Дмитрий Самохин - Меняла Душ

Ставрогин дождался.

Волна начала свое распространение.

Он переключил головизор на музыкальный канал и проглотил в голодном порыве бутерброд.

Красный кот, привлеченный ароматом ветчины, выгнул спину, аппетитно замурлыкал и произнес человеческим голосом с легким французским прононсом:

— У тебя сегодня удачный день?

Даже не вопрос, а скорее утверждение.

Ставрогин решил промолчать. Не хватало еще разговаривать со всякими полуреальными котами. Если бы к нему пришел Крышник — другое дело. Но кот…

Но кот оказался на редкость въедливым существом.

— В удачный день надо делиться своей удачей! — нравоучительно промурлыкал он.

Матвей, не замечая кота, расправлялся с бутербродом. Не хватало еще с собственной галлюцинацией разговаривать. Хотя природу видений Ставрогин для себя так и не уяснил. Кот был проявлением реального мира. Только мира иного, живущего параллельно. Сколько их приходило за полтора века. Коты и драконы, крохотные гномы ростом с наперсток, обыкновенные люди, которые утверждали, что они прибыли из будущего, и зеленые человечки, пытающиеся обратить его в новую веру. Что только не лезло сквозь стены, с потолка, из-под пола, из окна и просто появлялось из пустоты. Всех уже Матвей и не помнил. В памяти жил лишь один, первый визитер — Крышник.

— Ты вообще глухой или как? Или к тебе иное обращение требуется?! — завопил кот, встав на задние лапы и возмущенно вздернув дыбом хвост.

— Что тебе надо? Я очень устал, — тихо произнес Матвей.

— И с чего это такая усталость? Вспахал поле, построил дом, посадил дерево? — поинтересовался кот, встопорщил усы и срыгнул на ковер комочек шерсти.

— Эй! — ожил Ставрогин. — Поаккуратнее с интерьером.

— Чего переживаешь? Волна пройдет, всё исчезнет. В том числе и я. Как грустно осознавать собственную конечность.

Когда-то именно визитеры рассказали Ставрогину о Волне. Они объяснили ему ее смысл и посоветовали не покидать замкнутого пространства, пока Волна не схлынет. Замкнутое пространство могло быть любым, начиная от шкафа и заканчивая туалетом в ресторане. Но лучше всего, если Меняла будет пережидать Волну в своем доме. Поговаривали, что родные стены — они неприступнее любой крепости. За сто пятьдесят лет блужданий Ставрогин так и не обзавелся пенатами, но эта квартира служила ему убежищем последнюю четверть века, и пока расставаться с ней он не собирался.

— Что тебе надо? — недружелюбно повторил Матвей.

— Мне скучно. А тут такая изумительная возможность порезвиться.

— Что-то я не вижу резвости. Приходишь, докучаешь мне своим присутствием, а потом исчезаешь.

— Я пришел к тебе в первый раз и, наверное, в последний. А что, ты не в первый раз играешь на Волну? — игриво спросил кот.

— Я не понимаю тебя, — отозвался Ставрогин.

— Ай-яй-яй, такой взрослый, а врать не научился! Ты трясешь Столп Мироздания, в твое убежище странники сыплются как яблоки, а ты не понимаешь, что происходит? Плохой мальчик!

Кот повернулся к Матвею задом и, демонстративно подняв хвост трубой, напустил на пол дурно пахнущую лужу.

— Скажи, зачем тебе это надо? — тут же спросил он.

— Что надо? — рассеянно переспросил Матвей, программируя «столик-самобранку» на новую порцию кофе.

— Ты еще спрашиваешь?! — возмутился кот. — Зачем ты ломаешь естественный ход вещей?

— Это мой Дар! — твердо сказал Ставрогин.

— Твой Дар опасен, он вызывает Волну, а она разрушительна. И тебя это не останавливает? Я удивлен. Я знал, что люди беспечные существа, что они способны спилить сук, на котором сидят, только ради принципа, но это — верх безумства!

— Я несу людям добро, — сухо ответил Матвей.

— А как же тогда погибшие на восьмой кольцевой? Ты принес им добро?! — метнув на Ставрогина гневный взгляд, воскликнул кот и вонзил длиннющие когти в ковер.

— Как это связано?! — воскликнул Ставрогин и зажмурил глаза.

Ему предстояли долгие часы, пока не схлынет Волна. Часы бок о бок с этим странным неугомонным существом, который принимал в каждый свой приход разные формы, но сущность его была одна.

Раскрыв глаза, Ставрогин уставился на кота холодным взглядом. Он был готов к диспуту.

Сколько продлится Волна в этот раз?

Он был готов на тысячелетия.

Волна распространялась кругами.

Волна раскатывалась по Земле.

Дождь лил вторую неделю. Яркий сочный дождь, наполненный изумрудом листвы и дурманящим свежим воздухом, пропитанным ароматом апельсинового дерева. На незастекленной веранде большого бунгало в плетеном кресле сидел седой мужчина в распахнутой на груди рваной рубахе, хлопчатобумажных белых штанах и широкополой плетеной серой шляпе. Его небритое, коричневое от загара лицо находилось в тени шляпы, и при взгляде на него ничего нельзя было сказать о возрасте человека. Только волосы с проседью и дырки в неровном ряду зубов говорили о том, что мужчина, отдыхающий в дождливый день на веранде своего дома, давно уже перешел границу, разделяющую поле жизни напополам. Мужчина, выставив босые, черные от грязи, в мозолях и шишках ноги под дождь, задумчиво посасывал длинную изогнутую трубку, которую придерживал возле живота. Клубы ядовито-серого дыма окутывали его голову и медленно рассеивались в воздухе, уступая место новой волне смога.

Мужчину звали Хорхе Луис Каварес. Он наслаждался дождем и своей безмятежностью. Нечасто выпадает такой случай, когда можно посидеть на веранде, ничего не делая, и покурить трубку. Хотя Хорхе Луис мог признаться себе честно, что последнее время таких дней становилось всё больше и больше.

Он старел и становился всё менее нужен. На его место приходили молодые ребята, полные энергии и с ясной головой. А что может дряхлеющий капитан полиции, если из пистолета он уже не попадает в десятку, схватиться с преступником в рукопашную для него равноценно самоубийству, а просиживать в участке, ломая голову над очередной криминальной головоломкой, изнывая от жары, становится всё обременительнее и обременительнее.

Хорхе Луис понимал, что его время прошло. Он уже не тот, да и время не то. Когда он пришел в полицию, ему приходилось охотиться за ворами-карманниками, лазить по городским трущобам в поисках бедолаги, убившего свою жену в приступе ревности, а ныне — наркотрафики и организованные преступные кланы, торговля виртуальными наркотиками и технологиями. Вместо трущоб — разросшиеся ввысь мегаполисы, вместо привычных рукам и сердцу автомобилей — аэрокары. Вместо верного «Кольта» скорострельный массивный «Магнум».

Всё изменилось. Мир стал другим.

И с грустью Хорхе Луис понимал, что в этом мире для него оставалось всё меньше места. Он был старым тряпьем, отправленным на свалку. Ныне свалок не существовало. Старые вещи отправлялись в комплексы переработки. Но Хорхе по старинке вспоминал о свалке.