Тимофей Калашников - Изнанка мира

И вдруг у Зорина перехватило дыхание, а кровь прилила к голове: спиной к нему сидел бритоголовый мужчина в сером костюме, и этот затылок юноша узнал бы из сотен подобных. Гостем Лукича был Федор Сомов собственной персоной! И то, что Сомов был в этой компании, судя по всему, абсолютно своим, стало особенно неприятным открытием. Люди на Красной ветке, доверившие ему свои жизни, ждали, что он честен, что он настоящий коммунист!

— Ирина, Ирина… Неужели и ты здесь? — Зорин шепотом произнес это имя и тут же увидел ее в сопровождении двух автоматчиков.

Но в груди ничего не дрогнуло. Как будто чужой человек, незнакомая, совершенно другая женщина, стуча каблучками, вошла в палатку, засмеялась в ответ на приветственные возгласы мужчин и присела на краешек стула рядом с Сомовым. Перекинутая через локоть пушистая жилетка и длинные русые пряди, туго собранные в конский хвост, поймали свет, загоревшись золотистым бликом. Но маятник бедер Лыковой, обтянутый синими джинсами, больше не завлекал, не кружил голову, не пробуждал желания.

«Как обрубило», — подумал про себя Зорин и отвернулся.

«Шикуешь, товарищ Сомов? — мрачно думал Лыков, разглядывая свиту красного босса. — Народное добро разбазариваешь? Нехорошо, Федор Иванович, нехорошо!»

А посмотреть, действительно, было на что. Чету Сомовых сопровождало пятеро автоматчиков, причем не абы каких голожопых красноармейцев в прохудившихся бушлатах и поношенной кирзе, — телохранители высокого начальника больше всего напоминали довоенный спецназ. Бронежилеты, каски, берцы, разгрузки, камуфляж — все новое, будто только что со склада. Сам Федор, не жаловавший китель и на родной станции, вырядился в строгий деловой костюм нейтрального серого цвета.

«Серьезных денег пиджачок стоит, — Анатолий на глаз определил цену нескромного одеяния новоявленного лидера. — Раньше, если я не ошибаюсь, ты предпочитал заштопанную во всех местах джинсу и свитера доисторической вязки. Головокружение от успехов, да, товарищ Сомов? Это пройдет, уже очень скоро».

Лыков нетерпеливо выглядывал Ирину, но из того укромного уголка, где он укрылся от любопытных глаз, увидеть дочку никак не получалось.

«Иришка, ну где же ты? Порадуй родительский взор!»

Словно бы в ответ на его безмолвный призыв, молодая супруга товарища Сомова появилась в «кадре». Мелькнула на несколько коротких секунд и вновь пропала из вида.

Лыков в сердцах чертыхнулся — слишком короткой выдалась встреча, рассмотреть ничего не удалось.

Выждав пару минут, он выбрался из своего наблюдательного пункта, оборудованного в гнусной хибарке метр на два, так называемое койко-место для самых необеспеченных челноков, путешествующих по Золотому кольцу Ганзы. Ночлежка обошлась ему в три патрона, но из минимальных шести часов, которые пришлось оплатить, она понадобилась всего-то на полчаса.

«Чертовы ганзейцы! Обещали обеспечить до конца жизни и обеспечили… жалким двухразовым пайком и ежемесячной подачкой, гордо именуемой „пенсия за заслуги перед народом“. Чтоб вы сами жили на такую пенсию!»

Анатолий Тимофеевич не привык считать патроны и экономить. Угнетала даже не бедность, а унижение на старости лет…

«Хватит! — зло оборвал себя Лыков. — Распустил нюни, старый дурень! Есть только один способ покончить с нищетой — вернуть украденную подлым врагом власть».

Покинув вонючую дыру, Анатолий огляделся в поисках новоприбывших коммунистов и сразу заметил одного из «спецназовцев», прогуливающегося в компании местных вояк. Судя по всему, это были самые настоящие боевики из Бандитского треугольника. Они что-то оживленно обсуждали, и Лыкову очень хотелось услышать подробности, однако приближаться он из благоразумия не решился. Если вдруг появится Сомов и они столкнутся нос к носу, Федор может узнать недавнего руководителя Севера ветки даже в наряде бомжа, а это в планы отставного начстанции никак не входило.

«Да и черт с ним, с вояками этими! Главное — поговорить с Ириной, все остальное — необязательные бонусы. Где же ты, дочка?» — вновь повторил про себя Лыков. Ему очень хотелось поскорее избавиться от бомжацкого «прикида», хоть тот и отлично зарекомендовал себя в качестве маскировки. Но что поделаешь, дело, как и искусство преображения, требует жертв…

Сомовы, оставшиеся в палатке Лукича последними, не покидали гостеприимного хозяина уже третий час. Лыков, занявший неплохую позицию в тридцати метрах от входа, начинал злиться. Бессмысленное ожидание откровенно бесило. «На кой черт придурочный Федя втянул свою женщину в мужские разговоры? Что там делать Ирине, которую к политике нельзя подпускать на пушечный выстрел?»

Из пятерых прибывших с Сомовым телохранителей перед входом дежурило только двое. Они никого не пускали внутрь, бесцеремонно разворачивая несвоевременных посетителей еще на дальних подходах. Один из караульных периодически косился на нищего старика, дремлющего невдалеке, и даже пару раз порывался согнать того с насиженного места. Останавливал его лишь более сердобольный напарник.

«Нищий старик» Лыков уговаривал себя потерпеть, ну хотя бы еще полчасика, а потом… Что «потом», он не знал. Все тело ныло и болело, мышцы затекли от неудобной позы, а зад, который от холодного гранитного пола отделяла лишь тонкая картонка, вот-вот грозил превратиться в ледышку. Про реальную угрозу застудить почки бывший начстанции старался даже не думать.

На его счастье, молодожены уложились в отведенные полчаса, появившись за пять минут до установленного срока, и избавили Лыкова от тяжелых дум «что же делать дальше?». Сомовых сопровождал Лукич и, судя по громогласному хохоту обычно тихого руководителя Таганской, тот пребывал в крайне возбужденном состоянии. А ничто не возбуждало Лукича сильнее, чем лошадиная доза местной самогонки. Его гости пребывали в столь же приподнятом настроении, разве что Ирина держалась чуть в стороне от разгоряченных алкоголем мужиков. Она поддерживала общее веселье, но Анатолию не составило труда понять, что дочка порядком устала от этого общества.

«Доча, милая, иди домой! — Лыков принялся мысленно, но горячо и убедительно уговаривать Ирину. — Твой алконавт пусть свинячит дальше, а ты ступай, пожалуйста!».

Как ни странно, Ирина «послушалась»: церемонно распрощалась с Лукичом, целомудренно чмокнула мужа в щеку и двинулась вдоль по платформе, в сторону ожидающего ее отца. Наконец-то! Однако Федор, будь он неладен, окриком остановил молодую супругу и отправил ей вслед одного из бойцов. Лыков заскрипел зубами от ярости, проклиная заботливость проклятого Сомова. Вот ведь урод! Задача неимоверно усложнялась — нужно было срочно избавляться от мешающего охранника. Но как?!