Дмитрий Старицкий - Путанабус

- Всё равно лучше перебдеть, чем недобдеть, - резюмирую плоды своих трудов, - Да и шнура осталось - ни Богу свечка, ни черту кочерга.

- Хозяин - барин, - равнодушно соглашается со мной Антоненкова.

- Лучше, инжОнер, ты мне посоветуй, как их так валить, чтобы стволы на дорогу легли плашмя.

Галка призадумалась, оглядела пеньки, потом сказало.

- Не пробовал наискось рубить?

- Это как?

- Ты сейчас сделал пеньки плоскими. Стволы с них подскочили и упали практически стоя. А если шнур располагать под углом к оси, то, думаю, они не соскакивать будут, а как бы соскальзывать с пенька, от земли подскакивать и на бок ложиться. Наверно где-то так. А по-хорошему считать надо. Ты силу взрыва знаешь? Бризантность, там, или фугасность того, что в шнуре напихано?

- Откуда. Да и не сапёр я ни разу. Как буры подсказали, так и кручу.

- Без изначальных условий задачу не решить. Попробуй всё же наискось, угол нужный можно поискать методом тыка. Больше я тебе ничем помочь не смогу.

- Тогда так, катушку тут оставь, и беги к автобусу, там скажи Синевич, чтобы брала мой шайтан-ящик и тащила его сюда.

- Да я и сама могу принести. Делов-то...

- Неа... - покачал я головой, глядя ей в глаза, - Работать, Галка, должны все. Причаститься, так сказать.

- А пряники за работу?

- Пряники в порядке очереди. Сами так постановили, сами и жуйте, - не удержался я от парфянской стрелы.

- И какой же это будет пряник, по очереди-то?

- А такой. Сам на вид холёненький, а на вкус солёненький.

- Ну, тебя, - Антоненкова повернулась и побежала под горку, смешно подкидывая лодыжки.

А я стал осматривать катушку. На ней, на поверхностный взгляд, осталось намотанным метров семьдесят провода, может и меньше, все же галкина намотка совсем не заводская, попухлее будет.

Прискакала Наташка, тут же подстав щёку для поцелуя.

Вот так вот, чтобы все от автобуса это видели. Очередная писькометрия в гареме - у кого клитор длиннее, или все же показатель искреннего её расположения ко мне? Блин, так и параноиком недолго стать. Будем считать, что последнее - уж очень хочется. Хотя, скорее всего, первое.

А Наташка довольная щебетала, улыбаясь до ямочек на щеках.

- Ну, вот, дождалась, когда, наконец-то и я тебе понадобилась.

- На конец - это не сейчас, - пробурчал слегка недовольно, - Сейчас работать будем. Бери топорик.

- Вот так всегда, я всей душой. А он - работать будем... - разочарованно промямлила Синевич, но я не стал с ней препираться.

Отошли за вершину холма, откуда не видно стало первой засеки. Здесь всё то же самое: справа - обрыв и слева - обрыв. Между ними роща непролазная для авто. Это хорошо. Это даже очень хорошо.

Выбрал два дерева по обочинам дороги.

Наметил по тонкой зеленоватой коре, как рубить штробы в стволах. Наискось, как Антоненкова посоветовала. Нижней стороной от дороги.

И начали мы с Наташкой топориками тюкать. Получалось это у нас, сказать по правде, намного хуже, чем у таёжниц. Балконные мы жители с ней, судя по всему.

Потом, на свежих штобах, сплел новые петли из остатков детонационного шнура.

Прикрепил к петлям взрыватели.

Отвел от взрывателей электропровода в новый коллектор. Первый незнамо куда взрывом забросило. А жаль.

Соединил коллектор с электропроводным шнуром на катушке.

Попутно объяснял Синевич, что и зачем я делаю.

- Ты меня готовишь эшелоны под откос пускать? - лукаво спросила Наташа, когда я попросил её повторить за мной, что сказал и сделал.

- Надеюсь, что у тебя генетическая память на диверсии крепкая, - усмехнулся.

Наташка засмеялась.

- У любого белоруса на это есть генетическая память. Но тут, вроде фашистов нет.

- Фашистов, может, и нет, но вот враги нам - точно есть. И не лучше фашистов, как выясняется.

- Мы их взрывать будем?

- Если придётся, то и взрывать будем. Проклятый тут мир, опасный для человека, от человеков в первую же очередь. А вдобавок ещё зверушки хипповые в ассортименте, с антисоциальным поведением, что характерно. Слава Богу, хоть здесь нет таких ужасных чудовищ, как у моря. Это же надо было природе так извернуться, чтобы замастырить копытного хищника.

- Это ты про гиену?

- А то про кого же?

- Ну... Мало ли... Всех мы не видели, - сказала Наташа и встала во весь рост.

На этом наша беседа и кончилась. Адская машинка была в сборе. Делать нам тут больше было нечего.

- Наташ, тебе не говорили, что ты красивая баба? - повернулся к ней, не вставая с корточек.

Наташа тут же присела рядом, также на корточки.

Посмотрела прямо в глаза.

- Много говорили. Но ты в первый раз, - гляжу, а глаза её сияют, - Нравлюсь?

- Нравишься.

- Тогда - женись, - смеётся.

- Может, и женюсь, дай до Одессы доехать.

- Зачем ждать до Одессы?

- Тут попа нет православного. А в Одессе должен быть. Я так думаю.

Глаза у Синевич слегка замутились. Счастливая улыбка не покидала губ. Любят бабы, когда их замуж зовут.

Тут я, некстати, вспомнил одну знакомую врачиху, иглоукалывателя. Муж у ней был хороший, двое детей. Любила она их, но гуляла по-черному. И от каждого любовника обязательно требовала, чтобы он на ней женился. И если любовник не проявлял такого рвения, то жаловалась на него подругам: "Ну, почему он не хочет на мне жениться?". И как муж этот любовник ей был не нужен вовсе, но вот обязан он был ХОТЕТЬ на ней жениться. Иначе ей было не в кайф.

Вспомнив эти эпизоды из своей староземельной жизни, я широко улыбнулся. Наташа же мою улыбку поняла по-своему.

- А я так бы и сидела тут с тобой вдвоем. И никакой Одессы мне не надо.

- Нравлюсь?

- Хуже... Я... Я, кажется, Жорик, в тебя влюбилась, - пожимает плечами, типа, самой странно, но так вышло, - Наверное, потому, что ты не такой, как все.

- Я тебе обещал день на двоих?

- Обещал.

- Приедем в Портсмут - и весь день будет наш. Только наш. В ресторан сходим. Погуляем по красивым местам. В море искупаемся. А сейчас хватай ящик и пошли отсюда. Взрывать пора.

Подхватили шайтан-ящик с катушкой, и пошли вниз, размеренно разматывая шнур с катушки.

Провода оказалось на ней метров шестьдесят. Остальное первым взрывом оборвало.

Почесал репу и подумал, что уже не достанет до нас, если сравнивать с прошлым взрывом, ни камнем, ни веткой. Но, на всякий пожарный, сказал Синевич.

- Отойди к девчатам.

- Зачем? Сейчас я на кнопку давить буду, - решимость была в этой фразе просто суворовская.

- А если что прилетит оттуда.

- Но я, же с тобой. Значит, ничего страшного не произойдёт. Жорик, дай на кнопочку нажать, всю жизнь хотела такое сотворить, как первый раз в кино увидела, так и руки зачесались. Ну, даааай, - заканючила она голосом Нюши из "Смешариков", - Не будь, чем щи наливают.

- Ну, на, - сказал, включая адскую машинку и откидывая крышку с красной кнопки, - Жми.