Андрей Посняков - Отряд

Сказано - сделано. Облачившись в вычищенный дворским служкой полукафтан, Иван для солидности прицепил к поясу палаш и, насвистывая что-то веселое, отправился к пристани. Причем, словно бы по пословице «Бешеной собаке триста верст не крюк», нарочно сделал круг, заглянув на Соборную площадь. А чего бы не заглянуть? День замечательный, солнечный - гм, не зря с лоцманом Терентием Ухо, согласно традиции, в кабаке погоду направляли, в такой денек пройтись куда - самая радость.

Вот и шагал Иванко, вот и насвистывал, по пути подмигивая всем попадавшимся на глаза девкам. Нет, плохого или чего срамного не думал, упаси Господи. Так просто подмигивал, вовсе без задней мысли. Свернув с Береговой, прошелся тенистым проулочком, вот уже и площадь, эвон, впереди, деревянная Преображенская церковь, рядом с которою торговые ряды, лавки и таможня с весовой-важней. Иванко к таможенной избе не пошел, притулился неподалеку, у важни, делая вид, что в числе прочих зевак увлеченно рассматривает пригнанных на продажу коней. Сам же нет-нет да и косил на таможню глазами, куда как раз подъехал очередной обоз, небольшой, в три телеги.

Таможенный монах Варсонофий - не старый, но согбенный, морщинистый, с глазами, сияющими и выпученными, как у первых святых, - самолично проверял груз: пеньковые канаты, восковые круги, большие деревянные бочки.

- Ты уж побыстрей, батюшка, - кланялись монаху купцы. - Пока ведро стоит, хотим до Стекольны добраться.

- К свеям, значит, собрались? - сипло переспросил Варсонофий.

Иванко непроизвольно вздрогнул - больно уж голос показался знаком. Не этот ли голос он слышал совсем недавно, в ночь на Ивана Купалу? Совпадение? А может, нет? Спросить у Паисия? Нет, уж лучше поручить Прошке - пусть разузнает, не привлекая внимания. Да, так и следует сделать.

Еще раз взглянув на таможенника, Иван повернулся и быстро зашагал к пристани.

На реке у мосточков покачивалось с полдесятка карбасов - вместительных, неглубоко сидящих судов, довольно неповоротливых, зато надежных. Случалось их и по льдам перетаскивать, и по мелям. На бережку, напротив карбасов, дымили костры - матросы варили похлебку. Ближе к реке, на песочке, двое полуголых парней деловито конопатили варом перевернутую кверху дном лодку. Пахло смолой, солью и еще чем-то таким мерзким, чему даже и названия не было. Наверное, так могло пахнуть в аду! Иван поморщился, принюхался и вдруг увидал сидевшего на краю мостков старого знакомца - чернобородого угрюмого мужика со шрамом через все лицо! Того самого, ныряльщика и искателя кладов.

Мужик этот не просто сидел и болтал в воде ногами, он еще и выпускал из ноздрей и рта густой, отвратительно пахнущий дым! Господи Иисусе! Иван машинально перекрестился, да так и остался стоять, раскрыв рот, позабыв про всю свою солидность и важность. Чернобородый наконец заметил его, однако, естественно, не узнал - мудрено узнать было, чай, ночью все кошки серы.

- Чего уставился, паря? - с хохотом спросил он. - Табака не нюхивал?

- Так это табак? - удивленно переспросил юноша.

О табаке он, конечно, слыхал, правда, как курили - не видел, только слыхал пару раз рассказ дьяка Тимофея Соли о том, как курил табачище иностранный лекарь. Судя по рассказу, это был не лекарь, а исчадие ада.

- Ну, посмотрел? - Мужик сплюнул в воду желтой тягучей слюной. - Тогда проходи, неча тут шляться.

- Как это проходи? - возмутился Иван. - Я по делу пришел, старосту баркасного ищу… э… - Юноша тщетно вспоминал названное лоцманом Терентием имя, наконец, после больших усилий, вспомнил. - Евлампий Угрюм, так его зовут, кажется…

Мужик перестал курить и, выбив о мостки трубку - о, вот он где, дьявол-то, прячется! - подозрительно воззрился на парня:

- А кто тебе сказал про Евлампия?

- Да дружок один… лоцман Терентий Ухо, может, знаешь такого?

Имя Терентия Ухо произвело на неприветливого мужика прямо-таки волшебное впечатление. Он улыбнулся! Улыбка, правда, оказалась хищной, но все же это было лучше, чем подозрительно угрюмая рожа.

- Ах, Терентий? Дружок, говоришь? Постой-постой, не ты ли будешь холмогорский приказчик Иван Леонтьев сын?

- Ну я, - настала Иванкина очередь удивляться. - А что такое?

Вместо ответа мужик вдруг захохотал. Громко, что называется, от души. Хохотал долго, Ивану даже наскучило, потом, отсмеявшись, подозвал тех, кто сидел у костров, и даже тех, кто конопатил лодку. Иван даже смутился от такого внимания. А мужик… мужик показал на него рукой, словно демонстрировал какую-то особенную, принадлежащую лично ему вещь, словно бы хвастался:

- Гляньте, парни, кто к нам пришел. Терентия Уха новый дружок - Иван-приказчик!

Тут уж грохнули хохотом все. Правда, смеялись довольно дружелюбно и, надо отдать должное, недолго. Интересно только с чего? Ну, вообще-то была у Ивана одна догадка… блестяще подтвердившаяся.

- Слыхал я, - мужик со шрамом почесал под рубахой заросшую густым жестким волосом грудь, - как вы с Терентием в царевом кабаке гулеванили! Хорошее побоище устроили, молодцы! Кабацкая теребень до сих пор крестится.

- Ах, вон оно что, - с деланной ленцою отмахнулся Иван. - Да, было дело. Но вот насчет драки и выпитого - сильно преувеличено.

- Ничего-ничего, скромник какой! Ишь - преувеличено! Терентий рассказывал, как вы в башне очнулись.

Обступившие парня матросы вновь засмеялись.

- Нечего зубоскалить, - внезапно оборвал их мужик. - Давайте работайте, скоро в море идти. А ты, Иване, не скромничай. Ну, выпили и выпили, с кем не бывает. А вот то, что вы вяжицких упырей побили, - вот за это молодцы! Так их! Давай знакомиться, - он протянул руку. - Я и есть Евлампий Угрюм, староста местный. Почто пожаловал?

Разговаривали в каморке - кормовой каюте одного из баркасов: Иван сослался на то, что беседа предстоит тайная, не для многих ушей. Уж конечно, пришлось и выпить с Евлампием, а куда денешься, когда так настойчиво предлагают, да еще и насмешничают, дескать, где уж мне, сирому, с этаким «питухом» тягаться!

Выдохнув, Иван хватанул кружицу… и едва не задохнулся, настолько крепким оказалось предложенное баркасником зелье.

- Что-о, что-о это-о? - хватая широко открытым ртом воздух, только и смог осведомиться Иван.

- Ром, - охотно пояснил Евлампий, оказавшийся не таким уж и угрюмым. - На островах южных из тростника делают.

- Хорошо - не из навоза… Так просьбишку мою выполнишь?

Староста ухмыльнулся:

- Смотря какую. Вот ежели попросишь курить тебя научить…

- Что ты, что ты, упаси Господи!

Вместе и посмеялись, после чего Иван, не вдаваясь особо в подробности, изложил суть дела.

- Ха! - неожиданно хохотнул Евлампий Угрюм. - Соперники, говоришь? Так уже приходили.

Иван от волнения чуть было не прикусил язык: