Андрей Посняков - Отряд

- Спрашивал, а как же, - незаметно подмигнув Прохору, отозвался Иван. - Они мне по торговому делу надобны. Дело тайное, но тебе, Терентий, как другу, скажу… Только ты языком не болтай.

- Ну, вы поговорите, а мне пора отцу Гермогену дровишки рубить. - Прохор забрал опустевшую корчагу. - И не только ему, еще и - за березовицу - купчине одному с рядка мясного.

- Что ж, иди… - Иван кивнул. - В полдень на заливной луг приходи. Ждать буду. Да Митрия, если увидишь, с собою тащи.

Молча кивнув, молотобоец повернулся, но, остановившись на полпути, повернул голову.

- Предупредить хочу. Праздник сегодня - Рождество предтечи и крестителя Господня Иоанна, Иванов день, по-старому - Иван Купала.

- Ах, да, - смутился Иванко. - Как же я мог забыть? Праздник!

- На дальних лугах, за рекою, сатанинские игрища устроят, - понизив голос, предупредил Прохор. - Наши хотят облаву сделать, да потом пойманных за ведовство судить строго, чтоб остальным неповадно было. Так вы это… берегитеся!

Иван скривился:

- Нешто мы на бесовские игрища пойдем, душу поганить? Делать-то больше нечего!

- Мое дело - предупредить. - Проша пожал своими широченными плечами, вот уж действительно - Сажень - в самую точку прозвище! - У излучины точно облава будет!

Предупредив, Прохор скрылся в воротах обители, а новые друзья неспешно направились в сторону торговой площади.

- Ты про бесовские-то игрища зря зарекался, - оглядываясь на монастырскую звонницу, тихонько сказал Терентий. - Иван Купала - веселый праздник. Сходить - душу потешить, через костры попрыгать, повеселиться, с девками голыми в ночной росе искупаться.

- Нет уж, друже, - сурово оборвал приятеля Иван. - Не до веселья сейчас, да и то сказать - мы уж с тобой вчера повеселились.

- Да уж, от души, - поддержал шутку лоцман. - Хорошо хоть Господу Богу души не отдали.

- Не Богу уж тогда - диаволу, - хохотнув, перекрестился на Преображенскую церковь Иван. - А вообще, я давно тебя спросить хотел, как к вам обращаются? Ну, те, кому по торговым делам в Стокгольм надо.

- К старосте идут, - пояснил Терентий. - А уж тот назначает кого-нибудь из свободных. Затем и баркасников нанимают, и грузчиков, и всех прочих.

- А тайно все это проделать можно?

Терентий наморщил лоб, задумался:

- Со старостой-то, а потом с лоцманом можно и тайно. А вот с баркасниками сложнее - больно уж много народу, а на каждый роток не накинешь платок. Разве что в последний момент с ними договориться - так то рискованно, могут и не найтись баркасы-то.

- Ага, - покивал Иван. - Вот, значит, как… Слушай, Терентий, не в службу, а в дружбу - у моего купца соперники торговые имеются, московиты. Так вот, ежели кто из московских гостей лоцмана в Швецию искать будет, так ты мне шепни по дружбе, а? Я на постоялом дворе обретаюсь, Богородичном…

- А, на Береговой. Знаю. Шепну, что поделать? Коли уж так для тебя это важно.

- Ой, важно, Терентий, важно! Ты даже не представляешь как! Ну и с кем-нибудь из баркасников бы меня познакомил - вот бы хорошо было!

- Познакомлю, - пообещал Терентий. - Не сам, через кого-нибудь передам, что ты дружок мой. Есть у меня хороший знакомец - баркасный староста Евлампий Угрюм.

По-праздничному, в честь рождества Иоанна Крестителя, благовестили колокола на всех тихвинских церквях и в обителях: Богородичной, Введенской, Николо-Беседной. На монастырском лугу, у излучины, со свистом махали косами косари - «На Ивана - первый покос». Конечно, косили и ранее, но так, вполсилы, - постель накропать или постелить свежего сенца на стол. Косари были одеты в белые льняные рубахи с вышивкой, за ними с песнями ворошили граблями скошенную траву девки, то и дело нетерпеливо поглядывая на солнышко - скоро ли вечер? Вечером, ясно, готовиться нужно будет к веселию на Купальскую ночь. Ночь эту обязательно отпраздновать надо, чтобы рожала, не оскудевала землица-матушка, искупаться в росе на лугах, хороводы поводить, через костры попрыгать. Ну а перед Иваном Купалой и на суженого погадать не грех.

Громко поздравив с праздником косарей: «До солнышка вам два покоса, да не ходить босо!» - Иванко обошел луг и уселся на пеньке, напротив излучины, смотря, как отражаются в воде реки плакучие ивы. Сладко пахло клевером и смородиновым листом, на кустах, в изобилии росших вдоль речки, уже образовались завязи, недели через три-четыре грозившие перейти в терпкую ягоду. В кустах пели жаворонки, рядом, в ольховнике, перепархивали с ветки на ветку воробьи, малиновки и еще какие-то мелкие птички.

Иван растянулся в траве и, закусив краем губ травинку, смотрел в синее небо. Пекло солнышко, слышно было, как неподалеку жужжал шмель, как шуршали тревожимые легким ветерком листья. Хорошо было кругом, солнечно - благодать! Юноша прислушался - кажется, кто-то шел лугом. Встав, приложил руку к глазам, защищаясь от солнца, всмотрелся… Ага, идут - оба. Впереди вприпрыжку - худенький Митька, за ним вразвалочку - Прохор. Сыскал все ж таки молотобоец отрока, то славно.

- Эгей! - Иванко замахал рукою. - Эгей, сюда сворачивайте!

Путники тоже углядели приятеля и, свернув с тропки, пошли по траве, лугом.

- Ну, как? - Иван похлопал по плечу Митрия. - Нашли со своим Онисимом отроков содомиту?

Прохор гулко захохотал, а Митька обиженно отмахнулся:

- Да он сам нашел. Акулин этот. Старого знакомца привел - разодетого, жеманного, нарумяненного. И не поймешь, парень иль девка. Тьфу ты, срам-то какой, прости Господи!

Митрий перекрестился и нетерпеливо спросил: зачем звали?

Иван ухмыльнулся:

- Увидишь.

Жестом позвав приятелей за собой, он спустился к реке, к выжженной огнем проплешине меж густых ольховых зарослей - видать, загорелось от рыбацкого костра. Хорошее было место, укромное - ни с луга не видать, ни с реки, ежели не очень присматриваться.

Митька с Прохором переглянулись - и чего именно сюда пришли?

Остановившись, Иванко подмигнул обоим:

- Ну, Проша, помнишь, я просил тебя показать несколько ударов?

- Конечно, помню! - обрадованно отозвался парень. - Враз покажу! Ну-ка, встаньте-ка друг против друга… Да кафтанцы с рубахами скиньте, чтоб не изгрязить.

Иван скинул одежку быстро, а вот Митька - с явной неохотой. Буркнул что-то себе под нос, мол, будто заняться нечем, как только морды друг дружке бить.

- А и бить! - спокойно сказал юноша. - Наука сия зело пригодиться может. Давай, Прохор, не стесняйся, показывай!

А Прохор и не стеснялся, даже радости своей не скрывал - дружков драке обучить, чего ж лучше-то? Перво-наперво приказал в стойку встать, вынести чуть вперед опорную ногу. Иванко понятливо кивнул - так же и при оружном бое делалось, а вот Митька замялся, все никак не мог в толк взять - какая нога у него опорной будет?

- Да вот ты какой рукой сподручней действуешь? Правой?