Андрей Левицкий - Путь одиночки

Или все-таки попытаться? Сделать подсечку, пнуть его… Не будет же он стрелять в спину? Влада искоса заглянула в лицо спеца и решила: будет. Загнанный в угол человек способен на многое, а хладнокровный убийца, такой, как этот зверь, – и подавно. Так что лучше дождаться удобного случая.

Кровь колотилась в висках молотом, заглушая выстрелы. Всё дальше и дальше… Шлеп – ударила ветка по щеке. Все лицо исполосовано, черт! Ничего, царапины затянутся, уцелеть бы. А жить ой как хочется! И не жила-то толком, не видела ничего, кроме мордобоя и Сектора.

К счастью, лиственный лес сменился сосняком, спец ускорил шаг, и Влада побежала. Подстраиваться под его походку было неудобно, ноги заплетались. Ныли запястья и рука, за которую спец дергал, когда она отставала.

Высоченный хрен с дредами даже не запыхался. Когда Влада делала два шага, он – один. Уже не слышно было выстрелов. Интересно, как скоро отец поймет, что дочь жива и ее надо спасать?

Вскоре спец выдохся и остановился. Влада скосила глаза: вид у него был не ахти, на виске, возле шрама, пульсировала венка.

– Я не въехал, бро, на фига нам девка? – сказал хрен с дредами.– И ваще, чё это было? Чё на нас патрульные набежали, а?

До чего же знакомая у него рожа… Влада напрягла память, но тщетно – она плохо запоминала лица. То ли появлялся этот укурок у них в лагере однажды, то ли… Нет, не вспомнить сейчас.

Спец глянул на напарника и ответил:

– Уходи. Со мной рядом, похоже, опасно.

– Ты ж, так тебя растак, масовец? Или ты трындел? А? Во что мы ввязались?

– Трындел – звание такое, по-другому "замполит" называется. Гена, уходи, девчонка – проводник, я не пропаду. Точнее, мне что так пропадать, что эдак. Подставили меня, похоже. Все стало совсем всерьез, так что иди своей дорогой, а я уж как-нибудь сам.

– Ну уж нет, бро, – мотнул дредами хрен по имени Гена. – Ты мне жизнь спас.

– Ты – мне, я – тебе, да и ладно, квиты.

Влада поглядывала то на одного, то на другого. Какое благородство, ёлы-палы! Как нападать на спящий лагерь, девушку связывать и руки ей выкручивать – так и хорошо, а тут альтруизм аж фонтанирует: "Ах, оставь меня, спасайся сам!" Она сплюнула под ноги.

Гена отстегнул от пояса флягу, глотнул воды и протянул подельнику; тот присосался, его кадык задергался. Джентльмены. Хоть бы даме предложили, уроды!

Будто прочитав мысли Влады, спец поднес флягу к ее губам, позволил сделать пару глотков и буквально вырвал горлышко из зубов.

– Так чё случилось-то? Чё ты начудил? – не унимался Гена.

– Надо выбираться отсюда, времени мало. – Спец опять дернул Владу за руку. – Всё, дальше бежим.

И снова – кусты, ветви, кочки, скользкие грибы и паутина, склеивающая ресницы. Влада старалась ни о чем не думать: она привыкла быть вожаком стаи, а тут вдруг – жертва.

На протяжении всего пути спец приказывал Гене отстать, а тот не соглашался и просил рассказать, что же случилось. Спец молчал и танком пер вперед.

В спину будто толкнули, Влада открыла рот, чтобы предупредить об опасности, но Гена крикнул:

– Стоять! Это бродила! – Он зажмурился, будто принюхиваясь. – Обходим, здоровенная, зараза. На восток идем. Там будет село заброшенное и грунтовка.

Повернули направо и вышли к пролеску. "Ну всё, теперь хана, – решила Влада. – Раньше ведь это поле было, сейчас заросло осинами, березами и непонятными колючими кустами…"

Гена ломанулся в кусты, но девушка остановилась:

– Не пойду. Не хочу без глаз остаться – раз. Два: если поцарапаемся – сожрут. Три: там ларвы. И четыре: не факт, что сможем продраться.

Спец задумался, Гена вылез из кустов и стал чесать в затылке. Его дреды собрали мелкие листья, сучки, паутину и напоминали паклю.

– Да мы моментом! – заявил он наконец. – Она небольшая, вырубка-то.

И тут Владу осенило: патлатый – легендарный укурок Момент, способный выкрутиться из любой передряги! Момент этот любил гонять хамелеонов на Кубе – территории, подконтрольной Фиделю. Его раз предупредили, два предупредили, не выдержали и устроили облаву – не уничтожения ради, а воспитания для. Убегая, Момент нырнул в темпоралку и исчез. Влада тогда в Твери была, ей Кабанчик рассказывал. Что ж, выбрался Момент, и слава Сектору…

Спец качнул головой:

– Она дело говорит, лучше обойти.

Влада соврала – ларв на вырубке не было. Она заметила, что именно ларв люди боятся больше всего – смерть медленная ужаснее быстрой. А еще страшнее знать, что у тебя внутри растет личинка, чужак…

Момент вздохнул, сощурился, глядя на Владу, и полез в карман. Все так же щурясь, протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Девушка шарахнулась и пригнулась.

– Да стой ты, дура! Щеку расцарапала, заклеить надо.

Влада подчинилась, закрыла глаза, позволяя ему стереть кровь и прилепить лейкопластырь. Когда он закончил, сказала:

– Эх, Момент, разве по-человечески так с девушкой? По-людски? Своих подставляешь ради этого убийцы масовского!

Рожу Гены перекосило.

– Это ты-то – своя? Ты?! Ну-ну. На своих охотиться – это, значит, по-людски? Собаками травить – по-людски, да? Из-за вас мой пес в трясине погиб, я сам чуть не загнулся! – Не дожидаясь ответа, Момент зашагал в сосняк, и спец поволок Владу следом.

– Никто из наших не хотел твоей смерти, – возразила она. – И собаки бы тебя не тронули. Мои люди хотели тебя изловить и провести беседу. Неужели ты поверил…

– Поверил, – буркнул Момент, не оборачиваясь. – Бро, ты ж убедился, какая это стерва, да?

Спец ответил на удивление здраво:

– Насчет меня она была права. Я заслужил.

Влада аж зауважала масовца. Вот бы в рожу Момента заглянуть перекошенную! Надо же, адекватный мужик попался…

– Может, тогда отпустишь меня? – спросила она. – Если уж я права?..

– Не отпущу. Но если не будешь делать глупости и наглеть, ничего страшного с тобой не случится. Ничего личного, сама понимаешь, просто я жить люблю.

Влада скрипнула зубами от бессилия. Да, конечно, ничего личного. Чаще всего нам делают больно, не желая зла. Просто мы стоим на дороге, по которой кто-то едет на своем катке… Выйти, предупредить? Ха! Это тормозить машину надо, потом снова заводить. Извините, гражданин-товарищ, я вас не знаю и проедусь по вам. Не знаю ваших родственников, которые будут лить слезы на похоронах. Если я вас не знаю – вы вне моего мира.

По пути попались микроволновка и стая чупакабр. Спец на чупакабр отреагировал слишком бурно: вскинул ствол, нахмурился и заматерился.

– Не вздумай стрелять – привлечешь внимание, – предупредил Момент. – Они не нападут, нас слишком много.

Влада молчала. Если раньше она слепо ненавидела спеца и всю его братию, рисуя их кровожадными монстрами, то теперь разглядела в нем человеческое: любовь к жизни и стремление к своеобразной справедливости. Надо же, не стал бить морду за то, что она на болоте пыталась проделать с ним такую унизительную и болезненную процедуру, целясь между ног и всерьез готовясь выстрелить, – признал, что она имела на это право.