Алексей Гравицкий - Путь домой

А ведь я здесь был. Я был в этом парке. Проездом. Первой была экскурсия на острова. По дороге до парома, который перевез нас на крохотный остров с пляжем, как в рекламе «баунти», автобус останавливался несколько раз. Мы выходили, осматривали какие-то достопримечательности. Среди прочего был и этот треклятый парк. Только тогда здесь было цивилизованно. Ухоженно. Теперь цивилизацию съели джунгли. Хотя кое-что еще осталось. Например домушка-кафушка с огромным колесом у входа.

Колеса я видел здесь в разных местах. Огромные, деревянные. Наверное, они что-то значили, но ни один из трех экскурсоводов объяснить, что именно они означают, мне не смог. Теперь можно было спросить у Звезды, но вряд ли бы и она сумела объяснить. Да и праздное любопытство, пока я спал, выветрилось к чертовой матери.

— Сережа, — поторопила Звезда.

Я зашагал быстрее. От осознания, что я иду по хоть немного знакомым местам, стало чуть легче. Желание шарахаться от каждого куста прошло. Потому в резко остановившуюся Звезду я едва не влетел со всего ходу. Чертыхнулся.

— Чего там?

Звездочка не ответила, да ответ и не требовался. В стороне от заросшей дорожки, за деревьями, что-то светилось. Светилось неестественно, как будто солнце закатилось не за горизонт, а упало куда-то в кусты, прожгло дыру в земле, и оттуда поднимался гигантской стеной столб золотистого света.

Вот, стало быть, как выглядит то место, где поселились духи. Я отодвинул с дороги застывшую Звезду. И пошел вперед.

Надо спуститься вниз. Проснувшаяся память подсказывала, что там была лестница.

Лестница обнаружилась почти сразу. Перила пришли в негодность, но ступени, хоть и поросли травой, сохранились вполне сносно. Я зашагал вниз, на свет. Не знаю, что так напугало Звезду — может, поверила в сказки про духов? Меня потусторонние силы не напрягали. Ночью в джунглях свет, что бы ни было его источником, привлекал меня куда больше, чем темнота.

Моя спутница шла следом. Теперь напряжена была она. Я слышал, как Звезда оступалась едва ли не через каждые две ступеньки.

Свет приближался, становился насыщеннее, заполнял собой все пространство за деревьями. Интересно, что может так зверски светить, тем более в отсутствии электричества?

Я спустился еще на один пролет и остановился.

Передо мной раскинулась выложенная камнем площадка. Из щелей между камнями пробивалась трава. Правее, вниз по склону, убегала еще одна лестница. Прямо передо мной высилась груда массивных округлых валунов покрывшихся мохнатым мхом. На этой куче возвышался некогда бронзовый постамент, где на устеленном ковром возвышении сидел бронзовый мальчик в странной одежде: штанишках, как у Гекльберри Финна и башмаках с нелепыми не то пряжками не то цветами.

Насколько я помнил, этот мальчик на самом деле был девочкой. И этот монумент на взгорке у лесной речушки не был памятником трансвеститу. Отнюдь. Если верить байке, которую травил экскурсовод, когда-то в незапамятные времена в этом парке любила гулять жена императора. В один не самый удачный день дура-баба полезла купаться, а так как плавать она не умела, то закономерно начала тонуть. Наверное, она охрипла, пытаясь звать на помощь, захлебываясь в ледяной воде. Но вопли императорской особы были напрасны. Муж-император был далеко, а слуги, которые вероятно дружили с головой не многим больше, чем любительница искупаться в бурном потоке, стояли на берегу и спокойно взирали, как тонет жена любимого императора, ибо прикасаться к особе императорских кровей не имели права. Дальше — всё как в том фильме: «в общем, все умерли». Императрица потонула. Безутешный император велел похоронить свою безмозглую жену на берегу реки, возвел на могиле курган, а рядом отлил свою похожую на мальчика половину из бронзы. Такая хренька.

Время не пощадило памятник. Бронзовая императрица позеленела и подурнела. Но выглядела величественно, как никогда. За ее спиной, разрезая ночную тьму, перегораживая площадку и заросший склон, высилась стена золотистого света.

Свет был плотным, непроглядным и поднимался вверх, упираясь в черное ночное небо. Совсем стемнело, но здесь было светло, как днем. От этого зрелища захватывало дух.

— Khīnk! — в голосе Звездочки прозвучал такой невообразимый букет чувств, что я не рискнул бы их описывать.

Я обернулся.

— Чего говоришь?

— Сережа… — начала она и затараторила на своем мяукающем языке так часто, быстро и много, что даже если бы я говорил по-тайски, кроме своего имени, вряд ли что-нибудь понял.

Жестикуляция, привычная спутница наших разговоров, тоже дала немного. Из всех эмоциональных пассов я понял только четкое указание на стену света.

— Подожди, — сдался я наконец. — Медленнее.

Звездочка замолчала и посмотрела на меня выжидательно.

— Мне туда надо? — я кивнул на золотистую светящуюся стену. — Туда? Идти?

Моя спутница кивнула и снова пролопотала что-то на тайском.

— Это то место? Где духи?

Еще один кивок.

Ну вот, кажется, стало немного понятнее.

— Хорошо, — пробормотал я и сделал несколько шагов к золотистой стене.

Свет как будто стал ярче. Может, на меня отреагировал? А может, мне показалось. Я отступил. Яростное свечение чуть поблекло. Нет, не показалось.

Значит, это то место, куда люди входят и пропадают. Что там, за светом? Нет, теоретически я знал, что там продолжение площадки, пирамидка кургана, джунгли, а за ними, ниже, озеро с водопадом. Нам предлагали в нем искупаться. Там кишмя кишела какая-то рыба — местная фишка для туристов. А может, просто местная фишка. Но тогда, посмотрев на табун туристов, заполнивших несчастное озерцо своими телесами похлеще пресловутой рыбы, я купаться передумал. Сейчас я готов был спорить, что никаких туристов там нет. Но идти к водопаду сквозь этот невероятный, невозможный свет было стрёмно. Тем более — свет, кажется, на меня реагирует.

От этой мысли стало зябко. Почему это золотистое свечение усиливается, когда я к нему подхожу? Чего хочет? И чего делать?

Чего делать?! Я вдруг разозлился на себя. А за каким хреном я сюда приперся? Ведь шел специально, чтобы войти в то место, где, по словам безумного тайского калики, обитали духи. А теперь стою тут и очком поигрываю.

Я обернулся к трансвеститу.

Звезда стояла на том же месте и, в отличие от меня, приближаться к светящейся стене за спиной бронзовой императрицы даже не пыталась.

— Спасибо, — сказал я и почувствовал, что прозвучало излишне сухо.

Снова озлился на себя. Можно и помягче, я ведь ей обязан.

Подошел к Звездочке, заговорил медленно, сопровождая слова жестами.

— Спасибо тебе. Я очень благодарен. Очень-очень. Не ходи никуда по темноте. Переночуй здесь, а завтра возвращайся в отель.