое, что экипаж воздушного судна от греха подальше связал своего капитана, не дав тому застрелиться, и пилот попал в руки русской контрразведки. А эти люди умели получать ответы на вопросы.

Евро-Американский союз, Рамштайн — Мизенбах. База «Рамштайн»

Адмирал Гонзалес, который был по всем статьям ни при чем, надеялся, что буря, которая зародилась в России, пронесет мимо, но те, кому надо, сопоставили незначительные вроде факты и, стремясь отвести удар от себя, сдали начальника РУОШО с потрохами.

После тяжелого дня адмирал решил расслабиться и, оставив служебную машину в гараже управления, поехал в один невзрачный особнячок в пригороде Казерслаутерн. Туда иногда приезжали милые девушки из Восточной Европы, чтобы своей красотой скрасить одиночество адмирала. Впрочем, все они были тщательно проверены ведомством самого Гонзалеса, так что приватность и безопасность была на самом высоком уровне. Сегодня его помощник, капитан Мерье, расстарался, и адмирала, по его словам, ждал очень приятный сюрприз.

Дверь открыла высокая, стройная сероглазая девушка в белоснежном платье, оттеняющем ее слегка смуглую кожу. Красавица обворожительно улыбнулась и чуть отступила в сторону, давая адмиралу пройти.

— М-м-м… — Гонзалес был сражен. — Как зовут тебя, малышка? — Он потянулся губами к длинной точеной шее.

— Меня? — девушка слегка отпрянула и с улыбкой посмотрела в глаза адмиралу. — Меня зовут Лена. Но ты можешь называть меня просто… Pizdets.

«Что за странное имя для девушки?» — успел подумать Гонзалес, и в этот момент свет для него померк. Он не видел, как красотка сбрасывает платье, переодеваясь в джинсы и свитер, как двое крепких парней грузят его тело в контейнер и засовывают в микроавтобус. Вообще из всей дороги, занявшей два дня, помнил лишь то, что его все время немилосердно раскачивало.

Окончательно глава РУОШО очнулся в просторной светлой комнате без окон. Улыбчивый мужчина в форме офицера российской контрразведки перебирал какие-то бумаги на столе, ожидая пробуждения адмирала.

— С прибытием, господин адмирал. — Офицер широко улыбнулся. — Меня зовут майор Афанасьев. Я занимаюсь вашим делом. Мы можем поговорить?

— Поговорить? — Адмирал, деловито растиравший руками затекшие мышцы, усмехнулся. — А если откажусь?

— Ничего страшного. — Контрразведчик кивнул. — Собранных нами материалов вполне хватит для предъявления вам обвинения по тридцати восьми пунктам. По законам России, без сложения сроков и учета смягчающих обстоятельств, вам грозит двадцать пять лет каторги. Но все это можно было бы забыть, если бы не ваша последняя операция. Покушение на жизнь восьмисот сорока трех пассажиров, двадцати двух членов экипажа и мирных жителей города Пущино… — Офицер покачал головой. — По предварительным оценкам, количество жертв могло быть от десяти до тридцати тысяч. Случайность. Пилот, выполнивший приказ командования сбить лайнер, оказался настоящим асом, и самолет совершил относительно мягкую посадку. Все пассажиры живы, а командир воздушного судна дает показания. Кроме того, у нас есть оперативные записи ваших переговоров при подготовке операции. Экспертиза голоса уже проведена, и вы можете с ней ознакомиться. По нашим законам, только за это вам грозит пожизненная каторга. Моя роль здесь выслушать вас и в случае наличия смягчающих обстоятельств предоставить их суду.

— Суду? — Адмирал хмыкнул. — Думаете легко отделаться? Похищение высшего офицера — это повод к войне.

— А разве вам нужен был повод? — офицер рассмеялся. — Да если бы вы могли напасть, не опасаясь за свою шкуру, то уже десять раз сделали бы это. Так что? Будем говорить — или дождетесь суда в одиночестве?

— Я требую встречи с представителем посольства, — твердо произнес Гонзалес.

— Хорошо. — Афанасьев вытащил из стопки бумаг чистый лист и, положив его на стол, прижал сверху ручкой. — Пишите заявление. Надзорный орган рассмотрит его в установленные сроки.

— Папуасы! Грязные свиньи! — Адмирал сжал губы. — Вы думаете, что сможете победить в схватке за планету? Вы уже проиграли.

— Папуасы? — Майор улыбнулся. — Грязные свиньи? Да вы, европейцы, мыться регулярно начали только в девятнадцатом веке. Все, что вы имеете, украдено у других. Сейчас вы живете на то, что производите сами, и живете впроголодь. Вы — цивилизационный брак. Еще лет двадцать, ну пусть сто, и все, что останется от англосаксонской цивилизации, сметут в спичечный коробок и выставят в музее. А табличка будет гласить: «Как плохо быть тупым, поганым ублюдком».