Вячеслав Кумин - Цепная реакция

А вот чего комитетчик такой любезный, прямо-таки лучший друг, вдаваться не хотелось. Может, просто шокирован…

– Я вам вообще нужен?

– А что?

– Свалить хочу.

– Опохмелиться?

– Ага.

– Расскажи, что тут произошло – и можешь гулять, адмирал. А пока водички возьми.

– Хорошо.

Рассказав все следователю КФБ, у которого во взгляде читалось откровенное недоверие, Иннокент действительно поспешил прочь из особняка. Привести в чувство его могла только жаркая баня, туда он и направился.

Он почти не удивился, обнаружив там Лару.

«Ну да, ей ли не знать, где меня можно найти», – подумал он.

– Привет…

– Привет, – кивнул Каин.

Возникла неловкая пауза. Никто из них не знал, как себя вести. Они все-таки находятся по разные стороны баррикад, и тем не менее что-то их сближало. Они пошли навстречу друг другу, робко, с опаской, будто выходили из окопов, когда вокруг свистят пули перекрестного огня.

– Пришла попариться?

– Вроде того… – неуверенно кивнула Лара, не жаловавшая бани.

– Тогда пошли.

– Мы сумасшедшие, – сказала Лара, когда они вышли из парилки, замотанные в простыни на манер тоги.

В парилке они занимались совсем не тем, чем принято там заниматься. Между ними вспыхнула искра, да что там искра – дуга. Слишком долго они были друг без друга.

– Может, оно и к лучшему…

– Что?

– Да все…

Каин заказал квасу и сказал:

– А теперь… скажи, почему ты не нажала на курок. Я знаю, ты могла это сделать.

– Могла.

– И?

– И не могла…

– Мн-да… – протянул Иннокент, поняв, куда клонит Лара.

О любви и прочих помидорах думать и говорить сейчас не хотелось. Эта тема Каина всегда напрягала. Фальшивая она какая-то. Чего вообще об этом говорить взрослым людям?

– Давай оставим наши… чувства в стороне и поговорим о более приземленных причинах. Если они, конечно, есть.

– Есть. Я думала о том, что заставило тебя остаться с Ониксом, даже после того как он умер. И тогда подумала, а что если…

– О да! – с горечью воскликнул Каин. – Я тебя понимаю как никто другой. Ох уж этот вопрос: «что если»… Я схожу от него с ума, пытаясь найти на него ответ. Но если ты думаешь, что Оникс скорее был прав, и нам всем угрожает опасность, то я все чаще думаю о том, что Оникс действительно помутился рассудком, и в действительности ничего не было! Что если вся эта каша заварилась из-за одного спятившего придурка, а уж во что она выльется – и вовсе ни в какие ворота не лезет!

Лара взяла Каина за руку, и он успокоился. На них перестали обращать внимание редкие посетители.

– Я понимаю…

– Ладно, – отмахнулся Иннокент. – Давай лучше поговорим о тебе… Вернуться ты уже не сможешь… если, конечно, твое истинное задание не заключается в том, чтобы внедриться…

– Только попробуй договорить! И эта кружка разобьется о твою голову!

– Ладно-ладно, – замахал руками Каин, защищаясь. – Но если серьезно, тебя ведь посадят.

– Не посадят, потому что я не собираюсь никуда возвращаться.

– Я рад… Хотя бы потому, что в ближайшие недели я с катушек точно не слечу. Ведь со мной будет психиатр.

Лара вновь приподняла кружку с квасом, шутливо замахиваясь.

Генеральный секретарь Сената Конфедерации миров Леон Зидерберг оглядел собравшихся на очередном заседании Ставки. По правую руку от него расположились главы разведок РУВКФ и АГБ Ричард Ленский и Борис Кемран соответственно, а по левую руку начальник Штаба Флота адмирал Гаррисон и командующий только что отстроенным новым Первым Флотом вице-адмирал Ли.

– Добрый день, господа… Прошел год с момента, как образовался так называемый Союз независимых миров. Эти пираты и сепаратисты нанесли тогда нам несколько серьезных поражений, уничтожив большую часть нашего Флота, унизив… Пришло время платить долги, платить долги сторицей с хорошим, щедрым процентом. Скоро мы нанесем ответный удар. Но прежде я хотел бы услышать последние сведения по обстановке в мятежных системах.

Генеральный секретарь повернулся в сторону глав разведок. Ответить решил глава АГБ.

– Сэр, – встал Борис Кемран, – обстановка с последней нашей встречи почти не изменилась. Время активных действий прошло еще полтора-два месяца назад. Мы провели еще несколько операций террористического характера на ключевых планетах СНМ, уничтожив еще несколько складов с запасами топлива, боеприпасов, запчастями и прочим оборудованием, но особого воздействия они не оказали. Мы потеряли половину своих агентов. Их разведка – КФБ лютует, хватая всех, кто просто попал под подозрение, из-за чего мы уже давно не в состоянии организовать сколько-нибудь массовый марш протеста. Люди боятся.

– Ясно. Господин Ленский, у вас есть что-нибудь добавить?

– Нет, сэр.

– Ну и ладно. То, что вы натворили за прошлые полгода, достаточно весомый результат. Чего только стоят смерть четырех президентов, гибель более тридцати министров и прочее… Да, земля горела у них под ногами, жаль только, что строители меня все же подвели с ходовыми испытаниями и образовался зазор между огнем под ногами и огнем над головами… не получилось совмещения.

Присутствующие понятливо кивнули. Кто-то где-то чего-то напортачил, и супердредноуты проходили ходовые испытания на целый месяц дольше запланированного срока. Виновных наказали, но… это уже ничего не могло изменить. У новых крейсеров и линкоров тоже появились свои проблемы, но их, в отличие от суперрдредноутов, построили несколько раньше, и имелся запас по времени на исправление всех выявившихся в ходе отладки недочетов.

В общем, рабочая ситуация, и строители справились со всеми проблемами в кратчайшие сроки, их стоило за это только наградить, если бы не так сильно поджимало время.

– Адмирал Гаррисон, вы уже подготовили со своим Штабом планы атак на мятежные системы, как я просил вас?

– Да, сэр. Как вы и приказывали, Штаб Флота подготовил несколько оперативно-тактических планов по всем системам СНМ с учетом всех имеющихся у нас сил, а также сил метрополий, в случае атаки их бывших провинций.

– Замечательно.

Леон Зидерберг погрузился в изучение документов. Как бывший флотский офицер он в этом хорошо разбирался и не собирался гнать людей в бессмысленную неподготовленную бойню, как то сделал его предшественник, из-за чего Конфедерация лишилась уважения, понеся огромные потери. И вот теперь приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы все вернуть на круги своя.

«Ничего, – сказал себе генеральный секретарь, гася в себе злобу, из-за которой у него вдруг помутилось в глазах, – мы раздавим их, как навозных жуков, и из этой войны Конфедерация выйдет еще более сильной и уважаемой, чем она была до начала всех этих безобразий!»