Дмитрий Казаков - Кровь ангелов

– Да, мой государь, – дворцовый управитель поклонился и вышел.

– А нам нужно решить, что делать с этим Ларсом, – хозяин Мерцающего трона положил окровавленный меч перед собой, прямо на стол, на какие-то важные бумаги, но не обратил внимания на то, что запачкал их.

Вот он, главный аргумент во всех разговорах – сила.

– Тот, кто осмелится изменить мне, снимет собственную голову, – продолжил он. – Ну, чего молчите?

Префект претория и верховный понтифик переглянулись.

– Мой государь, – зарокотал жрец, голосина у него был еще мощнее, чем у Ретира. – Вы же хотели отправить легион, и новый начальник штаба не станет возражать против этой идеи.

– Я передумал, войска и вправду лучше не трогать, – сказал Вальгорн.

«И лучше армии вообще не знать, что появился еще один претендент на место Божественной Плоти», – добавил он про себя и оглянулся, поскольку показалось, что в углу таблиния что-то шевельнулось.

Но нет, никого и ничего, только маски на стенах… надо их снять, да, сегодня же.

– Тогда… ну, я готов отправить к варварам лучших экзорцистов! – воскликнул верховный жрец. – Отмеченные благодатью и осененные вашим благословением святые бойцы с радостью выполнят эту задачу во славу небесной справедливости, выполют сорняк, объявивший себя плодовым деревом!

– Хм, отправь, и немедленно, – произнеся это, Вальгорн поморщился.

Жаль, жаль, что у него нет никого, на кого можно положиться в таком деле, кого-то вроде ликторов Нервейга… Варвары, охраняющие дворец, преданные и великолепные бойцы, и среди преторианцев немало тех, кто ничуть не хуже, но ни те, ни другие не годятся для того, чтобы ликвидировать соперника.

Тут нужен ловкий убийца, а не могучий воин.

А что, если восстановить Орлиное Гнездо, придумку Драмиция, одного из предков? Его «птенцы», если верить хроникам, были преданы хозяину и непобедимы, умелы в интригах и охране. Может быть, они сумеют избавить Вальгорна от того страха, что поселился в его душе с того дня, как он сел на Мерцающий трон?

Владыка Империума стал чувствовать странное, слышать несуществующее, видеть жуткие сны…

Но нет, не время вспоминать об этом!

– Да, мой государь, – Каелум поклонился и вышел.

– Теперь ты, – Вальгорн посмотрел на Ретира, и тот вытянулся, изображая рвение.

Нет смысла класть все яйца в одну корзину, как говорят на Волюнтасе, экзорцисты, конечно, парни шустрые, но к подобной опасности Ларс наверняка готов, и надо приготовить ему сюрприз.

– Все понял? – спросил владыка Империума, закончив инструктировать префекта.

– Так точно!

– Это первое. А второе – нам нужно узнать, кто оказывал и оказывает ему помощь, ведь не сам же он сбежал из дворца, откуда-то нашел деньги, транснавис и прочее… Понимаешь?

– Так точно! А если наш замысел удастся, тогда это не нужно делать?

Вальгорн вздохнул – преданность хорошая штука, но отчего она так плохо сочетается с умом?

– Нужно, – сказал он. – Эта информация в любом случае пригодится. Действуй.

Ретир отдал честь и вышел.

Владыка Империума, хозяин Мерцающего трона остался один в своем таблинии, хотя нет, не один, в компании мыслей, замыслов и страхов – порой, в минуты тяжких раздумий, ему казалось, что все эти вещи более материальны, чем окружающие его люди…

Внутренний двор за время правления новой Божественной Плоти мало изменился – те же полутемные коридоры, по-разному убранные помещения для утех, комнаты для «игрушек», крохотные перистили с фонтанами. Сменились только его обитатели – тех, кто услаждал Нервейга и его фемину, перебили преторианцы под присмотром Карелуса, а взамен набрали новых.

Гомункулы, полулюди, несколько полных женщин и мужчин – все, что душа пожелает.

Но тот, кто шел сейчас по проходам внутреннего двора, знал его очень хорошо и ориентировался свободно. Над громадным дворцом плыла зимняя ночь, «игрушки» большей частью спали, и в заполнившей здание тишине любой звук казался необычайно громким – шорох шагов и время от времени покашливание.

Он пересек перистиль, в центре которого росло гром-дерево с Таэды, а на стенах висели деревянные маски демонов Хаоса, и свернул в залитый тьмой дверной проем. Переступив порог, постоял мгновение, но не для того, чтобы привыкнуть к мраку – его глаза адаптировались мгновенно, – а давая тем, кто ждал в комнате, себя рассмотреть.

Хотя его уже наверняка узнали – по запаху.

– Явился не запылился, – сказали из угла, где шевельнулась уродливая тень.

– Как всегда вовремя, – проговорил тот, кто переступил порог. – Вы в порядке?

– Еще в каком, – отозвались с пола, где, разбросав конечности, лежал на животе некто. – Пищи хватает, развлечений столько, что можно только ими и заниматься… жаль, что нам это недоступно.

Голоса существ, что ждали в темной, много лет пустовавшей комнате, были почти одинаковыми.

– Что, Друг толкает? – спросил тот, кто переступил порог.

– Еще как. Он у меня молодой, не то что у тебя, и хочет многого, – ответили с пола. – Ты сам что скажешь?

– О, процесс идет как надо, развивается, как я и предполагал. – Пришедший уселся, скрестив ноги. – Он слаб, хоть и считает себя сильным, и мое воздействие, помноженное на влияние Мерцающего трона, сводит его с ума, и скоро он задумается о том, о чем когда-то задумался один из его далеких предков.

– Но Вальгорн же учился в Скола Анимус? – поинтересовались из угла.

– Ничего себе, ну и что? – Сидевший, скрестив ноги, пожал плечами, и движение это вышло у него каким-то странным. – Их учение не годится для таких случаев, оно варварское и подходит лишь обитателям планет, не входящих в Империум, а здесь, в его средоточии, оно даже опасно для своего носителя.

– Яростные страсти скорее уничтожат, разорвут на части того, кто им следует, – задумчиво произнес тот, что лежал, – чем очистят его и позволят стать сильнее… Великолепно. Значит, скоро мы сможем пустить в ход еще несколько яиц, и у нас будет много новых Друзей.

– Не спеши, не греши, не кипеши, – пробормотали в углу. – Когда лезешь на свет, тебя могут заметить, а мы выбрались на самое освещенное место, к Мерцающему трону. Куда проще было прятаться на отдаленных планетах… Никто не подозревает тебя?

– Кто? – Сидевший вновь пожал плечами. – Префект претория слишком глуп, понтифик боится до мокрых штанов, а сивилла ограничена представлениями своей Антрум Ноктурна, не в силах вырваться из тех предрассудков, что веками живут в людской памяти.

– Ну да, вроде больше некому, – пробурчали из угла. – Но все равно кажется мне, что не все так просто, что есть опасность, о которой мы пока не знаем… Шевеление какое-то чудное. Друг беспокоится, а его беспокойство передается и мне.