Борис Громов - Это Моя Земля!

Вы видели когда-нибудь рыдающего взахлеб крепкого двадцатилетнего парня? Нет? Ваше счастье. Поверьте — тяжелое зрелище. Отправил я его вниз, дав по рации Угрюмцеву команду приглядеть на всякий случай и на базу информацию передать, пусть и они смотрят в оба. Еще не хватало, чтоб руки на себя наложил. Нам вот только суицидов сейчас не хватает, для полного счастья. Особенно с учетом окружающих реалий. В смысле, где гарантия, что свежеудавившийся самоубийца тоже не встанет? Вот ведь «приятный» сюрприз всем будет — зомби где-нибудь в укромном закутке или в туалете…

В соседнем крыле — и того хуже. Девчонка, лет двадцать от силы, сидит на аккуратно заправленной кровати в своей комнате и рыдает в три ручья. На кисти правой руки — свежий укус. Господи, ну кто велел этой дуре, вылезать из комнаты в коридор еще до окончания зачистки? Сама же сквозь рыдания говорит, что мы еще на десятом этаже в тот момент были… Какого ж… рожна ее наружу из комнаты понесло? А главное, то мне теперь с этим делать?! Что с ней теперь будет — понимает прекрасно. В комнате — компьютер, интернет еще работает, полтора суток только и делала, что новости смотрела. Мля! На кой черт тебе вообще было стараться и дверь назад захлопывать?! Да лучше б тебя съели! Стоп, ты чего несешь, Грошев? Она ведь человек… Угу, человек. И теперь тебе, товарищ прапорщик, придется какое-то решение по этому человеку принимать. Брать с собой — однозначно нельзя. Осталось девушке совсем немного, это по всему видно: кожа уже неестественно бледная, да и цвета нездорового, с сероватым оттенком. Лицо в мелких бисеринках пота, скулы заострились, вокруг глаз — темные круги. Фигово выглядит, да и чувствует себя не лучше. Что же делать?

Вызываю по станции Бурова, а когда тот входит, указываю ему глазами на девушку…

— Андрюх, вам в этом корпусе всего четыре этажа осталось. Сверху валить перестали уже, видать, почти пусто там в коридорах. Думаю, без меня управитесь. Так что, ты за старшего. А я тут посижу.

Андрей мужик догадливый, лишних объяснений ему не требуется. Только головой мотнул понимающе и вышел, а я на стул рядом с компьютером присел. Девушка судорожно всхлипывает, размазывая слезы по миловидному личику.

— Вас как зовут?

— Борис.

— А меня Лена.

Молча киваю. Стандартные фразы о приятности только что состоявшегося знакомства тут неуместны.

— Борис, скажите, а у вас выпить нет? А то страшно мне очень.

Да чего ты оправдываешься, девочка? Страшно? Блин, да на твоем месте многие крепкие мужики от ужаса вопили бы и волосы на себе рвали. Чего греха таить, как я себя в такой ситуации повел бы — не знаю. Нет, рыдать точно не стал бы, но в остальном… Насколько тебе сейчас страшно, я себе даже представлять не хочу.

Вытягиваю из «мародерки» [50] «Мародерка» — она же «сухарка», она же «дей-пак», небольшого размера подсумок для всякой всячины, крепящийся к разгрузочному жилету или РПС на спину или на поясницу. обычную солдатскую фляжку в выгоревшем брезентовом чехле. Откручиваю крышку и наливаю в стоящую рядом с компьютером кружку грамм сто пятьдесят. Ага, у меня всегда с собой на боевых фляжка с водкой. Мой личный НЗ. И не нужно мне тут про пьяных вояк из ОМОНа… Как только медицина найдет хоть какое-нибудь противошоковое лучше сорокоградусного изобретения господина Менделеева, я свою фляжку в тот же момент выброшу. Вот только нету пока средства, лучше водки. Да и та далеко не всегда помогает. Взять хотя бы наш случай.

Лена махнула содержимое кружки лихо, залпом, лишь под конец закашлялась, зажмурилась, но водку удержала в себе. Судорожно выдохнув, она отодвинула занавеску и, взяв с узкого подоконника пачку «Вога», вытряхнула из нее единственную тонкую сигарету.

— Злая ирония, — голос у девушки стал совсем слабым, а дикция — неразборчивой. — Сигарета, последняя во всех смыслах…

Она чиркнула дешевой пластиковой зажигалкой, пару раз глубоко затянулась и пристально взглянула мне в глаза.

— Боря, это будет больно?

Умная девочка, она уже поняла, зачем я остался в ее комнате. Поняла и, похоже, приняла и теперь, явно, из последних сил пытаясь изобразить невозмутимость, выясняет «техническую сторону вопроса». У меня перехватило горло. Выдавливать из себя слова — все равно, что собственные кишки на кулак наматывать. Но молчать нельзя, эта девочка своим мужеством заслужила правду.

— Не знаю. Но думаю — нет. Просто как будто уснешь.

Она задумчиво кивает в ответ.

— Проснуться мне не дай, хорошо? Не хочу быть такой, — Лена махнула рукой в сторону коридора. — И дверь потом закрой, пожалуйста. Ключ возле компа, вон, на желтеньком брелочке. Не хочу, чтоб они меня жрали. Понимаю — глупость. Мне ведь уже все равно будет. Но, не хочу. Сделаешь?

— Сделаю.

Еще несколько минут мы просто молча сидим. Лене становится все хуже. Она уже не сидит, а лежит на своей кровати, не открывая глаз, и тяжело дышит. Потом, вдруг, словно всхлипывает и, вытянувшись в струнку, замирает. Застывшее, бледное, словно гипсовая маска, лицо становится каким-то уж совсем по-детски беззащитным. Подхватив с компьютерного столика косметичку, подхожу к кровати. Сначала проверяю пульс на шее, потом подношу к губам зеркальце. Все…

Теперь мне пора выполнять данное обещание. Я не позволю этой девочке превратиться в кровожадное чудовище, пусть смерть подарит ей покой. Слегка поворачиваю ее голову влево и приставляю ствол пистолета к виску. Я не хочу уродовать ее лицо выстрелом в лоб. А на виске останется только маленькая рана и пороховой ожог. Подушку потом выкину. Со стороны, от двери, будет похоже, что она просто прилегла поспать. Знаю, чушь, ведь смотреть на нее будет некому. Но это не важно, я делаю это не для зрителей, а для нее. И для себя. Щелкает вставший на боевой взвод курок. Прости, девочка, прости, что мы не успели…

Внизу — бедлам. Автобусы забиты под завязку, словно в утренний час-пик из спальных районов в сторону ближайшей станции метро. Но по-другому — никак. На то, чтобы вывезти всех обитателей общежития за один раз, у нас не хватает транспорта, а чтоб сделать это в несколько заходов и с относительным комфортом для перевозимых — времени. Уже то, что мы всех живых из шестнадцатиэтажного корпуса в наши автобусы утрамбовали — невероятное везение. Теперь колонна в сопровождении бронетранспортера и пяти «таманцев» пойдет на Житную, откуда вернется как можно быстрее и с пополненным запасом патронов. А мы пока тут посидим, в зачищенном корпусе. Не стоит набитое столь притягательной для зомби человечиной здание без присмотра оставлять. А то еще набегут туда за время нашего отсутствия — намучаемся с ними потом. Уж лучше их на подступах отстреливать.