Ол Гот - Остров

Но русская антарктическая база находилась на территории «Новой Швабии», а стало быть, в районе немецкой Базы. И если немцы всю войну топившие посторонние суда в этом районе, в сорок седьмом дали по носу Берду, то почему они мирно уживались с русскими? Тем более, что русские в прошедшей войне были самыми непримиримыми врагами Германии.

Все поставила на свои места попавшая на глаза в том же архиве подшивка газет за август тридцать девятого года. Аршинный заголовок «Пакт Молотова Риббентропа» как будто убрал пелену с глаз. Также как и тогда Сталин, по-видимому, договорился с немцами. Он еще до войны был обеспокоен попытками других стран присвоить антарктические территории, и теперь союз с бывшими врагами сулил выгоды. Немцы рассматривали Антарктический флот русских как своего союзника в обороне «Новой Швабии», а у русских развязывались руки в освоении Антарктиды.

К тому же то, что какие-то сепаратные переговоры по Антарктиде ведут американцы, подтвердил и начальник Дуга, приказавший ему прекратить его изыскания. В конце концов, к началу 50-х все вопросы на эту тему вызывали у начальства только раздражение. Похоже, американцы с немцами договорились тоже.

Впрочем, во всей этой истории не было ничего нового. И англичане, и американцы активно сотрудничали с бывшими нацистами после войны. Под суд попали только откровенно одиозные личности или те, кого было решено сделать «козлами отпущения» по той или иной причине. Все специалисты, особенно инженеры и конструкторы, быстро нашли себе приличную работу. Ну а за наиболее талантливых шла откровенная борьба между американскими и английскими разведслужбами. В русской же зоне оккупации специалистов просто арестовывали и вывозили на работу в Россию.

Всем этим Дугласу приходилось заниматься не однократно. И он убедился, что среди немцев и итальянцев, людей, чьи руки были не запятнаны преступлениями, оказалось подавляющее большинство. Многие из них были настоящими патриотами, осуждавшими фашистскую верхушку, но не хотевшими из-за нее предавать родину. Он везде встречал людей, для которых были важны простые и ясные человеческие ценности, а не идеология, которой прикрывались сомнительные дела. Тем более, что после войны особенно заговорили о ценностях западного мира. У Дуга было более чем достаточно поводов понять, что все декларации о христианских ценностях западного мира были и остаются дымовой завесой, под прикрытием которой обделываются грязные делишки.

Все это не могло не вызывать отвращения. Целые народы становились игрушками в грязных руках не добросовестных политиков, для которых часто мелкие частные интересы становились важнее интересов всего мира. Гордость шотландского аристократа, солдата прошедшего великую войну, дедовское воспитание не позволяли мириться с подлостью, и Дуглас только ждал случая порвать со своей службой.

Все решил очередной вызов в Лондон. На месте своего старого начальника он увидел канцелярскую крысу, всю войну просиживавшую штаны в министерстве, а вместо делового разговора о работе получил унизительный допрос о происхождении и своих довоенных связях. Позднее он узнал, что кое-кто из физиков, старых друзей деда, попал в немилость из-за утечки атомных секретов. И хотя обвинить его было не в чем, Дуга явно вынуждали подать в отставку. Пролитая кровь и годы безупречной службы ничего не значили для министерских параноиков. Он понимал необходимость разорвать порочный круг, в который попал и в начале пятьдесят второго в отставку подал. Она была принята неожиданно быстро - Англию задело поветрие, зародившееся на его родине. Начиналась «охота на ведьм», и английские чиновники косо поглядывали на американца.

То, как охотно приняли его отставку, добавило очередную каплю яда в его сердце. Те, кто правил этой страной забыли его заслуги, как и заслуги других ветеранов. Приличная военная пенсия, назначенная отставному коммандеру, полностью успокоило то, что они считали совестью. А впрочем, ни на что другое Дуглас и не рассчитывал.

Таким образом, в начале весны пятьдесят второго он оказался предоставленным самому себе. Лондон пополнился праздным господином средних лет свободным от каких либо обязательств, обладателем довольно круглого счета в банке, приличной пенсии, не менее приличных особняков здесь на зеленой окраине города и в далекой Калифорнии, а кроме того, неизгладимой армейской выправки.

Новоявленный денди Лондон не любил. Не мог он любить и тех, кто правил этой страной - ту сотню тысяч избранных, что узурпировала власть и всегда была выше любых подозрений, какие бы гнусные дела при этом не свершались. Ненависть была пока бессильной, но при этом холодной и расчетливой. Личной обиды не было. Была память о тех, кто рядом с ним проливал кровь, погибал все эти годы по милости чванливых снобов, министерских бездарей, тупиц в генеральских погонах.

В сороковом юношеский порыв, стремление внести свой вклад в борьбу за правое дело бросили его в горнило войны. Он искренне верил, что помогает спасти мир от коричневой чумы, сделать этот мир лучше, чище, человечней. К сожалению, понимание своей ошибки пришло к нему позже – пожалуй, тогда, когда по инициативе соотечественников ему пришлось обучать сицилийских уголовников премудростям диверсионно-подрывного дела.

Послевоенная служба его только убедила, что миром правила корысть, деньги, жажда власти и слабому человеку доставался только тот минимум, который позволял власть имущим эту власть удерживать в своих руках.

Дуглас понял, что все «…измы», кто бы их ни проповедовал, нужны только для того, чтобы в том или ином варианте приобрести власть над людьми. Взобраться на вершину пирамиды власти было главной целью тех, кто лицемерно проповедовал с ящика в Трафальгар - сквере или с амвона храма, с трибуны парламента или с балкона президентского дворца. Разница была только в высоте этой пирамиды, в количестве людей которых они стремились увлечь за собой.

Война и работа секретного агента, прямо показали, что нет принципиальной разницы между нацистами, обещающими построить «рай земной для одной отдельной нации» или коммунистами обещавшими «рай для всех трудящихся», во всех случаях оказывались нужными рабы, чтобы этот «рай» строить и обслуживать. Старые «демократии» были не лучше – их рабы гнули спины в колониях или в странах считавших себя свободными, но, по сути, давно ставших придатками западных метрополий.

Бороться с системой Дуглас не собирался. Отвечать за все в каждом отдельном случае должен был конкретный виновник преступления, и пока он знал только то, что тот, кто получит сполна, будет связан со всем этим прогнившим обществом. Он не знал имя своего врага, но точно знал, где его искать. Знал и с чего начнет.