Антон Кравин - Наемники смерти

– Это Глубь, – сказал Данила.

– Сердце, – поправил мальчишка.

– Нас просто вышвырнуло! – Прянин сверкнул очками. – Такое ощущение, что Сердце отгородилось от нас. Выдавило наружу, словно чужеродный элемент, – и теперь к нему не подступиться.

– Больше не пускает, – подтвердил Маугли.

В голосе его послышалось отчаяние. Еще бы: не пускает, отгородилось, выдавило наружу… Сердце, которое для ихтиандров было святым местом. Что же там творится, в этой Глуби? Куда делись все: Марина, отец, Шейх и тот здоровенный наемник?

– Ладно. – Данила с трудом поднялся. Маугли с Пряниным смотрели на него. – Ладно. Как это не пускает? Я хочу…

Он сделал шаг к воде. И пошатнулся, ощутив ЭТО.

Оно было там, в серой дали, на острове. Оно пучилось, дышало, жило, и пройти сквозь его мягкую, но упругую и такую плотную оболочку было теперь невозможно. Или все же?.. Астрахан сделал еще один шаг. Еще.

– Данила, лучше не надо, – предостерег сзади Прянин.

Это походило на пси-давление, ментальную защиту. Пространство, сама реальность, мягко, но все более нехотя прогибалось, вминалось перед ним. Данила будто пытался втиснуться в тугой ком ваты. Еще один шаг. Еще шажок, ну… Толчок! – он упал на спину.

ЭТО вздохнуло, заколебалось, как огромное желе, и вновь замерло, безмолвное и недоброе.

Перевернувшись на живот, Данила отполз от берега, кое-как выпрямился. Прянин с Маугли стояли перед ним.

– Сердце закрылось, – пожаловался мальчишка. – Не пускает. Не слышно Сердца. Надо туда – не могу!

– Если напрямую не пускают – найдем обходной путь, – уверенно сказал Данила. – Мы рядом с НИИ? Тогда надо вернуться, похоронить Гену. Мы же бросили его там, в коридоре. Потом уже будем решать, что делать дальше. Искать пути.

Мальчишка повернулся спиной к берегу и зашагал вперед.

Теперь серость исчезла. Закрывшись, Глубь, чем бы она ни была, перестала так активно воздействовать на пространство вокруг.

Как только отошли от берега, небо налилось красным – обычный закат после урагана, искажение света в поднятой пыли. Лоза, оплетшая ветви и стволы, притворилась обычным плющом, притихла и шевелилась еле заметно. Искажения, встречавшиеся здесь на каждом шагу, исчезли или ослабли, только немного чувствовалась гравицапа. Данила прислушался к себе: так и есть, после контакта с Глубью он начал различать искажения, их силу и природу.

Впереди уже маячили серые корпуса НИИ. Приближалась ночь. Маугли безошибочно вел их к месту перестрелки, хотя сам не был там.

В здании пахло кровью и бетонной пылью. Данила, стряхнув оцепенение, заставил себя подняться по лестнице. Доцент с Маугли пропустили его вперед, а сами шли следом, притихшие.

Он представил, как будет хоронить Момента. Без лопаты, разрывая землю доской или палкой. И потом ночевать в пробуждающемся после Всплеска Секторе, хранящем загадку своего Сердца, которую он так и не смог разгадать…

Коридор, где оставили тело Момента, был пуст.

Остались пятна крови на полу, следы от пуль в стенах, но Гоши Момента здесь не было.

– Гена! – позвал Данила. – Генка! Момент!

В коридор вошли Прянин с Маугли, молча встали у двери.

– Гена!

Он, что же, уполз раненый? Данила видел друга окончательно, бесповоротно мертвого.

– Генка-а! – звук отразился от стен.

Никто не ответил.

Данила присел на корточки, заметив лежащий под стеной кожаный кисет. Поднял его, выпрямился. Внутри были остатки травы, вместе с кожей они пропитались кровью. Сжав кисет Гены в кулаке, он уставился перед собой. Глухое раздражение нарастало в нем.

Его достали эти зловещие шутки Сектора. Он разберется, что произошло с Моментом. И он проникнет в Сердце, какие бы темные, тайные тропы ни вели туда. Проникнет и, если понадобится, зубами вырвет из Сектора его главную тайну.

Балаклавская маска – маска типа лыжной, с дырками для глаз и рта, придумана английскими солдатами во время крымской войны в Балаклаве.

Кто зла не совершит, имея власть. Пер. И. Фрадкина.

Дюльфер – скоростной спуск по веревке на крутых и отвесных стенах. Изобретен немецким альпинистом Гансом Дюльфером в начале XX века.

И зачем я в это ввязался? Сидел бы дома. Сектор этот, твари, люди, даже растения – и те норовят сожрать.

Моряк из морей вернулся домой,

Охотник с гор вернулся домой,

Он там, куда шел давно.

Р.Л. Стивенсон. Реквием. Пер. А. Сергеева.