Al1618 - Тени Прерии. Свои среди чужих

Это подтверждает сама история существования человеческой (то есть. европейской) цивилизации. Где например целая раса, создавшая величайшую культуру и науку имевшая красный цвет кожи? Уничтожена под корень, практически не оставив после себя кроме циклопических сооружений ничего. Даже про тех кто доживал свой век в резервациях уже вспоминают только исторические книги. Реально разумными всегда признавались только действительно способные дать сдачи, и очень крепко дать.

Даже те, кто умел хорошо прятаться и выживать в неприемлемых для прочих условиях, мало на что могли рассчитывать. Где коренное население джунглей Бразилии? Их джунгли понадобились скотоводам — под пастбища, а древесина — всем остальным…

А ведь такая ситуация может очень просто повториться и здесь, на Прерии, причем в это десятилетие или через несколько сот лет не скажет ведь никто. Что же сможет противопоставить, скажем, цивилизация биологическая катку технического прогресса?

А вот не стоит считать что ничего. Например, человечество всю свою историю воюет с… крысами. И довоевалось, между прочим, до полного понимания бесполезности своих усилий окончательно решить вопрос с этим маленьким серым зверьком. И уже на полном серьезе некоторые готовы признать за ними право на разумность, если не индивидуальную то «видовую». Результат конфликта с видом хотя бы чуть умнее крыс вообще мало предсказуем, не говоря о большей разумности. Не будь, скажем, собаки столь привязаны к человеку…

Что же выходит — война попросту неизбежна? Причем не просто конфликт за ресурсы или рынки сбыта, а самый натуральный геноцид. А ведь она с ее новыми знакомцами тогда неизбежно оказывается по разные стороны прицела…»

Отец опять взял в руки очки и не спеша отложил их в сторону, попытавшись ободрить улыбкой. Улыбка вышла грустная — «Может, конечно, возможен и другой путь — интеграция. Вот только кого в кого? Будут твои новые знакомцы как индейцы в прошлом веке работать на строительстве небоскребов, благо они четверорукие, за бутылку дешевого пойла или дозу валерьянки. Нет, это по сути та же война и геноцид, просто растянутый на больший срок». — Ох, и нелегкие получаются вопросы для двенадцатилетней максималистки, а ведь надо что-то придумать.

Наверно все же самой правильной будет детская реакция — накрыть голову подушкой и сделать вид, что никакого Буки нет. Не говорить никому, что планета не пуста, а имеет собственный разум, тем более что последнее никому ты не докажешь а навредить можешь всем. Авось пронесет, и выбор «ты с кем?» за всю жизнь тебе делать не придется. Да вот ведь вопрос какой — жизнь, она может и не спросить. Если за все время нахождения здесь людей никто этих милашек так и не заметил, а теперь вот они взяли и явились, то вполне может быть что есть на то «обстоятельства неодолимой силы» и очень скоро выбор делать все же придется.

И вот теперь вопрос на миллион — «если даже выросшая в глухом селе девчонка смогла сделать вывод о неизбежности конфликта, то почему до того же самого не могла дойти противоположная сторона?» А любая война, как известно, требует полных и точных знаний о противнике. И может эта развеселая парочка, так неожиданно появившаяся из ниоткуда, есть весьма и весьма подготовленные разведчики, так сказать «резерв верховного командования»?

Вот и думай — на чьей стороне ты уже играешь. И что будешь делать конкретно ты, когда с одной стороны окажутся твои дядя с тетей, их дети и вообще все человечество, а с другой вот эта перемазанная соком мордашка, торчащая из малинника, которая за один день сумела влезть в душу так, что и с мясом не оторвешь…» — Отец, вроде как извиняясь, развел в стороны руками, но успел вдруг весело подмигнуть, прежде чем под напором реальности исчезнуть, превратившись в щемящее воспоминание. Что же, живые должны решать свои проблемы сами, не тревожа понапрасну дорогих ушедших, а всеже жаль что в этот раз с ним не было мамы…

Тут проснулся, наконец, визор и вякнул — «опасность», а мохнатое тельце с радостным писком и сияющими глазами, вылетело из малинника как пушечное ядро, сбивая Ингу с ног. Приземлились, правда, мягко — тоже на мохнатое и придушенно пискнувшее, Бой как-то умудрился подобраться сзади и «подстраховать». Комок из трех тел, шести рук и двух ног с писком-визгом покатился по траве, излучая радость встречи — глобальные геополитические проблемы межвидовых отношений были забыты напрочь.

Как оказалось нашей парочке умение пользоваться посудой совсем не чуждо, причем в духе времени конца прошлого двадцатого века — начала этого, посуду продвинутые дикари предпочитают одноразовую. Очень удобно — поел, вылизал да и выбросил, никаких проблем с мытьем или хранением.

Этот момент Инга выяснила, когда ей «порадовались» приличной горкой малины в сплетенной из свежесорванных листьев тарелке, действительно, ну не в руках же эту вкусноту носить. Впрочем, эти природные коммунисты мигом перевернули рюкзак и тоже «порадовались» домашним пирогам с крынкой молока. Пироги только ляскнули, а вот с молоком вышла заминка — чтобы научится потреблять сей продукт не из сиськи, нужна немалая практика, это не говоря о том, что крынка она больше под анатомию человека приспособлена.

Так что пока язык до молока доставал, потребление этого деликатеса шло ударными темпами но в четкой очередности, а вот как только уровень опустился, возникла ситуация из сказки «Лиса и Журавель». Правда, парочка мигом доказала, что они сообразительней Лисы — молоко было просто налито в крышку крынки и пока один держал, второй лакал (крышка она с обратной стороны с колечком, на землю ее не поставишь). После чего держащий облизывал мордочку напротив от того молока которое «по усам текло» и кормящий с кормильцем менялись местами. Вот такой вот завтрак, совмещенный с умыванием.

И судя по ловкости и координации, с которой все было проделано, ребята совсем не дикие — представление о столовых приборах, хотя бы в виде плошек, они имеют. Они кстати и Ингу таким манером накормить пытались, но она сказала, что из дома и есть не хочет — что было правдой, потому ограничилась малиной с половинкой пирога.

А вот после завтрака новые знакомые проявили свою звериную сущность в полной мере, потому как, не слушая никаких возражений, затащили Ингу в середину малинника, да уложили на кучу сухой листвы и сена. После чего устроились по краям и засопели в четыре дырки, заявив тем самым, что после хорошей еды положено спать. И что неудивительно — оказались при этом совершенно правы, существо которое живет исключительно собственным трудом, оно вообще редко ошибается в таких бытовых мелочах.