Юрий Валин - Война дезертиров. Мечи против пушек

Удары в дверь склада грохотали на всю караулку. Двое узников догадались объединить свои усилия, и петли двери уже начали жалобно поскрипывать. Услышав топот ног по коридору, «крестоносцы» прекратили кидаться на преграду.

— Том, Сигу, какого дерьма вы там заперлись? — гаркнул Даллап. — Где остальные, где баба! Вы ее видели? Во имя Светлого, что тут творится?

— Выпустите нас, — взвыл один из страдальцев. — Мы сами не понимаем…

Свобода встретила складских узников неласково. Едва солдаты вывалились в коридор, как обух топора промял шлем одному из воинов. Табуретка, которой бил Энгус, оказалась оружием не столь действенным. «Крестовый» отшатнулся было обратно за дверь, но Даллап достал его топорищем в подбородок…

Собирались в спешке. Мешки, оружие, остатки продуктов — все было на месте. Катрин с радостью отодрала ярлык с глефы. Кукри за пояс…

— Живее, не возитесь!

Отягощенные вещами друзья пробежали через караулку.

— Ну, точно повесят, — прокомментировал разгром и мертвые тела Даллап. — Надо уходить по реке, до рассвета время еще есть. Я знаю там место. Под стрелы попадем, но, если повезет, проскочим. Нужны лошади…

Бегать по темному городу с кровоточащей ногой — тоскливое занятие. Катрин держалась спины Ингерн. Замыкал цепочку беглецов Энгус.

Ба-бах! — Даллап, не снижая скорости, врезался в дверь гостиницы. «Светлый путь» был построен с расчетом на публику благочестивую и законопослушную. Доски с треском разлетелись. Ветеран медведем продрался сквозь обломки. Роли были заранее распределены: Энгус побежал через заднюю дверь к конюшне, Ингерн с Даллапом для начала заглянули на кухню…

Катрин устало плюхнулась на пол возле брошенных пожитков. Надо бы заняться ногой…

Мелькнул свет, и в коридоре возник хозяин гостиницы. Вооруженный кочергой и свечкой, в ветхом стеганом поддоспешнике, он выглядел довольно забавно для этого безумного вечера.

— Что?! Кто здесь? Я… У меня патент, я вас… — Он примолк, узнав гостью.

— Джин есть? — спросила Катрин. Ее снова мутило.

— Здесь не разрешено… Я буду жаловаться, — хозяин, не веря своим глазам, уставился на обломки двери.

— Орать будешь — убью, — вяло предупредила Катрин. Ей очень хотелось лечь.

Хозяин дико выпучил на нее глаза:

— Вы не смеете так со мной разговаривать! Наместник обещал один закон для всех. И для благородных тоже…

По коридору протопал Даллап. Бросил к вещам большой мешок, мимоходом двинул владельца «Светлого пути» по уху.

— Ты еще о благородстве порассуждай, вонючка. — Даллап для разнообразия стукнул трактирщика в нос. — Я на конюшню, помогу Энгусу. А то вечно он возится…

Хозяин сидел на корточках, закрыв физиономию руками, хлюпал расквашенным носом.

— Так есть в этом доме джин? — спросила Катрин.

— Сейчас, миледи. Одно мгновение, ваша милость…

Запрокидывающий голову хозяин исчез.

«Еще сбежит», — подумала Катрин, удобнее вытягивая ноющую ногу:

Через минуту перед ней был поднос с глиняным кувшинчиком, кружкой и порезанным яблоком.

— Можно ведь наладить нормальный сервис, — Катрин взяла кувшин.

— Ваша милость, — пробормотал держащий поднос хозяин. — Ваши люди четырех лошадей забирают. Разорят ведь меня. Чужие там лошади… — Он замолчал, глядя, как гостья разматывает почерневшую тряпку на бедре.

Катрин плеснула на рану, зашипела, плеснула еще, перевела дух:

— Никто у тебя лошадей не забирает. Их рек-ви-зи-руют. Можешь записать умное слово. Наместник тебе все возместит. В тройном размере. А сейчас тащи самую чистую ткань, что найдется.

Появилась Ингерн. Ее мешок был еще пухлее.

— Пошел отсюда, кабан! — Девчонка выдернула из рук хозяина кусок холстины. Проворно замотала ногу хозяйки:

— Как же вы поедете, леди?

— Молча, — едва выговорила Катрин. Ногу жгло как углями. Катрин глотнула из кувшина. Теперь жгло и горло. Шпионка сгребла с тарелки нарезанное яблоко, запихнула в рот.

— Пошли…

Мужчины помогли ей забраться на лошадь. С проколотым бедром самое время вспомнить азы верховой езды. Катрин выплюнула хвостик яблока:

— Я справлюсь. Давайте живее.

Мешки уже были погружены на телегу. Шпионка через силу улыбнулась Белесой. Кобыла выглядела бодро и, вероятно, была готова к предстоящему бегству куда лучше, чем сама Катрин.

Дальнейшее слилось в единую тряскую и бесконечную пытку. Приходилось прилагать титанические усилия, чтобы усидеть в седле, и шпионка почти перестала замечать все остальное. Командовал Даллап. Куда-то скакали… Высекали искры копыта… Мелькали темные дома, скрипели колеса телеги. Мир качался и прыгал… Глефа исчезла из рук, Катрин испугалась, но увидела оружие на телеге между мешков. Потом была низкая пристань. Даллап и Энгус зачем-то резали веревки и выталкивали на течение лодки. Вода промочила сапоги… Вокруг хлюпало, плескалось, воняло тиной и несвежей рыбой. Лошади шли по брюхо в воде, телега напоминала неуклюжий плот. Слева от всадников все время раскачивались, крутились на течении пустые лодки…

…Башня возникла тоже слева. Катрин едва успела сообразить, что это такое, как наверху замелькали факелы, послышались неразборчивые крики. Свиста стрел девушка не слышала, просто на темной воде стали возникать странные косые всплески…

Даллап, ругаясь, гнал товарищей вперед, и Катрин машинально посылала своего гнедого. В сапогах вода согрелась, было не так уж холодно. Течение подталкивало, вокруг конских ног крутились водовороты…

Потом копыта захлюпали по мелководью. Шпионка поняла, что уже различает заросший кустами берег. Небо на востоке начало светлеть. Наступало утро…

Двенадцать дней пути. После полудня поднялся ветер, наверху начали шуметь, разговаривать кроны деревьев. А здесь внизу, у тропы, лес почти не изменился. Все так же зеленел малинник, нити паутины золотились на солнце. От вчерашнего дождя и следа не осталось.

Копыто гнедого раздавило пестрый мухомор. Следов на тропе имелось в избытке, но человеческих или похожих на человеческие почти не встречались. Хотя места были обжитые. Звериная тропа пересекала дороги и тропинки, попадались свежие вырубки. По уже укоренившейся привычке шпионка избегала ферм и хуторов. Собачий лай, петушиные крики и запах дыма заранее предупреждали о людском присутствии. Охотились местные обитатели редко и глубоко в лес предпочитали не заходить. Катрин наткнулась лишь на несколько пустых силков на кроликов. Зато видимые с опушки поля производили впечатление. В аграрном вопросе Катрин оставалась полным профаном, но, судя по всему, с урожаем на этих землях проблем не было. Колосились рожь и ячмень, взбирались на хворостины густо увешанные стручками стебли гороха. Росло еще много чего полезного. В ботанические тонкости Катрин не вдавалась — еды и у самой хватало, к тому же меню путницы разнообразили лесные ягоды и грибы.