Иван Кузнецов - Ковчег

— Ясно, — сразу подобрался Игорь.

Все-таки, что бы он ни говорил, на собачках у него пунктик. И у меня, похоже, тоже. Когда Пичугин упомянул псину, сердце екнуло и забилось чаще. Проклятый дог, в каждой тени теперь мерещится.

— Хватит рассусоливать, — отрезал Сан Саныч. — Больше сказать нечего? Тогда пошли, а то до ночи простоим, в бумажку глядя.

Вербовски усмехнулся.

— Я готов. — Игорь походил на сжатую пружину. Предвкушая встречу с четвероногими врагами, о стене света он уже не думал.

Сан Саныч придирчиво осмотрел наш небольшой отряд и первым двинулся вперед.

Несбывшиеся ожидания бывают трех видов. Чаще всего они не вызывают ничего, кроме раздражения. Взять, к примеру, опытного игромана, собаку съевшего на компьютерных баталиях. Решит игроман развлечься отстрелом конкурентов в многопользовательской сетевушке, и вдруг с ужасом обнаруживает, что в его команду записались сплошь новички, которые не то что о раше — о хедшотах не слышали. В гневе бьет игроман по клавиатуре или джойстику и выходит из игры, предварительно прокричав, что он думает о нубах.

Есть другая категория — приятная, хотя и, несомненно, более редкая. Вместо того, чтобы слить матч, сборная России вколачивает в ворота итальянцев три безответных мяча, и оголтелые футбольные фанаты, еще вчера клеймившие «кривоногих пешеходов», взрывают петарды и оглашают ночные улицы радостным воем, мешая спать честным гражданам. Парадоксально, но несбывшиеся ожидания способны приносить не только печаль, но и радость.

Существует и третий вариант. Странный и непривычный. Когда ожидания обманывают столь нейтральным либо причудливым образом, что не знаешь, как и реагировать.

Я не разделял страхов Ники, не пылал исследовательским энтузиазмом Игоря. Я до последнего ждал какого-то подвоха. И когда стена света оказалась на расстоянии вытянутой руки, все внутри сжалось в комок.

Как и в прошлое посещение зудела кожа, ныли зубы, спина покрылась мурашками. Еще один шаг — и свет, пробивающийся сквозь сжатые веки и очки-поляроиды, погас. Ничего не произошло. Я по инерции прошел дальше, и ослепительное сияние осталось за спиной.

Я открыл глаза. Обычная проходная, обычный коридор, развилка в конце. В углу над распахнутой дверью — растрепанная паутина. Мелкие комочки земли на полу: кто-то из рабочих умудрился принести на ботинках редкую летнюю грязь. Ни звука, только шуршание шагов. Знакомый гнилостный запах — не очень сильный. Главное испытание будет впереди. Ничего необычного, совсем ничего.

Не знаю, что я ожидал увидеть: полный мутантов и аномалий мир Зоны, Зазеркалье, проход в Злую Параллельную Вселенную? Не знаю. Но мои ожидания не оправдались. Никак.

Сан Саныч снял очки и помассировал переносицу. Вербовски убрал одну руку с автомата.

— Похоже, первое испытание пройдено, — с истеричной ноткой в голосе сказал Илья — приписанный к нашей четверке рейдер. Надо же, выходит, тоже нервничал, а с виду скала скалой.

Сан Саныч убрал темные очки в карман.

— Пошли.

— Только не спешите, — предостерег Игорь.

— Собак боишься? — Сброшенное напряжение развязало Илье язык.

— Мало ли что, — серьезно ответил Игорь. — Ученые сами сказали, что дальше границы не проходили.

Он сделал легкое движение рукой, и железный шарик от подшипника заскакал по каменному полу и подкатился к стене напротив. Выходит, мысль о Зоне пришла в голову не только мне. Сан Саныч посмотрел на шарик с удивлением, а Эдик Вербовски вдруг улыбнулся. Узнал.

Мы миновали коридор и увидели первое тело. Чоповец с пристегнутой к поясу рацией и дубинкой распластался перед открытой дверью. Рядом лежал перевернутый стул. Запах усилился. Не сговариваясь, мы натянули противогазы. Что творится в цехах, я прекрасно представлял, и на сей раз ожидания, к сожалению, сбылись.

Людей было много. Счет шел на десятки, если не на сотни. И хотя огромные размеры цехов скрадывали масштаб трагедии, стоило вспомнить сухие цифры, как по спине бежал холодок. Я боялся, что придется идти в полумраке, но огромные окна пропускали достаточно света.

Мы прошли мимо гигантского пресса со стертыми полуметровыми буквами «УЗТМ», мимо огромных цистерн и широкого языка конвейерной ленты. Мне вдруг стало не по себе — не от мертвецов, их я уже повидал достаточно, не от застывших во времени заводских махин. Что-то было не так. Это место чем-то отличалось от могильников, в которых мне довелось побывать. Чем-то неуловимым и вместе с тем важным.

Я немного сбавил шаг, пытаясь понять, что меня взволновало. На первый взгляд — всё как обычно. Сан Саныч и Вербовски бодро вышагивают с автоматами наперевес. Рядом вьется Игорь — в одной руке пистолет, в другой подшипники. Через каждые несколько шагов он останавливается и бросает шарики вперед. Шарики скачут по полу и замирают в четком соответствии с законами физики. Интересно, что кончится раньше — их запас или терпение у Игоря? Вполне возможно, что ни то, ни другое: парень упорен и запаслив. Илья тоже не суетится, его напарник Михаил с любопытством поглядывает по сторонам. Трупами его не увидишь, а вот на заводе он впервые. Все нормально, никакой опасности, даже мифической собачьей стаи. Всё в порядке… Тогда откуда это нарастающее ощущение неправильности?

Я забрал чуть левее, обходя сразу два тела — совсем молодой парень в грязных перчатках и мужчина постарше, до сих пор сжимающий какой-то прибор. На обоих заляпанная синяя униформа, рядом валяются белые каски. Кожа покрыта отталкивающими синюшными пятнами. Трупными пятнами…

— Стойте! — Отряд послушно замер. Вербовски поудобнее перехватил автомат. — Секунду.

Преодолевая отвращение, я внимательно осмотрел тело, перешел к соседнему. Затем еще к одному. Утопленники, такие же, как везде. Как в «Скале», как в магазинах, в квартирах. Вот только…

— Трупы… свежие. Недели две, не больше.

Меня сначала не поняли и, подозреваю, посмотрели, как на идиота. Хорошо, что за противогазами не видно выражение лиц…

Но Игорь не удержался и подошел к ближайшему мертвецу, перевернул его на спину. Некоторое время изучал тело с педантичностью судмедэксперта, затем резко вскочил и перешел к соседнему.

— Николай прав. — В искаженном фильтром голосе звучало удивление. — Две, может быть три недели, но никак не два с лишним месяца.

Сан Саныч нехотя вернулся к нам и присоединился к осмотру. Остальные, помедлив, последовали его примеру. Прямо симпозиум врачей на выезде.

Мозговой штурм не состоялся, здравых идей не было даже у Игоря. Он, правда, блеснул нездравой, заметив, что человечество испытало на себе похожий эффект. Если мы ничуть не изменились за тридцать лет, то тут трупы «законсервировало» еще на пару месяцев — то же самое воздействие, только в измененной форме. Вроде эффекта эха. На резонный вопрос: «Почему же во всем городе трупы гниют?» Игорь пожал плечами и заявил, что он ученый, а не гадалка и вообще: «может, близость света сказывается, может, еще что».