Александр Афанасьев - У кладезя бездны

Танжер был главным центром доставки и распределения кокаина на всю Европу и на Российскую Империю, точно так же, как героин распространялся из Гонконга и Могадишо. Кокаин считался этаким аристократическим наркотиком, менее опасным, чем героин — исключительно потому, что его надо было вдыхать, а не вкалывать в вену. До двадцатых годов он и вовсе был разрешен: бобоньерку с кокаином брали, отправляясь в высшее общество. [105] Легальная наркомания начала прошлого века — сама по себе тема интереснейшая почти нераскрытая. В Петрограде, после государственного переворота — разграбили все аптеки, где продавался кокаин. Значительная часть советских лидеров, возможно, что и Ленин — употребляли наркотики, а Дзержинский, например, как и все члены первой коллегии ЧК были законченными наркоманами, Дзержинский и умер от наркомании. Кокаин производился в Южной Америке и перебрасывался сюда по воде и по воздуху, перехватывали хорошо, если пятую часть наркопотока. В самом Танжере располагались штаб-квартиры крупнейших преступных организаций европейского континента — прежде всего, французских, итальянских и сицилийских, были и русские и германцы. Они — твердо держали в своих руках розничную торговлю — конечное распространение, наиболее выгодный кусок. В аристократической и богатой Европе кокаин стоил три, пять, а то и десять цен нью-йоркской улицы, латиноамериканские кланы не раз и не два пытались прорваться на европейский рынок самостоятельно — но это никогда не заканчивалось чем либо иным, кроме большой крови. Латиноамериканцы просто не знали местных правил и не могли играть по ним: бывшие и действующие сотрудники спецслужб на твоей стороне и работающие как часы машины гестапо и русского МВД — против тебя, глобальные системы слежения и идентификации, применявшиеся ранее против террористов, но теперь работающие и против наркоторговцев, многолетние, выстраивающиеся поколениями связи. Торговец в Марселе, крупном центре наркораспространения на континенте не купит у незнакомого человека, предложи он хоть какую цену — потому что продавец может быть тайным сотрудником гестапо. Торговец в Кельне не продаст незнакомому человеку, потому что и он может быть агентом гестапо. Латиноамериканцы просто привыкли к другой игре… более открытой и бесшабашной, они пытались диктовать условия здесь и налаживать контакты — но были схвачены гестапо так быстро, что не успели даже понять, что происходит. И схватили с санкции танжерских кланов, которые просто сдали лезущих не в свое дело чужаков — до единого. Полиции тоже было в какой-то мере выгодно существование status-quo… всех наркотиков, которые идут сюда, не перехватишь, но наличие кланов, устанавливающих монопольно высокую цену, имеет многие преимущества. Высокая цена ограничивает наркоманию среди бедных… у бедняка просто не хватит денег на дозу и вовлекать его не будут, потому что не окупится — денег нет. Употреблять будут только люди с деньгами, те которые не пойдут на улицу с ножом добывать деньги на дозу. Да и то в небольшом количестве — потому что высокая цена ограничивает объем потребления. Кланы самостоятельно регулируют проблемы между собой, не допускают эксцессов, бандитских стычек и перестрелок на улицах. Они стараются выглядеть добропорядочными бюргерами или месье, создавая банки, вкладывая деньги в недвижимость, в другие легальные предприятия — и тем самым они способствуют оживлению и развитию экономики. Согласитесь: это куда лучше, чем бандитские игрища колумбийцев и мексиканцев на улицах с перестрелками средь бела дня и несовершеннолетними наемными убийцами: вот почему на мексиканцев, пытавшихся проникнуть в Европу, местный преступный мир и гестапо обрушились как тонна кирпичей с десятого этажа строящегося дома.

Вот таким был город Танжер, стоящий во главе всего. Гнездо организованной преступности, порт и, одновременно — один из лучших курортов региона. Тебя здесь не ограбят местные подростки на улице и не обсчитает официант в таверне — потому что мелких жуликов могут вывезти в пустыню и бросить там связанными. Или вывезти в Атлантику на катере — в качестве приманки для акул. Там, где гнездовье орлов — воробьям делать нечего…

Подали ужин — на серебряных, а не пластиковых подносах, не так как в самолете. За дижестивом мы собрались компанией: двое высокопоставленных приказчиков из Русско-Азиатского банка, товарищ управляющего из Донского, еще несколько человек из разных товариществ и обществ, трое военных, включая меня — хотя я не совсем военный, я — флотский. Разговор — конечно же о делах, о восстановлении после Второй мировой, о проникновении русского капитала в Африку и Латинскую Америку, о возможности торговли и открытия производств. Правильный капитал — всегда идет рука об руку с военной мощью, а правильное государство — всеми силами поддерживает экспансию своего капитала. Теперь, с наличием военных баз в Африке и перспективами в Латинской Америке — настала пора трогаться в путь и капиталу. Без экономического завоевания — военные победы не имеют никакого смысла…

Так что не зря, ох не зря нас, военных и флотских пригласили в свою компанию деловые, и не зря — накрывали стол: за один этот разговор о своих нуждах и чаяниях им у себя премии немалые выпишут…

Потом — погасили свет, и мы устроились в кроватях на верхней палубе, а кто — и в выдаваемых по потребностям гамаках, как на стародавних судах. Летим, как плывем… хорошая все так штука, дирижабль…

В Танжер мы прибыли сразу после завтрака, утром. Дирижабль плыл над танжерским заливом, приближаясь к причальной вышке на холме Монтань. Внизу — безумие белых парусов и солнечные зайчики линз — дирижабль для многих был по-прежнему в диковинку…

В двадцать первом веке живем, господа…

Не выходя из аэропорта, я набрал телефонный номер из общественной кабинки. Собственно говоря: только ради этого я сюда и прилетел — ради одного телефонного звонка и возможной встречи. Генерала Тимура не найти просто так: нужны союзники. Причем — союзники с той стороны баррикад, которые имеют возможности действовать не совсем легальными методами, и которых не воспринимают, как государственных служащих. Такие союзники у меня были… возможно, были. Возможно…

— Манхеттен-банк, добрый день…

Конечно же, это был секретарь. Глупая кукла, которая сидит в присутствии и всем говорит именно это — добрый день. Телефон я нашел в адресной книге, а название конторы — в документах Отдела специальной документации МИД. У нас здесь есть консульство.

— Добрый день, сударыня. Извольте пригласить месье Микеле Альвари к аппарату.

— Не уверена, что он на месте, месье, возможно, вам будет удобнее поговорить с менеджером, он…