Андрей Посняков - Отряд

- Испейте с дороги.

- Вот спасибо, с удовольствием. А что, кроме вас в округе еще кто-нибудь овец держит?

- Да держат… Сейчас вот только вспомню - кто.

Три девушки, три сестрицы - Алисон, Агнет, Альма - сидели во дворе перед домом и деловито сучили пряжу. Каждая - на своей скамейке, у каждой - прялка с особым узором, не дай боже, какая не свою возьмет - скандалу не оберешься. Хотя, в общем-то, промеж собой дружно жили - после смерти родителей-то никого не осталось, вот и приходилось самим крутиться. Конечно, хорошо бы замуж за справных мужиков, да где их только найдешь, справных-то? Все какие-то никудышные попадаются, взять хоть Мишеля Боди, жестянщика…

- Кажется, неплохой парень этот Мишель Боди, - задумчиво пробасила Агнет - сестрица младшая, коей не так давно исполнилось тридцать. Средняя сестра, Альма, была старше ее ровно на три года, а Алисон - на все пять. Все трое дородные, мосластые, сильные - и сена накосить, и с хозяйством управиться - все сами, работников не нанимали - это ж этим бездельникам да объедалам еще и платить надо! Всем удались сестры - и дородством, и статью, вот только на лицо… Глазки маленькие, щеки толстые, подбородки квадратом. Ну да с лица воды не пить - в женихах-то и по сю пору отбою не было - больно уж справное хозяйство сестрицы вели. Овец, правда, мало держали, больше коров, но и прядильщицами слыли знатными. Сядут, бывало, за прялки - никто не угонится, уж напрядут, так напрядут! Вот как сейчас… Заодно и женихов обсудят, косточки перемелют, нрава-то сестрицы были недоброго, про то вся округа знала.

- Мишель Боди - неплохой парень? - с усмешкой переспросила Алисон, старшая.

Средняя сестрица, Альма, тоже поддержала ее, правда, много не говорила, лишь только произнесла:

- Ха!

- Ты что, Агнет, с крыши упала? - продолжала старшая. - Мишель Боди, все знают, бездельник из бездельников.

Агнет задумалась:

- А говорят, у него свой дом в Кане.

- Дом? Да это кто говорит-то? Наверняка его дружки - Ансельм и Поль.

- Ну да, они.

- Врут!

- Врут, врут, Агнет, и не думай!

- Да я и не думаю, - отмахнулась Агнет. - Просто так сказала, на язык этот Мишель Боди подвернулся. А подумала-то я не о нем, об Эжене, ткаче.

- А, вон о ком ты подумала!

- Да, о нем.

- Нечего и говорить, Эжен - мужик работящий, - одобрительно отозвалась Алисон. - И ткацкий станок у него не простаивает, и хозяйство большое держит - два десятка дойных коров, да еще бычки!

- И как только все успевает?

- Да успевает… А семья-то у них небольшая - он сам, да две дочки, да жена. Работают - аж кости скрипят!

- А жена-то его, Эжена, говорят, хворая, - вскользь заметила Агнет.

- Хворая?! - Старшие сестрицы даже на миг перестали прясть, до того заинтересовало их это известие. - Это с каких же пор она хворая? Неделю назад в церкви была - хоть куда.

- А третьего дня! - Агнет усмехнулась и потерла руки. - На сенокосе копны кидала - вот и надорвалася. Мальчишка Жюль, тетки Агнессы сын, вчера рассказал соседскому мальчишке, Рене, что сам лично слыхал, как старуха Клотильда говаривала, что уж долго теперь Марго не протянет. Что там такое у ней в утробе лопнуло.

- У кого лопнуло - у Клотильды?

- Да не у Клотильды, дурища, у Марго, Эжена-ткача супружницы.

- Это кого ты дурищей обозвала, козища непотребная?

- Козища? Это я-то?! А ну-ка…

Агнет сноровисто подобрала валявшуюся рядом палку.

- Эй, эй, - замахали руками сестры. - Ты не очень-то.

- Здравствуйте, красавицы!

Бросив ссору, сестрицы разом обернулись к воротам, за которыми стояли двое - один так себе, малолетний, тощий, в желтом щегольском камзольчике, а вот второй, сразу видать, справный парень - осанистый, сильный.

- Чего надо? - оглядев незнакомцев, неласково осведомилась Алисон.

- Так, мимо шли, - отозвался тот, что в желтом камзоле.

- Ну и идите себе, чего встали? У нас тут чужаков не любят, смотрите, как бы палок не огребли!

- Что-то не очень-то вы любезны, девушки! Однако я смотрю: работящи - эвон пряжи-то! Успеете ли спрясть к вечеру?

- Не твое дело, парень.

- Как раз - мое, красавицы! Вернее, наше.

Сестры переглянулись:

- Как это - ваше?

- А так, хотим вам кое-что предложить… У нас предприятие имеется в Кане. Скупаем пряжу - вот бы и вы на нас поработали! О плате договоримся - уж не обидим.

- Да мы и сами пряжу в Кан отвозим, сдаем в одну лавку.

- Заплатим на пять су больше. Лавочник-то наверняка вас обманывает - эти городские, они ведь такие прохвосты! К тому же и ездить вам никуда ненадобно будет. Ну как, договорились? Шерсть мы подвезем.

- А много ли будет шерсти?

- Прясть - не перепрясть!

- Вон как… А ведь у нас еще и коровы.

- А с коровами скоро совсем плохо будет, девицы! Эдикт короля и главного контролера финансов - каждую вторую корову забрать, на мясо в войска, собранные для войны с Англией.

- Ох, ты, святой Клер! Так война-то все ж таки будет?!

- Да будет, как не быть?

- И коров заберут?

- А как же! Так что забейте-ка вы их лучше сами да займитесь пряжей. Да, кстати, вы тут поблизости никого из ткачей не знаете?

- Ткачей? Да есть тут один в соседней деревне - Эжен Ру.

Жан-Клод, красильщик, вчера попал в очень неприятное положение, такое неприятное, что не знал теперь, как из него и выпутаться. А ведь всего-то навсего, будучи слегка навеселе, похвалил английскую шерсть - дескать, очень уж хороша, качественная. Трактирщик, собака, взял да донес в отделение торговой палаты - туда теперь Жан-Клода и вызывали на предмет обсуждений: где это он берет английскую контрабандную шерсть? Дело пахло долгим разбирательством, нешуточными расходами и - в самом нехорошем случае - тюрьмою. Конечно, все можно было уладить - месье Жанрико, недавно купивший должность председателя отделения торговой палаты, был человеком не злым и очень любил деньги. А это как раз и означало те самые нешуточные расходы, о которых бедняга красильщик начал уже подумывать. Вообще, он бы, конечно, заплатил, да вот как раз сейчас с деньгами оказалась некоторая проблема - короче говоря, совсем не было денег, поистратился на прошлой неделе, прикупил жене бархат на платье.

Теперь вот сидел, думал: у кого бы денег занять? Пойти к ростовщику Розенфельду? Так тот семь шкур сдерет и не поморщится. Потом как отдать? Куда лучше было бы попросить у шерстобита Мерсье предоплату - потом бы уж как-нибудь выкрутился. Или - новое супружнино платье продать? Нет, нельзя, ведь только что поженились - и двух месяцев не прошло. Красива Катерина, нет слов, и в постели справна - как не побаловать такую женушку? Да и тестю с тещей пыль в глаза пустить - первое дело! Чтоб не попрекали, что вышла за бедняка. Нет, платье никак нельзя продавать, никак…

Погруженный в невеселые мысли, красильщик и не слыхал, что в дверь его хижины давно уже колотили.