Александр Лидин - Непрощенный

Главарь презрительно хмыкнул.

— Журналысты… Они тоже будут. Патом… — он передернул плечами. — Сэйчас — нэ нужно. Если чэловэк тэбе враль, много раз враль — ты ему павэришь? Дажэ если он тэбе правду скажэт.

— А нам, значит, все поверят.

— Хата ac-caxиx. [29] Именно так (араб.). Ты — палковнык развэдки. Тэбе павэрят.

Перспектива намечалась любопытная. Интересно, что нам предстоит «наблудать»? Гибель десятков невинных людей? Разрушение промышленных предприятий?..

— Я хачу, чтобы всэ знали, чэго нам надо на самом дэле, — главарь заговорил жестко и очень серьезно. — Слишком многа… кейфа юсамма хаза…. спэкулаций. Вы паймэте, что джихад — это вайна за правое дэло. Аллах дал нам в руки дастойное аружие, отнав его у нэверных.

— И где ваше оружие?

— Здэсь.

Николай Иванович не изменился в лице — казалось, он ничего нового и особенного не услышал. Но у меня по спине пробежал холодок.

Что он задумал? Противокорабельные ракеты? Но запуск, базирование… для этого нужны специалисты, такую нигде не спрячешь. Ракетный комплекс в кармане не поместишь. И наши корабли тоже не беззащитны… равно как и украинские. По большому счету это те же наши красавцы, только номер переписали. Устроить экологическую катастрофу на Черном море? Или…

— Поясните, пожалуйста, — вежливо проговорил Сергеев. Таким тоном доктор разговаривает с опасным сумасшедшим. С каковым мы, по большому счету и имеем дело.

— Я тэбе пакажу.

И развернул к нам ноутбук.

Оружие находилось в буквальном смысле слова у нас под ногами. Я понял это, едва увидел первый кадр. Пещерный город Инкерман… Я знал, что там время от времени пропадали люди. Половину из них найти так и не удалось. На кого и на что только эти пропажи не списывали: на обвалы, на проклятья, на черного спелеолога, который очень не любит тех, кто мусорит и шумит в его владениях.

Выходит, никакой особенной мистики не было. Хотя как сказать…

В лаборатории, размещенной в самом сердце катакомб, исследовали загадки человеческого мозга. Спрашивается, кто этим не занимается? Тот же бехтеревский институт в Питере. Беда только в том, что за подобные эксперименты Наталью Петровну Бехтереву посадили бы за решетку, не считаясь с ее титулами, а всемирное психологическое общество заклеймило бы ее позором за несоблюдение прав человека. По правде сказать, я вообще сомневаюсь, что такое пришло бы ей в голову. Недаром Владимира Александровича Самарина, изобретателя метода, взятого на вооружение «воинами Аллаха», с распростертыми объятьями принимали в гитлеровской Германии, щедро поставляя ему подопытных кроликов в лице узников концлагерей. После войны, «ввиду ценности разработок Самарина В. А. для развития советской науки», на это закрыли глаза. Даже наступление «хрущевской оттепели» не помешало продолжению исследований. Только теперь в качестве испытуемых использовались пациенты психиатрических лечебниц. И вряд ли кто-то мог представить, что одна из самых глубоко засекреченных исследовательских лабораторий находится на территории «всесоюзной здравницы» под Севастополем.

Официально исследования прекратились со смертью Самарина. Истинная причина, похоже, заключалась в чем-то другом. Потому что в один прекрасный день лабораторию просто опечатали и оставили в таком виде. Никакое оборудование из нее не вывозилось, а испытуемые и сотрудники просто исчезли из списков живых. Ни свидетельств о смерти, ни каких-либо других документов больше не появлялось.

Каким образом боевикам удалось ее обнаружить, я так и не узнал. Но сейчас меня интересовало кое-что другое.

Исследования Самарина касались телепатии. Как передача мыслей на расстояние может быть оружием? Разведчикам это будет полезно… ну, чтобы приказы передавать… Но если так… Я нутром чувствовал, что тут какая-то неувязка. К тому же, как показывает практика, подобные вещи очень легко подделать, и Минер — будем называть этого типа в «pasa montana» так — должен знать, что людей вроде нас с Сергеевым фокусами не впечатлишь.

Оружие…

Ролик закончился, на экране появился прелестный компьютерный пейзаж, изображающий ночную пустыню. В небе горел огромный полумесяц, и света от него было, как от полной луны.

Минер откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Сергеева, чуть задрав подбородок — так, словно не сидел за столом, а стоял на нем.

— Тэперь ясно? — не слишком любезно осведомился он.

Николай Иванович кивнул.

— Как я понимаю, вы выдвигаете какие-то требования, — предположил он.

Террорист хмыкнул, словно услышал что-то смешное, и повернулся к своим сообщникам. Один из них отозвался: «Тааль тафаррудж!» [30] Ты только посмотри! ( араб .). — и все рассмеялись.

— Увидишь — сам всэ паймэшь, — бросил один — совсем молодой парнишка, с нежной кожей цвета слоновой кости и черными глазами с поволокой.

— Ты можэш отказаться, — равнодушно проговорил Минер. — Тагда умрэшь. И он, — он кивнул в мою сторону, — тожэ.

Это был первый раз, когда наш гостеприимный хозяин вспомнил о моем существовании. До этого он говорил исключительно с Сергеевым, а на меня обращал внимания меньше, чем на лампочку под потолком.

Николай Иванович улыбнулся и вопросительно посмотрел на меня. Такое впечатление, что нас приглашали на Смоленскую набережную пострелять по консервным банкам…

«По банкам, по банкам… Где у нас тут ближайшая сберкасса?»

Меня охватило тоскливое чувство. Согласиться безучастно наблюдать за гибелью людей, вопреки всему, что требует долг офицера и просто честного человека… ради чего?

Чтобы спасти еще больше людей? Слабое утешение.

И еще… Чертовски обидно за державу. Прохлопать такое сокровище! Воистину, что имеем — не храним, потеряем — плачем. Осталось бы только кому плакать.

— Ну что поделать, — нарушил затянувшуюся паузу Сергеев. — Грех не принять столь щедрое предложение. Как думаешь, Артем?

Я мрачно кивнул.

Спасись сам — вокруг тебя спасутся тысячи… Всегда бы так было.

Террористы переглянулись, перекинулись парой фраз, которые могли означать что угодно, но я понял: они довольны. Не успокоились: настоящие профи не расслабляются раньше времени, а по большому счету — никогда. Но на данном этапе, скажем так…

Главарь встал и захлопнул крышку ноутбука. Я убедился, что он действительно невелик ростом и худ, как щепка.

— Прыятно имэть дела с умный чэлавэк. — Я не понял, шутит он или говорит серьезно. В его голосе все время проскальзывали насмешливые нотки — словно все происходящее его чрезвычайно развлекало. Эта насмешка исчезла только раз.

«Я хочу, чтобы все знали, чего нам надо на самом деле».

— Значыт, идем. Ви будэть сматрэть. Патом я дам тэбе бумаги и дыск. Атдаш их… сам знаэшь каму.