Алексей Барон - Третье пришествие

— А может, у них скелетов вообще не было. Так, медузами катались по тоннелям.

— Ну это ты хватил. У гиппобатрахия и всех прочих животных кости имелись, а у венца марсианской эволюции вдруг взяли да рассосались? Вспомни их дроволет, сиденья в вагонах, инструменты да мебель — все свидетельствует о том, что марсиане имели внушительные конечности, невозможные без костей. А портрет на воротах храма? Там же голова изображена. Какая ж голова без черепа? И потом, как медуза могла тесать камни? Что-то я не представлю.

— А хобот у слона видел? Вполне может держать не то что молоток, а целое бревно.

— Ладно, обсудим это позже, — сказал Го. — Взгляни-ка на свой счетчик Гейгера.

— Честно говоря, я все ждал, когда это произойдет.

— И вот оно произошло. Естественный фон радиации превышен в полтора раза. Давай искать источник.

Покинув водохранилище, они направились по одному из коридоров.

Впереди, насколько позволял судить свет фонарей, располагалась арка, за которой угадывалось обширное свободное пространство. И чем ближе оно становилось, тем больше оживали счетчики. Разница с фоном окружающих естественных пород заметно росла.

Коридор вывел их на кольцеобразный балкон, опоясывающий круглый зал со стенами из металлических панелей. Весь этот зал, вероятно, был высечен в единой монолитной скале. Внизу, за остатками высоких, под марсианский рост перилами, угадывалось пустое, заполненное тьмой пространство. В одном месте со свода свешивалось некое подъемное устройство, вроде кран-балки. А в нескольких метрах ниже обзорной площадки лучи фонарей высветили ровную, четко сегментированную поверхность. В каждом из сегментов торчали головки угольно-черных цилиндров, утопленных почти по самые шляпки.

— Эге-е, — нежно протянул Григорий. — Стерженьки-то… Чистый графит!

С этим утверждением Го спорить не стал. Вместо этого показал пальцем на противоположную стену зала.

— Там что-то поблескивает.

— Хорошее у тебя зрение. Как все узнаваемо! Должно быть, это окна зала управления.

— Зайдем?

— В основном уже все ясно. Ядерной энергетикой марсиане владели. Но мы — тоже. А времени… Время сейчас отсчитывают наши манометры. Следишь?

— Разумеется. А заданьице-то каково! Прелесть. Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что.

— И где же то, не знаю что?

— Да в четвертом ярусе, дружище. На третьем уровень развития примерно соответствует нашему двадцатому веку. Чую, можно найти массу полезных мелочей, каждая из которых способна сделать нас миллиардерами. Но — только и всего.

— Эй! Сколько у тебя кислорода?

— Не больше, чем у тебя. Пора подключать резервные баллоны.

Оба примолкли. Стало как-то зябко. Ноги гудели. Ныла спина. Фонарь светил тускло.

— Пройдем еще? — спросил Го.

Это означало нарушение строжайшего запрета. По инструкции переход на резервные баллоны требовал безусловного возвращения на базу. На «Спэрроу» то есть.

Оба сидели в месте, где под остатками кабелей на стене был выбит барельеф. Григорий взглянул на лик марсианского святого. Того самого, который впервые встретился на стальных воротах космодромного храма. В четвертом ярусе его изображения попадались весьма часто, через каждые три — четыре сотни шагов. И под каждым изображением неизменно находилась стрелка из хорошо отесанных и плотно подогнанных красных камней. Эти указующие знаки вели из коридора в коридор, из перехода в переход, они наверняка были важны для очень многих, если не для всех куда-то сгинувших марсиан. Следовательно, представляли интерес и для землян.

— Значит, так. Назад мы пойдем знакомой дорогой, везде есть люминесцентные метки. Останавливаться, рассматривать, размышлять да обсуждать ничего не будем, кое-где путь срежем и сократим. В общем, с учетом аварийного «НЗ» и за вычетом обратной дороги часа два у нас еще есть.

— Бросаем здесь все, без чего можно обойтись. Пустые баллоны, веревки, резак и тому подобное.

— Согласен. Включая те камешки, которые ты припрятал в карман.

— А миноискатель оставим? — хохотнул Го.

— И миноискатель. Нету мин, хоть тресни… Фонари включаем по очереди, пора экономить заряд. А потом — вперед. Думаю, часа полтора мы себе еще можем позволить. Или даже час и тридцать пять.

— Ну скажем, час плюс тридцать шесть и шесть. Нормальная температура человеческого тела. Не остывшего еще такого тела.

Часа и тридцати шести минут, впрочем, не понадобилось. Довольно скоро на пути оказался просторный тоннель с толстыми полуистлевшими пучками кабелей под сводом. Тоннель упирался в изогнутую стену из монолитного материала, внешне похожего и на камень, и на металл одновременно. Композит. Уже встречались признаки технологий, неизвестных землянам.

Вдоль стены шла галерея. Ее пол представлял собой частую решетку из слившихся белых прутьев, которые слегка пружинили под ногами. Справа и слева стена терялась во мраке. Стало ясно, что огибает она нешуточной ширины пространство. Потолок галереи не просматривался, поскольку металло-каменная масса имела выпуклость не только в горизонтальной плоскости, но еще и по вертикали. Она нависала над головами. По всей видимости, Го и Григорий обнаружили исполинский шар, вложенный в циклопическую пещеру. Причем щель между смежными поверхностями не превышала ста двадцати — ста тридцати сантиметров, что позволяло, раскинув руки, дотронуться как до бока шара, так и до его скального футляра.

Касался ли поразительный сфероид дна пещеры, либо опирался на какую-нибудь подставку, или же просто висел сам по себе (почему бы и нет?), разглядеть не удавалось, поскольку галерея опоясывала шар примерно по линии экватора.

— Забавно, — сказал Го. — Мы все-таки нашли то, не знаю что. Понятия не имею, для чего мог потребоваться такой шарище. И как его могли соорудить.

— У нас есть только час и двадцать девять минут.

— Надо бы потратить их с толком.

— Для этого нужна дверь.

— Должна быть. И не одна. Иначе зачем все эти стрелки на стенах? Нужно идти в противоположные стороны.

— Нет, подполковник, — сказал Го. — Ты только меня не презирай, но мы впервые столкнулись с чем-то, что понять не можем. Ну и… одним словом, стоит держаться вместе.

— Знаешь, мне тоже как-то не по себе. Как будто…

— Как будто душу сверлят?

— Во-во.

— Идем направо? Или вправо, как это будет правильнее по-русски?

— Без разницы. Что вправо, что направо. Ты вообще нормально бормочешь по-нашему. Хорошо, видать, учился.

Го усмехнулся.

— Постигал науку шпионскую.

Григорий хмыкнул, брызнул люминесцентной краской на стену и молча пошел вокруг шара.

Но обход ничего не дал. Потеряв много драгоценного времени, они вернулись к той самой метке на стене, от которой ушли. Но попутно обнаружили, что со всех сторон к круговой галерее сбегались тоннели, Го насчитал двенадцать. Однако в самом шаре какие-либо отверстия полностью отсутствовали, на протяжении всего периметра его поверхность оставалась однообразномонолитной.