Андрей Левицкий - Путь одиночки

Сначала Данила думал, что Влада по прозвищу Бестия – сорвиголова, адреналинщица и отморозок. Но заведя речь о благотворительном сообществе, она преобразилась: карие глаза метали молнии, щеки разрумянились. А ведь верит, в каждое слово верит! Наивная закомплексованная женщина, которая пытается изменить мир…

Данила спросил шепотом:

– Влада, тебе что-нибудь говорит фамилия Ротмистров?

Она кивнула:

– Отец, по-моему, его упоминал. Больше ничего не знаю. Контакты с внешним миром – его задача, моя – охрана лагеря.

– Ты говорила, что кто-то вам помогает в МАС. Кто?

Влада дернула плечами и посмотрела грустно:

– Отец его не называл. Все просто знали, что есть такой сочувствующий. Он и с благотворительным сообществом здорово помог, и вообще это его идея была, насколько я поняла.

Данила потер колючий подбородок. Пока все сходится. Поселок работал на Ротмистрова за идею, тот, имея немерено денег, иногда подкидывал крохи, чтоб идея не увяла, а Фидель и компания рады были стараться. Идиоты. Хорошо хоть разговорилась Бестия. Пока не передумала, надо продолжать допрос.

– Может, у вас за последнее время испортились отношения с покровителем?

– Не знаю. Отец недавно в цивил ходил, вернулся подавленный. Что случилось, не сказал.

– Теперь я тебя удивлю, – взглянул на девушку Данила. – Пока вы тут убиваетесь, ваш покровитель ездит на "майбахе" и смотрит на всех как на говно. Скорее всего, твой отец понял, что# этот человек собой представляет, и решил отойти от дел. Покровитель, чья фамилия Ротмистров, послал меня с отрядом, чтобы я доставил Фиделя в целости и сохранности для беседы. А убеждать ваша "крыша" умеет – не сомневайся.

По мере его рассказа глаза Бестии все больше и больше округлялись, а лицо вытягивалось. Момент, скрестивший ноги и руки, вытаращился на Данилу и даже уши его, кажется, повернулись, как локаторы.

– И еще. Военные не только по мою душу пришли – у них приказ убрать Кострова, мы это на складе от них же и услышали за минуту до того, как вы ввалились. Скажи, Момент?

Геша кивнул.

– Так что, Влада-Бестия, сейчас мы в одной упряжке, и нам надо вместе думать, как выпутываться.

Поверила, не поверила? Во взгляде – подозрение. Взрослая девушка, а когда не надо – наивная, когда же следовало бы прислушаться – упрямая.

– Развяжи! – почти взмолилась она, но Данила покачал головой и выглянул из кювета, который мысленно окрестил окопом: чисто, и мотора уже не слышно.

– Можно идти, – сказал он, пропуская вперед попутчиков. Момент взбежал по склону на четвереньках, Влада два раза поскальзывалась на влажном мху, тогда Геша спустился и вывел ее, обхватив за талию.

Данила взял девушку под руку: мало ли, что у нее на уме. Влада дернулась, пытаясь освободиться, и уронила горестно:

– Как же вы задолбали! На фига вы меня с собой тащите?

– Мне нужно, чтобы ты рассказала все, что знаешь о Ротмистрове.

– Я в глаза его не видела! Это вам отец нужен.

– Пока ты с нами, Фидель будет заинтересован в сотрудничестве.

Точно, бестия: глазища сверкают, брови – стрелами у переносицы, черные волосы – дыбом. Асоциальный элемент нашел себе место в лесах Сектора, теперь же его пытаются вырвать из естественной среды обитания… "Сектор не отпускает", как говорят проводники.

И Данилу Сектор может не отпустить живым.

По дороге только один раз пришлось прятаться от патруля. Из-за пожухлой травы Данила наблюдал, как мимо катит красавец-вездеход "Урал" – бестолково-белый, чужеродный в Секторе. Странно, но Данила уже не ощущал себя тут чужаком. Чужаки там, в вездеходе.

Момент лежал, вжавшись в землю, Влада не шевелилась и вроде даже не дышала.

– Всё, бро, – шепнул Геша, – дальше идем лесом. Видишь, как тебя ищут? Наверное, товарищу, которого ты называл, очень не хочется, чтобы узнали его секрет. И тебя, девушка, это тоже касается. Ну, вперед, что ли?

По пути Влада впала в прострацию, молча смотрела перед собой и волочилась, еле переставляя ноги – приходилось все время подгонять. Похоже, кончился запал.

Когда завоняло сероводородом, глаза девушки округлились и она качнулась к Даниле:

– Вырвиглотки!

– Японский бог! – Момент потянулся за дробовиком. – Блин, и огнемета нет.

Завоняло сильнее, зашуршали, задвигались кусты, донеслись фырканье и попискивание. Данила с Моментом встали спиной к спине, Влада прижалась сбоку и едва не закричала:

– Развяжите, мать вашу! Да развяжите же, блин!

– Заткнись ты! – рыкнул Момент.

Девушка села и втянула голову в плечи. А вот и твари – сплошной серо-желтый поток, узкие мордочки с черными носами, бусины глаз, высунутые языки. Бегут бок о бок, уже давно, клочья пены падают на землю.

Момент витиевато выругался и пальнул из дробовика, Данила выстрелил из "страйкера" – две твари забились в судорогах, остальные же продолжили катиться живой лавиной. "Спасайся, скорее!!!" – вопил инстинкт самосохранения. "Поздно, не успеешь", – выносил приговор здравый смысл.

Мир замедлился. Языки. Пена падает. Иглы зубов. Всех не перебьешь. Но бегущие впереди твари не стали прыгать, обежали людей, как вода огибает препятствие, и устремились в лес.

– Что это было? – пролепетала Влада, поднимаясь, когда вся стая исчезла за деревьями. – Я видела, как они человека обглодали… до костей сожрали за минуты!

– Да-а-а, – протянул Момент. – Всесекторная миграция вырвиглоток. Перенаселение. Побежали топиться – впереди, километрах в десяти, река. А нам, бро, надо придумать, как на ту сторону перебраться. Вот будем идти по мертвой части Твери, а ты думай.

– Ладно, – сказал Данила. – Всё, теперь идем.

Шли осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Шелестел, потрескивал лес, ухал на разные голоса, что-то мельтешило в подлеске.

– Чё-то движуха какая-то, – нахмурился Момент. – Вот чего-чего, а тварей возле Твери всегда меньше. А сейчас гляньте, – он повел рукой, – прям кишат, и всем им с нами по пути. Не нравится мне это.

– Нас не трогают, и на том спасибо, – подала голос Влада.

Едва она договорила, дорогу перебежала стая чупакабр. Помня деревню, где его чуть не сожрали, Данила вскинул "страйкер", но твари не удостоили его вниманием.

– И чё это значит? – Момент почесал в затылке, заодно вынул из дредов ветку.

Влада пожала плечами. Вырвиглотки взбодрили ее, но сейчас она снова впала в прострацию.

Пересекая почти целехонький коттеджный поселок, Данила часто оборачивался, чувствуя спиной взгляд чужака, но позади никого не видел. Он терпеть не мог подобные почти замкнутые пространства: с двух сторон глухие двухметровые ограды, оплетенные вьюном. С них таращились покосившиеся видеокамеры, ослепшие навсегда. Если нагрянет патруль – постреляют путников, спрятаться-то негде, только бежать вперед. Владе тоже было неуютно, она озиралась и вздрагивала; наконец, не выдержав, нарушила молчание: