Андрей Посняков - Отряд

От осознания сего словно сами собой расправились плечи, ушел, сгинул неведомо куда нахлынувший было страх, и Митрий, усмехнувшись, уверенно прибавил шагу. Не простой он ныне оброчник. Верстан!

Пройдя по Белозерской улице, бродом пересекли речку и, оставив за собой оба монастыря - Большой Богородичный, мужской, и Введенский, женский, - выбрались на самую окраину посада. Глухо было кругом, неласково. Всюду темень - хоть глаз коли, из туч попрыскивало мелким дождичком, и Митька поежился - зябко. Отрок давно уже сообразил, куда ведет его Онисим Жила - в деревушку Стретилово, расположенную не так-то и далеко от посада. Именно там находилась «веселая изба» бабки Свекачихи, известная на весь Тихвин гулящими девками. Как ее - и саму бабку, и ее избу - терпел архимандрит, одному Богу известно. Может, руки не доходили; может, платила бабка обители мзду; а может быть, как любой умный человек, понимал игумен: невозможно разом избавить людей ото всех грехов. Приходилось выбирать между большим злом и меньшим: пусть лучше заезжие гости на Стретилове с гулящими девками тешутся, чем с чужими женами прелюбодеянье творят.

Моросящий до того дождь припустил сильнее, под ногами зачавкали лужи, Митька даже пару раз, поскользнувшись, чуть не свалился в какой-то овраг, хорошо, уцепился за куст чертополоха. Специально - для Онисима - захныкал, заныл:

- Долго еще идти-то?

- Да недолго. - Онисим хохотнул. - Почти пришли уж.

- Ну, слава те…

Лязгнув цепью, вдруг залаял пес - такое впечатление, что совсем рядом. Митрий замедлил шаг и попятился - как бы не бросился.

- Не боись, - обернувшись, потрепал его по плечу провожатый. - То наш псинище, свой. Эй, Коркодил, Коркуша… Тихо, не блажи, я это.

А пес, несмотря на все уговоры, не унимался, исходил злобным лаем, покуда кто-то не вышел из избы, не протопал сапожищами по крыльцу да, осадив собаку, не крикнул зычно, кого, мол, там принесло на ночь глядя.

- То я, Онисим.

- А, Жила… - За оградой, в которую Митька едва не уперся лбом, вспыхнуло пламя - видать, зажгли факел, - скрипнул засов…

- Входи, чего встал? - недобро оглянулся Онисим.

Митька пожал плечами и, с любопытством озираясь вокруг, вошел на просторный двор. Хотя, конечно, мало что можно было разобрать в дрожащем свете факела, однако все ж виден был и обширный дом, сложенный из толстых бревен на каменном подклете, и - рядом - амбары и несколько изб поменьше, то ли для гостей, то ли для челяди. У коновязи махали хвостами две лошаденки.

- С уловом? - Тщательно заперев ворота, к путникам подошел невысокий, но чрезвычайно широченный в плечах парень с куцей бородкой и большим приплюснутым носом. Лицо его - круглое и плоское - было похоже на блин, и Митрий вспомнил, что именно так незнакомца и кликали на посаде - то ли Котька Блин, то ли Федька Блин. Как-то так. Ну да - стретиловский парень. Драться когда-то хаживал, до тех пор пока нос не сплющили.

- Да какой сейчас улов, Федя? - громко вздохнул Онисим. - Эвон, дождинище. Ротозеев мало - все по избам попрятались.

- Смотри-и-и, - Федька Блин нехорошо прищурился. - Твои дела, а хозяйка навар спрашивала…

Упоминание о хозяйкином интересе явно смутило Жилу: он враз съежился, словно стал меньше ростом, забубнил, заканючил, дескать, все будет путем, нечего бабусе беспокоиться.

Загремев цепью, вышел из темноты пес - огромный, черный, с пастью, полной острых зубов, - вот уж поистине Коркодил, выбрали имечко! Уселся, вывалив язык, задышал, поглядывая на незваных гостей зоркими желтыми глазами.

- А это кто с тобой? - Федька Блин сделал вид, что только сейчас заметил Митьку.

- А это Митрий, из введенских, человек верный, - быстро пояснил Жила. - Завтра вместе промышлять выйдем…

- Сначала об ем хозяйку спросим!

- Так ить… для того и пришли. Нам бы это, Федя… - Онисим жалобно сморщил нос. - Ночку бы скоротать, а?

- Ночку им, - усмехнувшись, проворчал Федька. - Ходют тут голодранцы всякие.

- Ну, хоть в какой избишке!

- Было б серебришко, нашлась бы и избишка, - с хохотом отозвался Блин, и Митьке вдруг подумалось, что не так уж и туп этот плосколицый парень, как показался на первый взгляд. - А так и не знаю, куда вас деть… разве что в будку, к псинищу? Эй, Коркуша, пустишь гостей?

Пес зарычал, осклабился - тоже вроде бы как посмеялся. Ну-ну, мол, лезьте - враз разорву в клочья!

А дождь не унимался, барабанил по крышам. Онисим с Митькой давно уже промокли насквозь, а Федька отошел чуть подальше, под козырек крыльца, чтоб дождь не капал. Стоял, гад, издевался.

- Ну, Феденька, - поклонился Онисим. - Ну, я те пуло дам.

- Пуло? - Федька сплюнул. - Ловлю на слове! Эвон, в дальнюю избенку идите. Поназадворье.

- К Гунявой Мульке, что ль? - Онисим ухмыльнулся.

Федька кивнул:

- К ней, к ней. Да не вздумайте забесплатно приставать к девке - враз зубищи вышибу, - поднимаясь по ступенькам крыльца, на прощание пообещал Блин.

Онисим после этой фразы вдруг как-то сразу поскучнел, осунулся и шепотом предупредил:

- Ты это… берегись Мульки. Она ведь такая - сама напасть может, а после соврет, что мы. Федька зубы сразу повышибает, не сомневайся.

- Да я и не…

Онисим не дослушал, свернул за навозную кучу, и Митька прибавил шагу - боялся отстать. Двор-то большой, в темноте и заплутать недолго, эдак выйдешь потом псинищу Коркодилу в пасть!

- Ишь, гад, вызверился, - останавливаясь перед низенькой, еле угадываемой во мраке избенкой, выругался Жила.

- Кто вызверился, пес?

- Хм, пес… Федька, вот кто! Он-то и есть пес, хуже Коркодила. - Онисим сплюнул и, подойдя ближе к избе, напористо застучал в дверь.

- Недавно, едва Васька Москва сгинул, силищу в себе и почуял Федька, - обернувшись, шепотом пояснил Жила. - При Ваське-то небось боялся и рта разевать.

- А кто такой этот Васька?

- Васька? Это… гм… Сурьезный человек, не нам чета! - Онисим вдруг прикусил язык. - Короче, много будешь спрашивать - язык отрежут. Эй, Мулька, ты там спишь, что ли? А ну, открывай гостям!

Внутри избы послышались какие-то странные звуки, словно бы мычала корова, затем шаги. Скрипнув, чуть приоткрылась дверь, и узенькая тусклая полоса света упала на мокрую землю - видать, зажгли лучину.

- Это я, Мулька, Онисим, и парень один со мной. Федька сказал, чтоб у тебя ночевали. Но денег у нас нет, даже пула - и того…

- Уммм… - Дверь приоткрылась чуть шире, и Митька увидел возникшую на пороге согбенную фигурку в глухом платке и с горящей лучиной в левой руке.

- Ммы-ы-ы, - видно, узнав Онисима, существо призывно махнуло рукой, исчезая в темном нутре избенки.

- Идем, - Онисим шмыгнул носом. - Хоть поспим немного… Эх, было бы серебришко! У тебя, Митька, часом не завалялось?

- Не-е-е…

- Жаль… А то бы сейчас с Гунявой Мулькой на пару загулеванили. Ну, ин ладно, будет еще время.