Грег Бир - Гало: Криптум

Экипаж открыл люк в отделение каллиопа. Хэйменум маленького роста едва достигающим уровня моей талии, с помощью своих маленьких и ловких пальцев, вставлял различные деревянные колышки в карманы регистров. Составив набор на пульте, соединяя вместе несколько трактур, включил механизм каллиопа. Трубы, которые вещают музыку в воде, отозвались. Проверив еще несколько трубок, он сказал, что все работает.
Чакос пошел на корму по-прежнему, беспокоясь.
― Музыка успокоит дикие цветы, ― сказал хэйменум, прижав мозолистые пальцы к губам. ― Надо подождать.
Пришел флориан и сел на корточки рядом с нами.

В моих поисках сокровищ, я сосредоточил свои исследования на старых записях Предтеч и то немногое, что я узнал о человеческой истории, не давало мне чувствовать себя комфортно среди моих проводников.
Десять тысяч лет назад, люди вели войну против Предтеч, и проиграли. Очаги человеческой цивилизации были уничтожены то ли, в качестве наказания, но более вероятно, потому, что они были представителями насильственных видов. Но Лайбрериан, по каким-то причинам оказала поддержку человеческой цивилизации. Анцель объяснила, это покаяние. По запросу Лайбрериан, здесь записи были расплывчатыми, Совет выделил планету Эрде-Тайрин, и она перевезла последних представителей людей туда. Я не мог сказать точно, что является правдой, а что нет.
С этого времени, на протяжении более девяти тысяч лет, около двадцати рас людей мигрировали и наконец, образовали некое подобие цивилизации на этом водянистом мире. Краснокожие хаски и коричневые ктэмэнун ушли к северным широтам обогнув массив шельфового льда. Эти дети ледяных пустынь одевались в жесткие ткани и меха. Недалеко от внутреннего моря, за горной цепью, тощие, гибкие бэсшумэнун охотились в экваториальных лугах и скрывались в колючих деревьев, от нападений хищников. Некоторые расы такие как хамануши и хэйменум решили построить города, как будто изо всех сил пытаясь возродить былое величие.
Из-за сильного сходства в нашей генетической структуры, некоторые мудрецы Предтеч высказывали мысли, что люди могут быть нашими братьями. А также генетическими приемниками Прекурсоров. Лайбрериан была полона решимости тестирования этих теорий.

На палубе мы сидели рядом, подальше от низких железных тросов. Мерс издавал гнусный свистящий шум и брызгал струями воды. От брызг пахло сгнившими водорослями. При первом взгляде, существа, которые окружали нашу лодку, были очень похожи на немного более продвинутый вид этих организмов, которые жили за стеклянными стенами дворца моего нового отца, на том, рыжим пятне Идоме. Они так же, передавали друг другу, некое подобие музыкальных шумов.
В редких случаях, океан волновался кроткими, на несколько недель морскими войнами, после чего клочья блестящей плоти выбрасывало на берег…
Может быть, это что-то больше, чем мог себе представит молодой Манипулар. Лайбрериан, наверно имела причины для поселения мерса в кратере Джаманкин, возможно, в результате разрешения биологических загадок.
Как мне показалась, напор мерса на нашу лодку стал медленно ослабевать.
Свет Луны и звезд в какое-то время стал меркнуть. Туман заполнил чашу кратера от края до края.
Чакос утверждал, что он слышит плеск волн на пляже.
― Мерс затихнет сейчас… я так думаю, ― добавил он с надеждой.
Я встал, чтобы надеть мою броню, но высокий и сильный на вид человек, меня остановил, Чакос покачал головой.
Экипаж решил, что пришло время, запустили двигатель и опустили винт в воду. Мы снова стали двигаться вперед. С моего места, из-за железных тросов, не было много видно, но, то немногое, что я смог разглядеть, была спокойная вода с маленькими вспышками фосфоресценции.
Чакос и флориан стали читать человеческие молитвы. Флориан молился так складно, что это напоминало мне пение птиц. Если бы я, был верен своему воспитанию, то наверно тоже должен был молиться. Созерцая в себе Мантию, тихо повторять "Двенадцать Законов Создания и Перемещения".
Но я был, так близок к своей мечте, что мои мысли были, направлены в другую сторону. Мысленно я уже ходил по пустынному пляжу вокруг священного острова в середине старого астероидного кратера, затопленного много веков назад водой.
Вызов, тайна, опасности и необузданная красота. Это стоит все моего стыда, так чувствовал и думал я, в то время…
Капитан нашей посудины, пришел на корму, и сказал с большой уверенностью:
― Мерс думает, что мы одни из них. Мы достигнем берега, менее чем за одну вспышку.
Люди считали время, используя фитили пропитанные воском, связанные на них узлы, вспыхивают при подходе пламени. Двое из экипажа взяли фонари на длинных грубых палках.

В тумане, что-то большое столкнулась с лодкой. Сначала лодка дала небольшой крен, но вскоре она стабилизировалась, и осталось только небольшое качание кормы. Чакос вскочил на ноги, и, улыбаясь от уха до уха, сказал:
― Это наш пляж.
Экипаж сбросил доску-трап на черный песок. Флориан сошел на берег в первую очередь. Он стал танцевать на пляже, щелкая пальцами.
― Тише! ― сказал Чакос.
Я опять попытался получить мои доспехи, и снова громила из экипажа заблокировали мне путь. Два других человека медленно взяли меня за руки и подвели к Чакосу. Он пожал плечами, и сказал мене:
― Они боятся, что даже с берега, это может вызвать гнев мерса.
Выбора у меня не было. Они могли убить меня, если захотели бы. Экипаж остался на лодке, там же я оставил свою броню. Как только мы высадились на берег, лодка отошла от берега, оставил нас в темноте. У нас, кроме трех небольших мешков с человеческой пищей, не было нечего.
― Они вернутся через три дня, ― сказал Чакос. ― У нас много времени на поиски.
Когда лодка уплыла, и мы больше не могли слышать урчание ее паровых насосов, флориан потанцевал еще немного. Ясно, что он был в восторге снова ходить по песку острова Джаманкин.
― Остров скрывает многое! ― сказал он. ― Не слушайте того неудачника, смеясь указывая на Чакоса. ― Мальчик ничего не знает. Ищите сокровища и умрите, если вы пойдете не туда, куда иду я.
Флориан надув выразительные розовые губы и поднял руки над головой, проведя большим и указательным пальцем круг.
Чакос посмотрев на флориана, сказал:
― Он прав. Я ничего не знаю об этом месте.
Я почувствовал большое облегчение, когда мы прошли мерс, но после этих слов во мне появилось некоторое раздражение. Я знал людям нельзя доверять, как деградированным формам, нет никаких сомнений. Но что-то я тогда почувствовал на этом пляже.
Мы прошли вглубь острова на несколько метров и сели на камень, сырой и холодный.
― Во-первых, скажите, зачем вы здесь на самом деле, ― сказал Чакос. ― Расскажите нам о Предтечах и Прекурсорах.
В темноте, я не чего не видел дальше пальм, но за пределами пляжа, было странное слабое свечение.
― Прекурсоры были мощной цивилизацией. Они сумели соединить много миров. Предтечи, как говорят, переняли у них свой образ. Даже название мы дали себе ― "Предтечи", подразумевая мимолетное, непостоянное место в Мантии, признание того, что мы будем всего лишь этапом в управлении жизни во Вселенной. Другие придут после нас. Другие и лучше Нас!
― Мы? ― спросил флориан. ― Люди?
Я отрицательно покачал головой, не желая поощрять эту историю, в это нельзя было поверить.
― Я здесь, чтобы узнать, почему ушли Прекурсоры, ― продолжал я, ― и возможно найти центр их власти, их мощи, их интеллекта.
― О, ― сказал Чакос. ― Ты здесь, чтобы найти большой подарок твоему отцу?
― Я здесь, чтобы учиться.
― Чтобы доказать, что ты не дурак, ― усмехнулся Чакос, открывая сумку и раздавая маленькие рулоны черного хлеба с рыбьим жиром. Я стал есть. Всю жизнь, другие называли меня дураком, но было обидно, когда один из деградированных животных пришли к тому же, выводу.
Я бросил гальку в сторону тьмы:
― Когда мы начинаем искать?
― Слишком темно. Начнем с рассветом, ― сказал флориан.
Флориан собрав сухой травы и полусгнившие куски дерева, развел костер. Чакос, казалось, задремал. Потом он проснулся и улыбнулся мне. Он зевнул и потянулся, посмотрев на озеро.
― Предтечи никогда не спят, ― отметил он.
Это было бы верно, если я был в броне.
― Ночи тоскуют по тебе… нет? ― спросил флориан. Он закатал куски хлеба с рыбьим жиром в круглые шарики и положил их в линию на ровную стеклянную поверхность черный камня. Теперь он брал их и, одну за другой, клал в рот, чмокая широкими губами.
― Так лучше? ― спросил я.
Он сделал серьезное лицо.
― Рыбный хлеб воняет, ― ответил он. ― Фруктовый хлеб, лучше.
Туман стал, поднимается, но пасмурная ночь все еще лежал на дне кратера. Рассвет не заставил себя долго ждать. Я лег на спину, и посмотрела на седеющее небо. Я был дурак, я предал себя как Манипулара, но я был спокоен. Я сделал то, что я всегда мечтал сделать.
Я сделал то, что я всегда мечтал сделать.
― Дао-Маад, ― сказал я. Люди подняли брови, и это сделало их похожими на братьев. Дао-Маад, был человеческий термин для обозначения бесконечности пространства вселенной.
― Вы знаете об этом? ― спросил Чакос.
― Моя анцилла научила меня.
― Это голос в его одежде, ― сказал флориан Чакосу. ― Женский.
― Она красивая?
― Не могу сказать, ― ответил я.
Флориан закончил, есть последний шарик хлеба с рыбьим жиром, и сделал серьезное лицо:
― Дао-Маад! Мы охотимся, мы растем, мы живем. Жизнь проста. ― Он ткнул Чакоса в грудь. ― Я начинаю любить этого Предтеча. Представь меня.
Чакос сделал глубокий вдох:
― Хэйменум который сидит рядом с вами, и от которого воняет рыбой, все зовут его ― "Дневной Охотник". Или еще, "Встающий Ранним Утром". Его полное имя ― "Дневной Охотник, Делающий Длинный Путь, Встречая Утро". Длинное имя для короткого парня. Он любит, чтобы его называли Райзер.
― Все хорошо, все, правда, ― заявил, удовлетворенный Райзер. ― Мои предки построили здесь стены, чтобы защищать и направлять нас.
― Вы увидите их после рассвета. Сейчас слишком темно. Хорошее время, чтобы познакомиться. Как ваше настоящее имя, молодой Предтеча?
Для Предтечи нельзя раскрыть его настоящее имя за пределами Манипулы, а людям, тем более. Восхитительно! Идеальное предательство моей семьи.
― Бонстелар, ― сказал я. ― Бонстелар Делающий Вечное Прочным, Манипулар, формы зеро.
― Это трудно произнести, ― сказал Райзер. Он широко раскрыл глаза, наклонился, и надул щеки, пропуская воздух через сжатые губы, искоса смотря на меня с усмешкой. ― Но это можно спеть.
Я все больше и больше стал понимать его быструю речь.
― Моя мама называет меня Бон, ― сказал я.
― Коротко лучше, ― сказал Райзер. ― Будешь Бон.
― Уже совсем светло и скоро будет жарко, ― сказал Чакос. ― Затрите свои следы. Не хочу, чтобы кто-то их нашел.
Я подумал, что если кто-то с Идома искал меня, или, если Наблюдатели решат проверить с орбиты, они найдут нас, как бы мы ни прятали наши следы. Однако я ничего не сказал своим спутникам. За тот короткий промежуток времени на Эрде-Тайрин я научился важной истины, что среди бедных, угнетенных и отчаявшихся, не надо проявлять трусости.
Это было, глупо, но, по-видимому, два моих товарища в настоящее время считали меня храбрым.
Мы замели наши следы с помощью ветвей пальмы.
― Как далеко до центра острова? ― спросил я.
― Тише идешь, дольше живешь, ― сказал Райзер. ― Фрукты по нашему пути, не ешьте. Если вы загнетесь, сохранит все это для меня.
― Да все будет в порядке, ― улыбнулся мне Чакос.
― Мы не собираемся на гору, ― сказал Райзер. Он оттолкнул густые ветки. ― Но будет лабиринт, и странный туман, затем мы будем прыгать. Мой дед жил здесь, прежде чем была вода.
― Становилась все интересней и интересней. Я знал, со слов Анцель, что кратер был затоплен и озеро засажено мерсом тысячи лет назад.
― Сколько ему лет? ― спросил я.
Райзер сказал:
― Двести лет.
― Для своего народа, просто мальчик, ― сказал Чакос, и сделал щелкающий звук языком.
― Маленький народ, долгая жизнь, много воспоминаний, ― продолжал Райзер. ― Моя семья выросла здесь на островах. Они построили стены. Моя мать жила на острове прежде, чем она встретила моего отца, и она рассказала ему, он рассказал мне. Было сказано, ― выучи песню и запомни карту. Вот как мы будем проходить, лабиринт.
― Какую песню?
― Вы счастливчик, ― сказал Чакос. ― Хэйменум не часто рассказывают эти истины посторонним.
Это было мало похоже на высказывания Предтеч о людях, которые по их словам мало интересовались окружающем их миром.
День, приближался стремительно. Цвет неба изменился от мягко-оранжевого до розового, а затем на синий, в течение нескольких минут. Из джунглей не доходило ни звука, не было слышно даже шелеста листьев.
Я пережил несколько путешествий в островные джунгли, в моем коротком существовании, но никогда и негде не видел, чтобы было так тихо, как в могиле.