Ник Ким - Примархи

Мифы многих культур рассказывали истории о грифонах, василисках и гарпиях. По словам бардов и сказочников подобные твари истребляли целые цивилизации. Даже в своем ослабленном состоянии это чудовище убило бы их всех. С легкостью. Феррус замедлился, приближаясь к существу.

— Тебе непросто будет проглотить меня, — пообещал он, приближаясь к вершине каменной лестницы.

Когда Феррус достиг последних нескольких ступеней, он понял, что птица не одна, но их две, и они не падальщики. Это была пара орлов, хотя и чахлые. Каждый из них с любопытством смотрел на примарха одним глазом, словно зная нечто, во что примарх не был посвящен. Другой глаз ослеп из-за какого-то несчастья.

Когда он подошел к ним, с их клювов сорвался крик, душераздирающий и гнусавый по своей тональности. Горгон потянулся за Сокрушителем Наковален, но пальцы так и не коснулись рукояти, когда он понял, что пара орлов не собирается нападать. Вместо этого существа расправили свои некогда огромные крылья и взлетели.

Убивать их было жалко, хотя, возможно, смерть покончит с их страданиями и станет актом милосердия. Удивившись тому, как он обрадовался, воздержавшись от убийства, Феррус последовал за первой птицей, которая полетела в темноту пещеры. Достигнув трещины в потолке, орел исчез. Феррус позавидовал его крыльям, какими бы слабыми они не были. Птица не смотря ни на что, тяжело влетела в золотой свет.

Его сыновья были наверху, отделенные от своего отца позолоченной трещиной в подбрюшье мира. На несколько мгновений тень орла задержалась, и Феррус почти мог потянуться и коснуться ее…

Второй орел полетел дальше в пещеры. Вопреки первоначальному убеждению, Феррус понял, что пара птиц не была полностью идентичной. В то время как первая была мудрой и суровой, у второй птицы было более благородная и патрицианская манера держать себя, несмотря на потрепанный внешний вид.

Вызывающий, — подумал примарх, — даже знакомый.

Птица скользнула через открытый портал, вырезанный в каменной стене пещеры. Арка своим архитектурным стилем напоминала цивилизованную культуру, подобную старым империям древней Романии. Она вела в следующий зал, освещенный звездным небом.

— Снова холодный камень, — подумал он вслух, когда показались скалы из темного гранита.

Разочарованный чувством собственного бессилия, Феррус начал полагать, что эта дорога бесконечна, что в этом лабиринте нет смысла.

Было бессмысленно сражаться с тем, над чем у него не было власти. Хотя это противоречило его инстинктам, примарх уступил судьбе. Пока. Он доберется до конца своего путешествия, когда тот, кто поймал его в эту ловушку, посчитает, что момент наступил.

Тогда он уничтожит это существо со всей яростью Медузы.

Что бы ни скрывалось внутри лабиринта, оно не было непобедимым чудовищем.

— Я убивал ётунов, — сказал он самому себе. — Я убивал ледяных змеев голыми руками. Ты рискнул завлечь в ловушку горгона…

Небесные созвездия, освещавшие его путь в следующую комнату, были вовсе не звездами. В стены были вставлены скопления драгоценных камней, сверкающие в окружающем свете. Порог был мало примечательным, всего лишь испещренная алмазами скала. Примарх услышал слабые хлопки крыльев, звучавшие как далекое эхо, и так как не мог летать, то последовал за вторым орлом вглубь освещаемой звездами тьмы.

Феррус почувствовал запах мертвечины и холод. Что-то металлическое кольнуло его язык.

Зуд вокруг шеи начал раздражать и гореть.

В воздухе шипело дыхание змея.

Его агрессивный попутчик вернулся.

Ты, наконец, пришел за мной?

Феррус извлек Сокрушитель Наковален и небрежно держал его одной рукой. Оружие задиристо гудело в его хватке.

Я расколю твой череп, как яйцо, тварь.

Змей держался на расстоянии, двигаясь на периферии его чувств. Тварь знала, что примарх не станет бросаться в темноту и атаковать ее. Феррус должен подождать. Он выходил из себя, и существо знало об этом. Но помимо простого подстрекательства, у змея была другая цель в предотвращении схватки. Он хотел, чтобы примарх сначала увидел кое-что, то, что змей сделал для него.

Дальнюю часть комнаты словно затянуло полосой из черного холста, свет фальшивых звезд потух. Феррус стоял у ее границы, собираясь ступить в затемненный мир. Казалось, он уменьшал даже его силуэт, очерченный прозрачным светом.

А затем все изменилось.

Темнота разделилась, как занавес.

Один за другим драгоценные камни погасли. Линзы словно омыло перерезанной артерией — кровавое зарево осветило помещение. Перед Феррусом раскинулась отвратительная бойня, и он нахмурился от ее омерзительности.

Воздух наполнил запах крови, отягощенный горьким привкусом. Он смутно осел в углах покрытого каменными плитами пола, и поднимался по влажным стенам грибковой заразой. Белоснежный зал измазали следы рук и ног, скользивших в грязи. Мужчины и женщины умерли в этом месте на коленях, моля о своих жизнях, в то время как палачи держали клинки у их шей и животов. Стены увешивали цепи с крючьями, покрытые слоем мяса и готовые принять пир плоти.

В разуме Ферруса появились образы ржавых секачей, зазубренных резаков и костных пил, хотя ни один из этих инструментов мясника он не видел.

Вместо этого с потолка на кусках сухожилий свисали головы. Сотня отсеченных голов лениво покачивались на ветру, медленно поворачиваясь и демонстрируя весь свой ужас. Их лица застыли в выражениях муки, некоторые с открытыми ртами в безмолвных криках; другие со стиснутыми от агонии зубами.

Озабоченный сыпью под горжетом, Феррус снова почувствовал призрачную боль от нанесенной ножом палача раны, которую он никогда не получал.

Или, пожалуй, не сейчас…

Мысль возникла неосознанно, словно ее внушили. Феррус был слишком шокирован, чтобы сопротивляться ей.

Открытие накладывалось на открытие, пока он, наконец, не узнал воина в лицах, висящих перед ним голов.

Измученный, искаженный от невыносимой для смертного боли, Феррус никогда раньше не видел настолько кошмарного зрелища.

Каждое лицо принадлежало ему.

Выступая из песка наподобие обломка изогнутой кости, он выглядел достаточно заметно. Когда Габриэль Сантар прибыл на поле боя, он задумался, почему они так долго искали эльдарский узел.

Уничтожьте узлы и нарушьте сплоченность врага. Как и в случае с оборванной линией связи, тогда возможность эльдаров координировать свою оборону была бы серьезно затруднена. Разрушьте узлы и разбейте врага. Это были приказы Лорда Мануса, как его Легиону, так и братьям, ведущим войну где-то еще на Один-Пять-Четыре Четыре. То, что примарх так не увидит, как осуществится его план, причиняло боль.