Ол Гот - Остров

- Ну что же, господин Макдедли Вас можно поздравить с грандиозным открытием. – Теперь грек отвесил любезный реверанс Дугласу, который к чести его сразу же отказался от сомнительных «лавров».

- Что вы господин Теодоракис! Моя заслуга здесь ничтожна. Не больше заслуги лопаты, которой копает археолог. Честь открытия принадлежит молодежи и в первую очередь вашим крестницам.

Давайте не будем терять времени на славословия. Впереди еще как минимум три храма, в которых мы еще не были.

Макдедли был подчеркнуто, корректен, явно не склонен поддаваться откровенной лести грека, и Лиз сочла необходимым разрядить возникшую неловкость, поддержав предложение Дугласа, и увлекла всех за собой в следующий зал, куда электрики уже подтащили свои кабели, и который можно было осмотреть уже при нормальном освещении.

Этот зал был венцом греческой архаики и явно был посвящен Афродите. Впрочем, архаичной была только скульптура изображавшая богиню и ее свиту. Дорические колоны и многофигурный фриз были уже вполне классическими.

Следующий зал, на первый взгляд был воплощением Египта. Традиционная архитектура изваяния Изиды, Осириса и Амона говорили сами за себя, но только позднее стало ясно, что все это было связано впрямую с тем, что они увидели в последнем зале.

Это был хотя и примитивный зал классической римской базилики, где пред центральным алтарем возвышалась фигура Богоматери. Только, когда подошли к нему, греческая надпись известила о том, что он посвящен Деметре и ее сыну Дионису. Образ Мадонны с младенцем можно было бы с гордостью водрузить в любом католическом храме, но все что его окружало, было явно из другого мира. В одном из боковых пределов перед вполне аскетической фигурой Диониса в полу был устроен довольно большой бассейн. Судя по многофигурному фризу вдоль стены, бассейн был чем-то вроде купели для совершения обрядов, но из него же, было ясно, что менады лили в купель не только воду. Определенно к ней добавляли вино. А возможно вино и было главным в этой купели, да и сам обряд своей разнузданностью явно не походил на чинный ритуал христианского крещения.

Противоположный предел вообще не оставлял сомнений в характере культа отправляемого здесь. Обнаженные скульптуры Зевса с Деметрой, Диониса с Ариадной, Адониса с Венерой уж не говоря о соитии Приапа и Фавнов с менадами, были настолько откровенны, дышали такой эротикой любовного экстаза, что в сути того что здесь происходило можно было не сомневаться. В довершении всего это дополнялось барельефами стен и мозаиками пола со сценами предельно разнузданных вакханалий, где без труда можно было найти все с этим связанное.

Увиденное ошеломило всех, даже Макдедли с его не традиционными взглядами. Череда действовавших храмов и абсолютно не совместимых между собой эпох и верований ставила под вопрос всю «Писаную историю» этого периода. Практически везде были росписи, изваяния или предметы мало совместимые со сложившейся исторической традицией. Во всех храмах отчетливо прослеживались мотивы культов связанных с групповыми оргиями разных направлений.

Там можно было найти все, что попадает под определение «непристойность». Эротические амулеты и подвески в форме фаллоса, фрески с откровенными сценами из жизни богов и людей, бронзовые или мраморные фигуры богов, сатиров и людей в неуемном бесконечном сексе.

Посуда; чаши для питья, тарелки, блюда, кувшины, кухонная утварь были украшены изображениями сцен развратных утех. Часто встречались изображения погонь, а не редко и откровенного насилия возбужденных богов или сатиров над нимфами или вакханками. Крылатые Эросы, подглядывающие за интимными утехами женщин, были самыми невинными изображениями из всего найденного.

Даже первые находки наглядно иллюстрировали те культы, которым поклонялись в этих храмах. Неотъемлемой частью проводимых ритуалов были любовные игры и самые изощренные сексуальные фантазии. Здесь можно было найти все - от простых половых контактов до групповой зоофилии.

Единственным исключением был египетский храм, где практически все было связано с загробным миром, но и там мотивы, связанные с Осирисом, оплодотворяющим природу, оставили более чем откровенные статуэтки и росписи. Судя по ним, и здесь определенные обряды выливались во, что-то похожее на «черную мессу».

Найденные храмы были уникальны тем, что катастрофа уничтожившая цивилизацию на острове практически одновременно наглухо закрыла доступ к ним, и уже никто не был в силах изменить облика этого святилища.

Складывалось впечатление, что остров был местом поклонения разных средиземноморских народов, где верования переплелись и, несомненно, мирно уживались. Более того, эти верования явно были не такими, какими их преподносит официальная история. В храмах создававшихся не одно столетие перепуталась вся история древнего восточного средиземноморья, причем история нам неизвестная и мало похожая на ту, что вдалбливают профессора в головы студентам в европейских университетах.

Лиз с юности помогавшая крестному и матери в их «постановках», отчетливо поняла, что все, чем они занимались эти годы, вдруг приобрело новое значение. Другую окраску.

Более того, и Лиз при случае сказала об этом Тессе. Многие реконструкции Георга в эти годы, похоже, приобретут новые толкования, а возможно и найдут неожиданные подтверждения на этом острове.

Все и Лиз с Тессой, и мать с Теодоракисом, и люди Макдедли понимали, что они стоят перед чем-то, что может всколыхнуть научный мир, и когда Дуглас предложил обсудить происходящее, все охотно собрались в особняке, где разместилась мать с Георгом. К обсуждению не стали привлекать только детей.

Взяв на себя роль ведущего Дуглас начал совещание с напоминания, что он представляет на острове интересы Великобритании. Он подчеркнул, что все присутствующие стали участниками серьезного научного открытия, которое возможно в немалой степени способно изменить взгляды на историю развития европейской цивилизации. Подчеркнул роль Лиз и Тессы, как авторов этого открытия, которые вправе рассчитывать на продолжение своей работы.

Он вполне обоснованно предположил, что остров станет центром всеобщего

внимания, не только научной общественности, но и досужих до сенсации репортеров, как только будут опубликованы материалы проведенных работ. Собственно именно это его больше всего беспокоило, и именно этого допустить он не мог.

Остров был секретной базой спецслужб Великобритании, и публиковать информацию об этом никто не имел права. Но главным ради чего он собрал семейство де Гре и Теодоракиса было то, что он практически открытым текстом предупредил их о том, что при сложившихся обстоятельствах они все, включая команду яхты, становятся пленниками острова. Пленниками, по крайней мере, до тех пор, пока не предъявят доказательства того, что способны сохранить тайну острова в секрете.