Андрей Посняков - Отряд

- Не темно? - подхватив под мышку увесистую подшивку, участливо осведомился монах. - Может быть, зажечь еще одну свечу?

- Нет-нет, спасибо, брат Николя. - Молодой человек с улыбкой оторвал глаза от ведомостей. - Достаточно и той свечки, что уже горит.

- Ну, смотрите! - Архивариус вдруг озабоченно нахмурился и, обернувшись уже в дверях, предупредил, что посторонние могут находиться в аббатстве лишь до вечерни. - Я за вами зайду, проводить.

Он вышел, и Иван с усердием погрузился в чтение. Честно сказать, сие занятие давно уже стало казаться юноше унылым и скучным. Никаких интересных документов, проливающих свет на постояльцев и паломников, в архиве аббатства не оказалось. То ли монахи не вели подобные записи, то ли сочли нужным спрятать. А почему? Об этом тоже следовало подумать. Может, сейчас плюнуть на все да идти домой? Юноша посмотрел в распахнутое окно, где виднелся изрядный кусок моря и плоский серо-желтый, как плохо пропеченный блин, песчаный берег. Интересно, долго еще до вечера? Судя по всему, не очень. Тогда чего уж… можно и досидеть, все равно зря день пропал.

Вздохнув, Иван сдул пыль с очередного листа и, конечно, тут же чихнул.

- Думаю, вы уже достаточно надышались пылью? - войдя, поинтересовался брат Николя. - Придете еще и завтра?

- Думаю, нет. - Юноша улыбнулся. - Не вижу необходимости.

Ему вдруг показалось - всего лишь показалось, - что монах как-то уж слишком пристально взглянул на тот листок, что лежал сейчас на столе перед молодым человеком. Взглянул - и с явным облегчением отвел глаза. Ну, ясно, подумаешь - структура питания.

- К сожалению, отец Раймонд не может сегодня встретиться с вами. - Архивариус с искренним сожалением приложил руки к груди. - Однако по его совету… - Он с улыбкой вытащил из складок сутаны какой-то небольшой предмет, протянул. - Возьмите на память о нашей обители. Пусть это принесет вам счастье.

- Премного благодарен, святой отец! - встав, с чувством поблагодарил Иван, с нескрываемым восхищением рассматривая маленькое, покрытое темным лаком распятие, с большим мастерством вырезанное из самшита. - Замечательная вещь!

- И к тому же духовная, - вскользь заметил монах. - Берите, берите!

- Еще раз благодарю… - Юноша расстегнул висевший на поясе кошель и задумчиво наморщил лоб.

- Боитесь поцарапать? - Брат Николя небрежно кивнул на валявшийся на столе листок. - Можете завернуть. Заворачивайте, заворачивайте, не стесняйтесь - аббатство не обеднеет, слава Иисусу.

- Аминь, - молитвенно сложив руки, промолвил Иван.

Привратник Юбер с улыбкой посмотрел на вошедших и, поправив висевшую на перевязи правую руку, доброжелательно пригласил к столу:

- Присаживайтесь… Спасибо, Жано, можешь идти.

- А… - Юный оборванец озадаченно застыл на пороге.

- Да не забыл, не забыл, - усмехнулся Юбер. - С меня причитается… Получишь чуть позже.

Гаврош кивнул и, изобразив церемонный поклон, покинул таверну. Небольшое, а пожалуй, даже лучше сказать, маленькое заведение прилепилось к крепостной стене неподалеку от Королевских ворот. Два небольших столика, увитые плющом стены, резная дверь, гостеприимно распахнутая наружу. Посетителей, кроме самого Юбера и Митрия с Прохором, в заведении не наблюдалось, что и понятно - таверна располагалась у самого выхода с горы, а к вечеру количество паломников падало. В темном углу, за деревянным прилавком, хлопотал низенький сгорбленный старичок с белой, как лунь, бородой, вероятно - хозяин.

- Подать еще вина, Юбер? - улыбнувшись гостям, осведомился он.

Привратник отрицательно покачал головой - вина пока хватало. Три кувшина, бокалы из толстого цветного стекла, на серебряном блюде - несколько сортов сыра, лук, устрицы.

Юбер поднял бокал:

- За знакомство!

- Или - за вашу победу? - улыбнулся Митрий.

- Можно и так сказать. - Привратник кивнул и, единым махом опростав бокал, посмотрел на Прохора.

- Почему ты ни разу не ударил правой? - негромко спросил он.

Прохор усмехнулся, судя по всему, он прекрасно понял вопрос, даже ожидал его.

- Видишь ли… - Парень почесал бородку. - Упав, ты повредил руку, правую руку, я это сразу заметил… Воспользоваться этим было бы нечестно, а я не люблю нечестных побед. Митька, перетолмачь!

- Угу. - Выслушав отрока, Юбер улыбнулся. - Рад видеть перед собой смелого и благородного человека, рад. Надолго к нам?

- Нет, - быстро ответил Митрий. - Мы студенты и очень скоро уедем.

Привратник снова кивнул и тут же вскинул глаза:

- Вы ведь не французы?

- Нет… Полония.

- А, Полонь, - понимающе хохотнул Юбер. - Когда-то там был королем наш принц Генрих Анжуйский… Правда, почему-то быстро сбежал, видать, не очень понравился трон.

- Вот тот удар, которым ты меня ошарашил, он как идет - с оттяжкой или без? - После третьего бокала Прохор свел едва начавшийся разговор к кулачным боям.

Митька озадаченно почесал затылок - никак не мог сразу сообразить, как же перевести слово - «оттяжка». Немного помолчал, подумал, потом вспомнил, сказал.

- С оттяжкой, - улыбаясь, отозвался привратник.

- С оттяжкой, - перевел Митрий.

- С оттяжкой? - Прохор пригладил растрепавшиеся волосы. - Я так и думал. А вот еще скажи-ка, Юбер, как у вас обычно бьются…

И пошло-поехало: удары, отскоки, уловки - Митька еле успевал переводить. Завязавшаяся беседа, естественно, была интересна обоим - и Прохору, и Юберу, - а вот что касается Митрия, то тот явно предпочел бы что-нибудь интеллектуальное, вроде философского анализа педагогических воззрений Монтеня или обсуждения гелиоцентрической системы мироустройства.

- А вот когда бьешь в грудь, главное - ударить на выдохе…

- Ах, вот оно что!

- Да-да, на выдохе, а потом…

Митрий закатил глаза - боже, как ему все это надоело! Все эти - «бум», «бац», «бах». Вот тоже нашли о чем разговаривать - как людям ловчее физиономии бить. Улучив момент, отрок предпринял отчаянную попытку перевести разговор в более приличное русло:

- Следует заметить, друзья, ваша жизненная философия - вот эти все драки и прочее - чрезвычайно напоминает эгоизм, выражаемый у Монтеня как одна из главных причин всех человеческих действий.

Но больше всего Митрия поразил ответ.

- Не столько эгоизм, - вскользь, как само собой разумеющееся, заметил Юбер. - Сколько - стремление к счастью. Ведь человек, как написано у Монтеня, живет вовсе не для нравственных идеалов, а для того, чтобы быть счастливым.

- И вы с этим согласны, месье?

Привратник усмехнулся:

- Отчасти. И хотя у меня еще нет семьи… пока нет - я вполне разделяю его идеи о воспитании.

- О, да-да, - закивал Митька. - Делать из ребенка не юриста, врача, дворянина - а прежде всего умного, духовно развитого человека. Кстати, а как вы относитесь к взглядам Монтеня на государство? Ведь он утверждает, что существующее правительство - всегда самое лучшее…