Алексей Барон - Третье пришествие

— Монако? — удивилась супруга какого-то олигарха. — Они-то чем рискуют?

Ей наскоро объяснили, что княжество тоже находится на Земле.

Потом нас спросили, сколько людей уже сейчас можно упрятать в убежища.

— Чуть меньше двух миллионов сроком на один год.

Гостьи переглянулись. Видимо, прикидывали, попадут ли они в эти два миллиона.

— Всего-то? И что с ними будет через год?

— Это зависит от того, насколько успешно мы решим вопросы регенерации воздуха, воды и пищи. Замкнутые экологические системы находятся в стадии проектирования и частичного монтажа.

Вопросы, вопросы, вопросы… Дотошных хозяек интересовало все, вплоть до предполагаемой цены на стиральные порошки. Тут к нам на помощь пришли наши женщины.

— Рано или поздно стирать придется обыкновенным хозяйственным мылом, — огорошила Тамара Саратовна. — Вручную.

— Разумеется, если будет что стирать, — добавила Алиса.

Когда подали вторично подогретое горячее, мы с Фимой вконец изнемогли. И тут слово взяла упорно молчавшая Варвара Степановна Некумыкина.

— Я хочу предложить два последних вопроса, — сказала она. — Но уже не нашим замученным хозяевам, а всем приглашенным. Итак, вопрос первый: девочки, что мы теряем, если команда Владимира Петровича ошибается?

— Деньги. Много денег, — не задумываясь, ответила супруга министра финансов. — Просто прорву денег.

— Так. Понятно. А что мы теряем, если команда Владимира Петровича не ошибается?

— Еще больше денег, — сказала супруга министра финансов.

— Все, — жестко сказала Виктория Расстегай-Крючканова. — Решительно все.

— Включая детей, — добавила Кристина.

— Да. Похоже, что в блиндаже не отсидишься, — задумчиво сказала супруга военного министра и закурила.

— Еще вопросы есть? — спросила Варвара Степановна.

— Всего один, — рубанула Боевая Подруга. — Куда передислоцировать стройбаты? Черт побери, хватит им загорать на генеральских дачах. Только скажите, мы с Мишкой мигом отправим их военно-транспортной авиацией.

Варвара Степановна выпила стопочку «Арарата» и вдруг приятным контральто пропела:

— Нэсе Галя воду… Коромысло гнэться… Ну девчоночки, чего молчите?

И девчоночки всех народов подхватили:

— А за ней Иванко… Як барвинок вьется…

Честное слово, от умиления у меня слезы тогда навернулись. Как оказалось, рановато. Нас ожидало Большое Возражение.

Во втором часу ночи гостьи разъехались. Все, за исключением Варвары Степановны и ее школьного друга.

Прошедшая вечеринка никак не отразилась на профессоре Славике. Все такой же свежий и отутюженный, он профессорским голосом рассказывал, с какой жадностью горные породы поглощают кислород. Особенно — сульфиды и сульфаты железа. В заброшенных штреках, квершлагах и галереях содержание жизненно необходимого газа падает практически до нуля. Известны случаи гибели рабочих, по неосторожности туда забредавших. Гибели от удушья, разумеется. Вот почему шахты и рудники должны непрерывно продуваться. С поверхности, естественно.

Естественно, кое-что об этом мы слышали. Но мы не знали ответа на проклятый вопрос, который не преминул воткнуть Ермолай Борисович:

— Как вентилировать подземные выработки, если атмосфера Земли исчезнет?

— Надо чем-то обмазать стены, — предложил Дима. — Таким, что не поглощает кислород.

— Логично, — кивнуло Возражение. — Загвоздка лишь в том, что материал, который совсем не поглощает кислород, мне лично неведом. Боюсь, что земной науке — тоже. Уж больно активен элемент.

— Требуется консультация грамотного химика, — сказал Фима.

Ермолай Борисович вздохнул.

— У химиков консультировались все горнодобывающие компании мира. Результат: можно выбрать что-нибудь с минимальной поглощающей способностью. Вот и все.

— Так что же, у проблемы нет решения? — недоверчиво спросил Дима.

— Надежда есть. Знаете, мы не первые ищем это решение. Подозреваю, что его нашли. До нас.

— Кажется, я начинаю понимать, — сказала Любовь Егоровна.

— Что значит — до нас? Поясните, — потребовал я.

Профессор улыбнулся.

— Я могу воспользоваться одним из ваших компьютеров?

— Сделайте одолжение.

Ермолай Борисович быстро вышел в портал NASA, открыл нужный файл. На экране оказалось изображение одного из марсианских подземелий, недавно обследованных ребятами с «Одиссея».

— Так. И что? — не понял я с устатку.

Ермолай Борисович молча увеличил фрагмент фотографии. Там со стены свешивались какие-то лохмотья.

— Вот это подарок, — пробормотал Фима.

— Добыть! — рявкнул Дима.

— У них начинается пыльная буря, — мрачно сказала Тамара Саратовна.

Тут и до меня доехало.

— Алиса! Связь! Немедленно!!!

— С Уорреном?

— Нет, нужен Джеф Кибуали Пристли. Это Хьюстон, опять же, штат Техас. Международный центр управления полетами.

Алиса нежно погладила меня по голове.

— Не волнуйся, дорогой. Кислотность повысится.

А я вспомнил изречение Маргарет Тэтчер: если нужно написать речь, просите мужчину. Если нужно сделать дело, ищите женщину.

Я нашел такую женщину.

— Ужасающая картина, — сообщил Клаус. — Чаша Бурь заполняется. Там все бурлит. Картинку видишь?

Дефицит времени наконец-то заставил Землю забыть о карантинных ограничениях. По этой причине Эдвин вольготно сидел в центральном отсеке посадочной ступени. Он мельком взглянул на экран своего пульта.

— И сколько у нас времени?

— Может быть, сутки. Может быть, неделя. Хьюстон считает, что вряд ли больше.

— Эх, Клаус, тут изучать да изучать. На десятки лет хватит! А может, и на века. Трудно даже представить, что в катакомбах кроется. По-моему, даже ты не до конца сознаешь.

— Да сознаю я, сознаю. Но такова Дестини. Кого пошлешь?

Кого пошлешь… И на «Одиссее», и в Хьюстоне прекрасно знали, что скафандры Эдвина и Венсана поизносились, не очень хорошо перенесли многочисленные дезинфекции. Во внешних оболочках появились дефекты в виде микроразрывов, потертостей, стойких засорений частицами песка. Земля опасалась, что на сгибах песок мог перетереть нити и привести к разгерметизации. А запасные комплекты погибли вместе с «Калифорнией». Одеяния же Григория и Го пострадали меньше, поскольку первый на Марс прибыл последним, а второй долго отсиживался в засыпанном «Спэрроу». Так что выбирать не приходилось.

Эдвин взглянул на прозрачные двери.

— Они уже проснулись. Завтракают.

— Понятно, — отозвался «Одиссей». — Приятного аппетита.

И скрылся за горизонтом.

— Послушайте, у меня лука почти не осталось, — пожаловался Григорий. — Заканчивается то есть.

— И риса мало, — присоединился Го.