Алексей Фомичев - Побочный эффект

К тому моменту стемнело, а освещение в этом сарае не предусмотрено. Доставать фонарь я, конечно, не стал, да и не нужен он был.

Мы полежали немного и девица куда-то исчезла, сказав «скоро приду». Надо так надо, я еще понадеялся, что попить принесет. Не выпить, а попить, местное пойло я даже нюхать не хотел.

Лежал себе, радовался жизни и благодарил случай, что свел меня с хорошенькой подружкой. А тут и она легка на помине. Зашуршала сеном, нащупала меня и легла под бочок.

Я как-то смутно удивился, что она успела остыть, уходила-то вся мокрая как из воды. Ну ладно, думаю, на улице не так жарко, по весне ночами температура падает. Сейчас разогреем.

Спросил еще, все ли в порядке и не заметил ли батяня. Он, как она мне сразу сказала, человек строгий, но справедливый. И мешать дочке не станет. Как это здорово!

Девица в ответ что-то промычала неразборчиво и сама ко мне полезла, типа, хватит болтать. Хватит, так хватит, я разве против? Взялся за дело и за тело и пошел по новой. За время вояжа сил поднакопилось, до утра можно не спать.

Девочка за время отсутствия успела не только обсохнуть снаружи, но и внутри. И опять я не обратил на это внимание. Проблема большая – разогреть подружку! И она вошла во вкус, отдавалась со страстью и пылом, причем более умело, чем в первый раз.

Сделали мы заходик, у меня аж во рту пересохло. А в ушах зазвенело. Нет, не от давления. Просто подружка моя стонала и охала гораздо громче и страстнее. Меня это завело, едва раньше не отстрелялся.

Теперь уже сам попросил воды принести, коль в первый раз не сообразила. Она покорно вскочила, набросила на себя одежку и исчезла. Я тогда подумал, вот ведь как в темноте видят! Дети природы, цивилизацией не испорчены, инстинкты не забиты.

Тем временем неподалеку в забегаловке и во дворе шум и гам стихли. Завсегдатаи отвалили по домам. Хорошо. А то как-то неохота было пугать их звериными стонами. Я не о себе, а о подружке.

Векла успела взойти на небе и проскочить часть пути, где-то рядом пели кузнечики (или их аналоги, пардон за военный жаргон). Ветерок задувал сквозь щели, охлаждал, воздух свежий. Романтика!

Девица моя скоро пришла. Притащила глиняный кувшин, полный воды. И второй, поменьше. Там брага. Брагу на фиг, воду пьем! Осушил кувшин наполовину, довольный отвалился. Поспать бы, положив голову на руку малышки. Или ее к себе прислонить, вдвоем все лучше. А утречком можно повторить гимнастику.

Ан нет, чувствую, моя подружка вполне целенаправленно лезет в штаны. Я их как раз надел перед этим. Лезет, шепчет, целует. И опять – сухая! Кожа чуть прохладная, а бедра аж огнем горят. Вот такой дисбаланс. Ну ненасытная какая! Куда там нашим секс-машинам, местные их за пояс моментом заткнут!

И опять ведь никаких мыслей на этот счет не мелькнуло. Голова-то варит плохо, не до размышлений сейчас. Лень извилины напрягать.

Ладно, есть желание, есть контакт! Чтобы я да не порадовал красотку?! Одежку с нее скинул, руками по телу прошелся. Как-то мимоходом отметил, что грудь ее, и так большая, словно выросла. Форма изумительная. А размер… ну как бы не пятый. И стоит ведь, никакого провисания! Шедевр природы!

Этот шедевр я разогрел и повел прямым курсом к пику наслаждения. А она стонет, пыхтит, дышит на ухо. С какой-то хрипотцой дышит. Замерзла что ли? Даже целоваться не хочет.

Не хочет и ладно, обойдемся. Сделали круг, потом еще. Я фактически досуха выжат, мышцы вялые, но на душе соловьи поют. Вот так отыгрался за вынужденный целибат!

Подгреб под себя девицу и спать! Она вроде как пыталась выскользнуть, пищала что-то, но я не слушал, сжал в руках и в отруб!

А поутру они проснулись!.. Блин, ну что мне глаза открыть пятью минутами позже? Но тут уж ничего не поделать. Организм потребовал свое, он главный. Я проморгался, глянул налево, где моя красотулечка лежала и… епона мать, такого мата с моего языка не слетало лет десять. С тех пор как в мою стоящую на обочине новенькую «тойоту» влетел придурок на древней «ладе».

Рядом со мной, вольготно развалившись, лежало страшилище, почище Бабы Яги! Один глаз (приоткрытый, кстати) зарос бельмом, рот кривой с заячьей губой, раззявлен, видны гнилые зубы. Лицо испещрено оспинами размером с копейку. Лоб низкий, челка редкая, одно ухо оттопырено, рубинового цвета. На левой щеке родимое пятно самой уродливой формы.

И эта голова из комнаты ужасов принадлежит обалденно сложенному телу! Все как в анекдоте – набросил платок на голову и е… сколько хочешь!

Меня пробрала дрожь, а потом бросило в жар! Как та молодка могла превратиться в это чудище? Не ослеп же я, не мог ошибиться!

Вскочил на ноги, прихватил одежду и хотел дать деру. И тут заметил, что неподалеку вповалку лежат несколько тел. Мужских. В грязной одежде, с пропитыми мятыми лицами, с диким амбре, исходящим от тел. А с другой стороны в объятиях какого-то тощего шкета моя давешняя молодка!

Реально, я думал, что еще сплю и вижу кошмар. Щипнул себя за руку, взвыл от боли, но ни уродина, ни пьяные мужики, ни красотка с пацаном не исчезли.

Первая мысль – спятил! Ничего смешного, от нервного напряжения, потрясения и дикой психологической нагрузки, что сопутствуют нам во время вояжа по чужому миру, вполне можно поехать умом. Хотя наши врачи утверждали, что мы здоровы как сто космонавтов.

Видимо, я слишком громко поминал чертей, потому как красотка зашевелилась, открыла глазки, хлопнула ими пару раз и увидела меня.

На лице – смесь досады и смущения. Типа, вот ведь все заметил. А что я заметил-то? Что за ерунда?

Уж не помню, как я подскочил к этой девице, как схватил за плечи и вскинул в воздух. Как орал, требуя объяснить, что тут происходит. Словом, слегка потерял контроль над собой. А это чревато тяжелыми последствиями. Когда боевая машина сходит с курса и не слушает управления – лучше рядом не стоять. Зашибет.

От моего крика проснулся сперва тощий крендель, потом уродина. Она его и спасла, кренделя то есть. Ибо тот решил проявить отвагу и стать героем. Посмертно.

Кинулся на меня, схватил за руку и с руганью потребовал отпустить девицу.

Ругань тут, кстати, так себе. С нашими заворотами рядом не стоит. Неразвита еще ненормативная лексика, мало слов и образов.

Но мне хватило и того, что он сказал и тем более что сделал. От одного удара его унесло к спящим мужикам. На одного он рухнул, второго придавил, третьему по лбу засветил ногой, четвертого боднул в живот головой. Пробудил, в общем.

Я, продолжая нести девицу на руках, пошел прямо на него, наступая на части тел мужиков. Те вяло возмущались и пробовали отползти. А щенок встал на четвереньки и, мотая головой, завыл. И лежать ему со сломанной шеей, но тут ко мне кинулась та уродина. Вереща хриплым голосом невесть что.