Александр Лидин - Непрощенный

Тут капля дождя скатилась мне за шиворот, и я поежился.

«Волга» зашуршала и, точно призрак, укатила со двора. Один из моих спутников спокойно, деловито подошел к ближайшей парадной, нажал кнопку на домофоне и что-то негромко произнес в микрофон. Дверь издала переливчатую трель, распахнулась, и из полумрака пахнуло затхлым духом плесени. Можно не сомневаться: в подвале этого дома завелся плесневый грибок. Версию подтверждала вздувшаяся пузырями краска на стенах и неряшливые серые пятна на штукатурке.

— Ну просто пять звезд, — прокомментировал я, поднимаясь следом за офицером по грязной лестнице.

Плечи под кителем неопределенно дернулись.

— Города не выбирают, в них живут и умирают.

— Окуджава?

— Так точно.

Временный штаб морской контрразведки расположился в квартирке на третьем этаже. В приоткрытой двери ждал невысокий крепкий офицер лет сорока. Офицер… Не обижайтесь, господа штатские, но чтобы так носить костюм, нужно не просто заработать определенное количество определенного калибра звездочек. Нужно, чтобы эти звездочки оставались у вас на плечах, даже когда вы идете в душ. Ну и кое-что внутри.

Поэтому в интерьере нашей тайной квартирки он выглядел, как белый офицер на тайной явке революционеров.

Интерьер впечатлял. Драные обои в золотой инопланетный цветочек, когда-то салатовые — сейчас об этом можно было только догадываться, — поклеили еще в те времена, когда я под стол пешком ходил. Теперь этот шедевр совкового дизайна имел еще более жалкий вид, чем тогда. Кое-где полотна отклеились, позволяя всем желающим почитать избранные отрывки из газет «Правда» и «Известия». Некоторые требовали знания украинского языка. В углу сиротливо притулилась колченогая тумбочка, на которой чудом сохранилась старинная резьба.

Зато на полу, на газетах расположилась самая крутая мобильная лаборатория по отслеживанию чего угодно, какую мне доводилось видеть. Жидкокристаллические мониторы самого разного размера и толщиной с журнал — их при нужде можно было скатывать в трубочку. На большинство было выведено изображение с камер, установленных вокруг небольшого частного дома, каменного с деревянной верандой. Еще один показывал вид того же домика со спутника, с разрешением, заставляющим рыдать от восторга и зависти. Рядом, на складных стульчиках, расположились двое хлопцев в наушниках. Время от времени то один, то другой опускал руки на клавиатуру. Они напоминали виртуозов, исполняющих опус очень продвинутого композитора — дуэт для двух фортепиано, в котором пауз больше, чем нот.

Но тут дверь соседней комнаты распахнулась, и на сцену поднялся главный герой, полковник Сергеев — без пиджака, подтяжки как пулеметные ленты, два ствола в наплечных кобурах… Гроза и смерть террористов всех времен и народов. Выражение лица, зачесанные назад светло-русые волосы с едва заметной проседью и плотно сжатые тонкие губы навевали воспоминания о мужественных анимэшных персонажах среднего и пожилого возраста. Сходство усиливало полное отсутствие растительности там, где в этом возрасте у простых смертных мужеского пола отмечаются хотя бы следы или предвестники появления щетины.

Герой шагнул ко мне, широко улыбнулся (все той же героико-анимэшной улыбкой — глаза изображаются двумя перевернутыми скобками), и мы крепко обнялись.

— Рад видеть, Артем. Ну, молодцы питерцы, честное слово. Порадовали…

— Ладно вам, Николай Иванович. У вас тут хлопцы тоже ничего, — я кивнул в сторону «братцев», которые с непроницаемыми лицами стояли у дверей.

Сергеев неопределенно хмыкнул.

— Тьфу, совсем забыл… Чего встали? Не видите, человек с дороги! Саша, марш на кухню, чаю сообрази. Костик, на рынок! — Он полез в карман, вытащил пачку мятых купюр и сунул тому, что ехал «штурманом». — Купишь, что положено. Одна нога здесь, другая там. Да, заодно прогуляешься у нашего друга под окнами.

— Камеры — дело хорошее, — добавил Сергеев, — обращаясь уже ко мне, — но лучше живого глаза еще никто ничего не придумал…

— Николай Иванович, — перебил один из техников, снимая наушники, — тут у нас… гора прыйдэ до Магомеду.

На внешних камерах наблюдения ничего видно не было, но на инфракрасном экране абсолютно ясно можно было разглядеть четыре четких силуэта, суетящихся возле «фольксвагена-транспортера» грязно-зеленого цвета.

— Судя по всему, поедут не пустые, — продолжал наблюдатель.

— Все поедут.

Наблюдатель на мгновение замолчал, словно прикидывая.

— Скорее всего, все. Уж очень много вещей кроме оружия загрузили. Не стали бы они столько брать, на дело отправляясь.

— Думаешь пиф-паф, в дамки и за бугор? — внимательно глядя на оператора из-под густых бровей, спросил Сергеев.

— Они… — начал было я, но осекся, увидев хищный оскал Сергеева. За годы службы я хорошо запомнил его. Оскал не предвещал ничего хорошего.

— Что ж, — пробормотал Сергеев, почти не шевеля губами. — Чай отменяется. Будем брать тепленькими на выезде… — И в полный голос: — «Беркутов» — на крыло! Все равно три часа пройдет, пока они прочешутся, но… Тимошенко и Тарасюк, готовьте «ежа»! Да, и не забудьте предупредить этих малохольных на крыше. Они там вечно невесть чем заняты. Только ворон пугают. Пшли!.. Что ж, Артем Батькович, ты у нас, как всегда, вовремя. Стрелять не разучился?

Я только хмыкнул.

— Вот и славно.

Сергеев пулей вылетел в прихожую, на бегу набросил на плечи широкий плащ… Я едва за ним поспевал.

Мы пробежали до угла пятиэтажки, и, обойдя ее, вылетели на оперативный простор. Перед нами открылась улица, которую я только что видел на мониторах. Вот забор, вот ворота, перед которыми кто-то из наших предусмотрительно растянул «ежа».

В такие минуты зрение, слух и прочие органы чувств у человека начинают работать как-то по-особому. Почему так происходит — не знаю. Но в одну-единственную бесконечно долгую секунду между одним шагом и другим щель между створками ворот вдруг стала широкой, словно я припал к ней лицом, и я увидел двор, засыпанный мелкой щебенкой, и медленно выезжающий мне навстречу «фолькс». Но при этом боковым зрением я столь же отчетливо видел Сергеева, отступающего вправо. Вот он припадает на колено, вскидывает руку с пистолетом…

А потом…

Ворота распахнулись, но я уже метнулся в сторону. Послышался хлопок, точно невдалеке взорвалась петарда. «Фольксик» чуть развернуло, он по инерции поехал на ободах…

В таких ситуациях выигрывает тот, кто быстрее соображает.

Колобком выкатившись под колеса, я вскочил и оказался нос к носу с шофером, который собирался выйти из машины. Я ему помог. Не слишком деликатно, зато эффективно: рывок дверцы на себя с одновременным захватом за кисть. Придал немного энергии его поступательному движению… Прежде чем товарищ пропахал носом асфальт, щедро посыпанный мелкой каменной крошкой, я вырвал у него пистолет, который тот непредусмотрительно сунул за ремень. А когда оружие оказывается в руках, руки уже сами знают, что делать. Сбив предохранитель большим пальцем и продолжая разворот, выстрелил в водителя. Остаток обоймы я разрядил в тех, кто сидел в салоне. Брызнули стекла. Вот жмоты, хоть бы триплекс на боковушки поставили! Кто-то коротко взвыл дурным басом.