Александр Белый - Славия. Рождение державы

- Мы с тобой тоже, Иван, кое-какие понятия имеем, и не только про добавки. Однако знания лишними не бывают, - подвинул к себе лист бумаги, взял тростниковую ручку и стал делать пометки. - Возьми с собой денег да доплати ему за науку.

- Не. Денег не возьмет, но хлопцев хорошо припашет.

- А рудознатцы там есть?

- Как же, в Толедо есть целая школа рудознатцев. Школьников там немного, десяток-полтора, а начинают учиться, как и везде, первого ноября.

- Отлично, очень нужное дело. Человек пять на учебу требуется отправить. А плотников у нас нет? Мне нужны будущие корабельные мастера.

- В донских и запорожских степях какие могут быть плотники? Трое казаков, правда, помогали чайки ладить, да двое бесарабов, говорят, немного в этом деле понимают. И все.

- Хорошо. Этих пятерых отвезу на год в Малагу на верфи. Отдам мастерам в обучение. Кузнецов, литейщиков и пять человек будущих рудознатцев через неделю отвезешь в Толедо. К этому времени подорожные выправлю. Станочников оставлю здесь, сам учить буду. Так? Ничего не забыли?

- А шкиперы?

- Не забыл. Несколько дней с ними побегаю, присмотрюсь и отберу дюжину ребят. После того как дадут мне вассальную клятву, отвезу в Барселону.

- А с языком как быть? Некоторые только латынь, тюркский да польский знают, а с испанским - совсем никак.

- Да будет точно так, как было с тобой. Ребята - не глупые, бросим в языковую среду, через месяц разберутся, что почем, а через год, глядишь, не хуже нас разговаривать будут.

- И то верно.

- Должен тебе сказать, брат, что ты справился со всеми делами отлично. В дальнейшем к себе будем забирать всех братьев-православных, но именно эти ребята, которых ты так тщательно отобрал, должны стать фундаментом нашего будущего общества.

- Не сомневайся, Михайло, бойцы добрые. Да не могло быть иначе, я же опытный казак.

- Как проявил себя Антон?

- О! Очень хорошо. Хоть он из смердов, но добрый вояка. А то, что пана завалил, так его можно простить, я бы и сам такое стерво порешил. Ему этого не говорил, но мне кажется, что он байстрюк от какого-то воина. Есть у него воля и дух, и грамоту, оказывается, самостоятельно постиг, да и к другим языкам талант имеет. Внимательный, подвижный, резкий, когда мы сошли в порту Марселя, за нами увязались какие-то злодеи недорезанные, так он их выявил раньше меня. Нет, никакой заварушки не было, просто показали, кто мы есть на самом деле, и они тут же свалили. А потом уже никто за нами не следил. Так вот, Антон в Кафе вместе со всеми и в церковь ходил, не глядя на то, что униат.

- Ну и что, что униат. Не беда, их церковь отличается от нашей только тем, что Папе Римскому подчиняется, теперь будет молиться в нашей.

- В дороге с ним много говорил. Парень он умный, понимает, что хорошее будущее ему светит только рядом с тобой. А придем в Украину, мы его выкрестим по-своему.

- Добро. Иван, войска от безделья не мучаются?

- Точно не мучаются, нагружаю так же, как положено молодежи на Сечи или в любом другом курене. Только вдвое крепче, - он потряс в воздухе своим кулачищем.

- Как я соскучился, брат, сидя на фрегате, по вольному простору земли! - раскинул руки, потянулся в кресле и хлопнул ладонью по столу. - Так что, пока не начались занятия в школе, ежедневную утреннюю и вечернюю пробежку беру на себя. Стрелковую подготовку тоже. Рукопашный бой и фехтование разделим на двоих. Так?

- Так. Только Антона тоже надо припахать, у него метание клинков и ножевой бой неплохо получаются.

- Принимается. А еще четыре часа в день буду учить людей новой грамоте и некоторым наукам. Это очень важно.

- Да? Тогда я твои науки тоже буду учить, добре?

- Какие вопросы, Иван? Конечно, добре. Только мне придется иногда прерываться, буду раз в неделю ездить на учебу в Малагу… Ну, все, давай отдыхать, только возьми завтра с собой винтовку и револьверы и ожидай нас после пробежки за озером. Боеприпасы забери все, начнем молодежь совращать.

- Разумно, - сказал он, подымаясь, - Да! С падре надо что-то делать, ему наша компания ортодоксов, которая плевать хотела на его костел, очень не нравится.

Самые первые уроки письма и счета давались мне тяжело. Три дня оттягивал начало занятий по различным надуманным причинам. Честно говоря, не педагог я ни разу, но понимаю, что отныне взвалил на плечи ношу главного учителя, профессора, академика своего будущего немаленького феода, и нести мне её придется многие годы, даже десятилетия, и не на кого будет спихнуть.

К счастью, все мои ученики были обучены церковнославянской грамоте, и мой русский язык, которого еще в привычном разговорном виде не существовало и в помине, воспринимался ими вполне удовлетворительно. С арифметикой тоже не было сложностей, арабский счет большинство учеников знали, а кто не знал, усвоили быстро.

- Итак, ученики мои, отныне и навсегда и вы, и те, кто в будущем захочет жить на моих землях, станут обучаться разговаривать на этом языке, который называется… славянским, - ребята сидели в казарме, держали в руках небольшие доски с прикрепленными листами бумаги и наливными тростниковыми ручками. Равнодушных не было, все, открыв рот, внимательно вслушивались в каждое мое медленное и выразительное слово. Здесь же присутствовали в качестве таких же учеников Иван, Антон, доктор Янков и Рита. - Это новый язык, который имеет множество нужных нам в будущем технических, экономических, военных, медицинских, политических и прочих специальных терминов. Очень надеюсь, что на этом языке лет через сто-сто пятьдесят будет разговаривать полмира.

- Конечно, не все станут учеными, но если хотя бы кто-нибудь из вас захочет углубленно изучать математику, физику, химию, биологию, медицину, механику или металлургию, я буду просто счастлив. Мало кто знает, что это за науки, а о некоторых никто из вас даже не слышал, но поверьте, это ужасно интересно. Знайте, заинтересовавшиеся моими знаниями станут великими учеными, их ждут материальное благополучие и невиданный успех. Уж мы об этом позаботимся.

Подошел к стене, где была специально подвешена окрашенная в черный цвет большая доска. Обычно учителя начинают преподавание языка со слов 'мама', 'папа', 'баба' и 'дед', но я пошел по другому пути.

- Сегодня мы будем изучать правильность написания и значение этого слова, - взял в руку мел и вывел сверху заглавными печатными, а ниже рукописными буквами одно из определяющих слов для ближайшей сотни лет нашего бытия: 'баллистика'.

Вот так и началась моя ежедневная преподавательская деятельность, которая, наверное, не прекратится до самой смерти.

Когда-то читал, что из-за мизера информации, получаемой с самого детства, люди древности воспринимали новый поток знаний более инертно и заторможенно. А с развитием цивилизации скорость развития интеллекта возрастала. В отношении каких-нибудь африканских дикарей и некоторых наших ультра-ленивых алкашей - да, возможно это так. Они даже в двадцать первом веке ничего, кроме слова 'дай', не знают и ничего, кроме слова 'на', не воспринимают. Но в отношении моих ребят этого сказать нельзя, они выросли в семейной среде с более высоким интеллектуальным уровнем, с малых лет развивали в себе с помощью гимнастики, силовых упражнений и фехтования быстроту реакции и оперативность мышления. Поэтому, как это ни странно звучит, большинство молодых мозгов конца семнадцатого века подаваемую им информацию переваривали быстро и качественно. Конечно, многие вещи приходилось терпеливо разжевывать. Забегая немного вперед, скажу, что семьдесят восемь человек из этой сотни стали моими самыми ближайшими соратниками, из них пятнадцать - действительно оказались людьми одаренными.